Четвёртый долг
Шрифт:
Это сбудется еще до того, как все закончится.
– Отведи меня к ней. Нам пора немного поболтать.
***
– Наконец-то, чёрт возьми.
– Бонни фыркнула, когда Флоу пригласил меня за порог.
Как только мои ноги в носках ступили на бледно-розовый ковер владений Бонни, он поднял подбородок в знак прощания и оставил меня за закрытой дверью.
В полном одиночестве.
Был ли у меня шанс сделать задуманное?
Она не могла причинить мне боль. Имен и оскорблений было уже недостаточно,
К чёрту всю эту секретность.
Если у меня будет возможность, я ею воспользуюсь.
– Что ты можешь сказать в свое оправдание, девочка? Опоздание - это грязный грех, и его нужно искоренить.
– Бонни постучала тростью, как кошка хвостом.
Независимо от того, сколько времени я провела в этом доме, я сомневалась, что когда-нибудь смогу исследовать все комнаты и уровни, которые в нём имелись. Комната Бонни была еще одним сюрпризом. Флоу повел меня вверх по каменной лестнице, где располагался кабинет Жасмин и Ката, только чтобы пройти по другому коридору и подняться по другой лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой.
Расправив плечи, я посмотрела вниз на сморщенную старуху.
– Мне нечего сказать в свое оправдание. Я была занята чем-то очень важным. Я не могла позволить простому призыву рушить все мои планы.
Она издавала странный свистящий звук - как ветер в пшенице или призраки над кладбищем.
– Ты наглая маленькая…
– Дрянь. Да, я уже слышала это раньше.
– Двигаясь вперед, я не спрашивала разрешения, когда осматривала ее владения. Каждая частичка меня дрожала. Я был зла, испугана, бледна. Лежа в темноте, набираясь храбрости и закипая ненавистью, я не была готова к дуэли лицом к лицу. Это было новым - воплотить свои мысли в действие.
Теперь, когда я знала, что Джетро жив, мне было чем рисковать.
Будущим.
Джетро жив.
Я жива.
Мы можем жить вместе, далеко отсюда.
Если я стану слишком дерзкой, то могу разрушить свои планы и разрушить свое будущее. Но если я не смогу противостоять им, то не увижу следующий долг —точно так же, как я не увидела третий, пока не стало слишком поздно.
Я должна быть сильной, мстительной, но умной и действовать осознанно. Это место угнетало меня.
Комната Бонни оказалась совсем не такой, как я ожидала. Персиковые стены, белый камин и розовые флеры на потолке - все выглядело так, будто это была комната законопослушной бабушки, пекущей печенье.
Как комната может соответствовать стереотипу комнаты пожилой Наны, когда хозяйка этой комнаты таковой не была?
На стенах поблескивали золотые обои, а каждый дюйм пространства украшали картины в рамах с вышивкой крестиком, изображающие шмелей, стрекоз и разноцветных бабочек.
Я ожидала увидеть пыточное оборудование и кровь ее многочисленных жертв на стене.
Не это…
Я ненавидела эту комнату, потому что она заставляла меня сомневаться. Была ли она когда-то милой? Неужели она стала таким жестокосердным динозавром из-за того, что произошло в ее прошлом? Что сделал Кат со своим братом, чтобы превратить мать в такое чудовище?
Потому что это должно было быть его
Это не имеет значения.
Она такая, какая есть.
И она заплатит за то, что сделала.
Бонни не произнесла ни слова, наблюдая за мной с характерной ястребиной внимательностью. Комната пульсировала силой; от нее исходило подчинение, а от меня - бунт. Если бы наша воля могла сражаться, то мы бы уже не избежали невидимых столкновений.
Я остановилась рядом с одной из картин, пытаясь понять, богомол это или насекомое-палочка.
– Жасмин сделала их для меня.
– Голос Бонни был пропитан сладким ядом.
– Такая чудесная, послушная внучка. Это было частью ее обучения этикету и правилам приличиям.
Мои глаза расширились.
– Она сделала все это?
Бонни кивнула.
– Ты не единственная, кто умеет обращаться с иголкой и ниткой, девочка.
Щелкнув пальцами, так явно напомнив мне своего внука, который сейчас лежал в неизвестной больнице, она сказала:
– Подойди ближе. Я не собираюсь кричать. И ты должна быть очень внимательной.
Я направилась вперёд по бледно-розовому полу, погружаясь в шерсть овчинных ковриков, прежде чем остановиться рядом с Бонни Хоук. Мой нос сморщился от знакомого запаха розовой воды и чересчур сладких кондитерских изделий. Мне не нужно было знать ее диету, чтобы догадаться, что она любит десерты.
Она была гнилой — точно так же, как и ее зубы от слишком большого количества сахара.
Мысленно я проклинала ее, но внешне была спокойна и молчалива.
Делай что хочешь, ведьма. Этого будет недостаточно.
Она прищурилась, оглядывая меня с головы до ног. Я предоставила ей время на это, повернувшись к окну. Ее кресло стояло у длинного стола, прижатого к свинцовому стеклу с видом на южные сады Хоуксриджа. Весело плескался фонтан, изображая двух оленят, играющих на свирели. Разноцветные анютины глазки и другие цветы, которые буйно расцвели, когда я только приехала, давно уже увяли, сменившись скелетообразными кустарниками и тускло-коричневым цветом зимы.
– У тебя есть какие-нибудь навыки в этой области?
– Бонни указала на хобби, разбросанное по столу. Множество сухих и свежесрезанных цветов раскрашивали стол радугой из тычинок и лепестков. Розы, тюльпаны, лилии, орхидеи. Запахи умирающей флоры помогали бороться с тошнотворным зловонием Бонни.
– Нет. Я никогда не расставляла цветы, если вы об этом спрашиваете.
Она поджала губы.
– Вряд ли такая женщина полезна для общества. Какие навыки, кроме шитья, у тебя есть? Просвети меня.
Потянувшись к хрустальной вазе, она отломила кусочек зеленой пены и засунула его на дно.
– Ну ... продолжай, девочка. Не заставляй меня спрашивать дважды.
Что, черт возьми, здесь происходит?
Последние несколько дней были настолько странными, как будто я застряла в зыбучих песках. Если я двигалась, он засасывал меня еще глубже, но, если я оставалась неподвижной, он обращался со мной как с другом, поддерживая меня на плаву в своих жадных гранулах.