Четвёртый Рим
Шрифт:
— Пришлю новую группу, как только смогу. — повторил Ченков и выключил сеанс связи.
Легче сказать, чем сделать. Попытку вторгнуться напрямую Долгорукая снова встретит ракетами класса «земля-воздух». Старуха действительно окончательно поехала крышей. Технически, владелец своей сетью городов, имел полное право на любую реакцию на несанкционированное вторжение на свою территорию (кроме, само собой Хозяина), но всё-таки, между Старой Знатью существовала негласная договорённость. Если известно, что «засланный казачок» принадлежит к одному из Великих Домов, то его не убивают, а пленяют, а уже потом начинают политические разборки друг с другом.
Страх пронзил сердце и растёкся холодом по всему кровостоку. Нет, это маловероятно. Если бы, Долгорукая была в курсе заговора, то похитители забрали бы не только Алёшу, но и Свету. Что-то тут не сходится. Возможно, священник знает больше чем говорит. Надо будет его потом лично «потрясти».
— А ты упёртый. — сказала Долгорукая, когда двое слуг, привели к её голограмме выдохшегося, но всё ещё живого Алексея Никитина — Держался в стороне, а, когда живых жертв осталось мало, зарылся под сваленную кучу трупов. Развёл трогота, как обычного идиота из числа людей. Интересно, откуда ты узнал, что трупный запах способен скрыть от зверя твоё присутствие.
Алексей не знал. В тот момент, он действовал интуитивно и трусливо, пытаясь продлить свою жизнь ещё, хотя бы, на несколько секунд.
— Впрочем, неважно. — отмахнулась княгиня — Если уж ты так сильно цепляешься за жизнь, то посмотрим сколько ты ещё протянешь.
Никитина снова выбросили на арену. Только в этот раз не было зрителей и никто не выпустил троггота. Но сама арена начала сужаться. От стен выезжали новые створки сокращаясь к центру. Поначалу, Алексей решил, что стены его просто раздавят, но тут они остановились. Секунду ничего не происходило, и пленник банально пытался понять, что будет дальше. Больная фантазия Долгорукой не знала границ, но похоже, что в этот раз, аристократка решила не креативить. Снова мутанты, только меньше размером и больше количеством. На стенах открылись прямоугольные и высокие отверстия, превратившись в нечто вроде звериной клетки. Из глубины стен послышались звериные рыки.
— Это сарадоны — гордо заявила Долгорукая — Их предки были дикими большими кошками, обитающими в Африке. Тиграми они или львами тогда назывались, уже сама не помню. В общем, выкупила этих милых зверюшек у одного местного бизнесмена. Совсем недавно, кстати. И вот теперь тебе, мой маленький полковник, выпала честь лично встретится с этими благородными животными.
В клетках зашевелились тени. Никитин не смог полностью разглядеть одного хищника, а лишь увидел обрывками белый, лоснящийся мех, длинный хлыстообразный хвост и четыре хищных глаза. Зверь рванулся к клетке и просунул лапу между прутьев, пытаясь достать жертву. Алексей отступил и тут же когти второго зверя полоснули его по спине. Никитин выгнулся и взвыл от боли.
— Похоже, что ты итак догадался о правилах. — сказала Долгорукая — Но всё же поясню: безопасен только центр арены. Шаг вправо или влево, да даже лёгкий наклон от усталости и сарадон подтащит тебя к себе. Посмотрим сколько ты выдержишь.
Голограмма дворянки исчезла, но Никитин был уверен, что Долгорукая продолжает за ним наблюдать. Алексей не понимал, что интересного часами смотреть на неподвижно стоящего по стойке «смирно» человека. Ведь даже, чтобы сесть, придётся коленями вылезти за «круг безопасности». Или, может Долгорукая рассчитывала, что он быстро выдохнется и она насладится зрелищем терзания опального полковника когтями мутировавших кошек? Тогда ей долго придётся ждать. Очень долго. Алексей Никитин будет держаться до последнего, часами. Старая садистка не получит его жизнь так быстро.
Подкрепление, высланное в Староярск для подавления восстания, не просто задерживались. Оно было уничтожено. Мёртвые земли были усеяны трупами и горящими обломками военной техники. Солдаты Долгорукой были хорошо оснащены и бесстрашны, но у них не было ни шанса против гвардии Альфа. Напав внезапно, альфарии даже не позволили солдатам княгини даже вступить в бой.
— Потери? — холодно, одним словом, потребовал ответа сержант. Его броня отличалась сложным орнаментом на лунариумовой броне, а линза на лицевой стороне гермошлема имела не прямоугольный, а «Т»-образный вид.
— Ноль. — таким же тоном ответил рядовой альфарий — Даже раненых нет.
Сержант кивнул.
— «Запрещённые вооружения»? — на всякий случай спросил он, хоть и понимал какой услышит ответ.
— Отсутствуют. — коротко отрапортовал рядовой — Теоретически проблемы могли бы доставить орудия на бронетехнике — танковые пушки, самоходные ракетницы, биораспылители и ускорители материи, но они не входят в разряд «запрещённого оружия», хотя и ограничены Хозяином в разрешённом количестве.
— Достаточно.
До начала операции, группу предупредили о возможном наличии опасного для альфариев оружия, но похоже, что Долгорукая не рассчитывала в ближайшее время вступать в прямую конфронтацию с Хозяином и потому, пока что, новые игрушки своим людям не выдавала. Даже когда высланная в Староярск дивизия заметила идущую на встречу спецгруппу гвардии Альфа, то не восприняла их, как возможных противников. А когда на тех обрушился огонь из плазменных орудий, заряженных стержней и призмаизлучателей, так они и вовсе побросали технику и в панике рассыпались наутёк, как будто были не профессиональной армией, а взводом необстрелянных призывников.
— Мы перехватили их канал связи и не дали послать сигнал в центр. — заверил альфарий — А также управление над дронами слежения. Долгорукая не знает, что случилась.
— И не должна узнать. — наказал сержант — До того, пока не будет выполнена миссия. Но не дольше. Такова воля Хозяина.
— Такова воля! — воскликнул рядовой так, как религиозные фанатики скандируют хвалу своему Богу и стукнул себя кулаком о грудь.
Гвардия двинулась в сторону охваченного пожаром бунта Староярска. Кровавая пьеса была близка к завершению.
Глава 18: Слово Бога
Хаос творившийся в городе ещё не добрался до казачьей станицы, но вольники уже начали готовится к обороне своей земли. Когда всё началось, то казаки, первое время, не воспринимали бунт всерьёз. Для них это было очередное возмущение черни, чуть более массовое, чем обычно. И относились к нему соответственно: «Быдло попыхтит — умоется кровью и успокоится.». Но чем жарче распалялся огонь неповиновения, тем больше на станицу падала тень надвигающейся бури.