Четвёртый Рим
Шрифт:
— Волков — уже большая заноза. — вдруг подал голос Орлов — Но если Хозяин спустит с цепи Алданова…
— Он не посмеет! — нервно воскликнула Долгорукая, ибо прекрасно понимала, что, в свете происходящих событий, может стать первой целью — Это не законно!
— Хозяин сам и есть наш закон. — поправил её Савельев.
— Валерия сейчас немного не в себе, поэтому я объясню то, что хотела передать она. — сказал Ченков — У Хозяина безусловно огромная власть, но она, вопреки пропаганде, не безгранична. Его слуги могут кошмарить плебеев и мелкое дворянство, но он не может, просто так, по желанию левой пятки, позарится на неприкосновенность рода Старой Знати. Для этого нужен, хотя бы,
Ледников грустно вздохнул и, добавив короткое «он есть», сделал сигнальный жест ладонью.
Над собравшимися возник экран, на котором воспроизводилась запись с видеокамеры в помещении, похожем на морг. Группа вооружённых боевиков тщетно отстреливалась, а затем стала жертвой некоего воина-призрака. Убийца, облачённый в резиновый комбинезон, жестоко расправлялся с боевиками, орудуя казачьей саблей.
— Вольник. — сухо сказал Юрий Орлов и посмотрел на Долгорукую взглядом, каким провожают знакомого в поездку, зная, что никогда больше не увидят — Валерия, вы дама, конечно экстравагантная, но чтобы настолько…
— Всё не так! — запротестовала княгиня, ребяческим голосом. Она теряла остатки адекватности — Этот человек — не казак.
— Тогда откуда у него «Кочевник»? — спросил Вячеслав Ченков — Ваше решение, выпустить вольников, чтобы сдерживать восставших до подхода основных сил, понятно и даже разумно. Но вы, как всегда, увлеклись и нарушили один из прямых запретов Хозяина со времён восстания «безумного атамана».
Обманчиво юное лицо Долгорукой исказилось от смеси ярости и страха за свою жизнь. Никто никогда не видел, чтобы она чего-то боялась. Она всегда считала себя неприкасаемой — даже более чем остальные аристократы. Но вот её уютный мирок из ванною с кровью, начал рушится, как карточный домик.
— Я так полагаю, что убитые были левыми террористами. Одними из тех, кто подначивал народ. — произнёс Илларион Ледников после недолгой паузы — Не хочу делать поспешных выводов, но выглядит всё так, что вы разрешили одному из казаков надеть трико, чтобы по-тихому устранить зачинщиков бунта. Но вы не учли того, что леваки тут скорее всего лишь посредники между чернью и псами СБИ.
— Думаю, что госпожа Долгорукая волнуется преждевременно. — притворно вступился за неё Савельев — Ещё нету доказательств, что этот вольник действовал по её прямой указке.
— Для СБИ это уже неважно. — сказал Голицын — Но вы правы, тут всё неочевидно и вряд ли Валерию «накроют» без суда и следствия.
Обсуждение закончилось с внезапной сменой изображения на экране. Это были сплошные помехи, которые вторили голосу, который был подобен грохоту грома.
— Я обращаюсь к каждому гражданину Ирия от простолюдина до сына знатного дома. — воскликнул Хозяин — Несколько часов назад, спецгруппа гвардии Альфа, великодушно отправленная мной для оказания поддержки Староярску в наведении порядка, была вероломно атакована силами личной гвардии Валерии Долгорукой. В результате ответного огня, они были уничтожены. Засим, я, ваш повелитель издаю указ: с этого момента Валерия Долгорукая и весь её Род являются предателями и врагами государства и подлежат уничтожению. Все её вассалы и их Дома, освобождаются от присяги Долгоруким. С этого момента, Младшие Дома и наместники городов обязаны самостоятельно поддерживать спокойствие и безопасность в вверенной им территории, до того, как Валерия Долгорукая не понесёт наказание и, не будет назначен Род-преемник в число моих верных слуг. С этого момента, любая попытка защиты, укрывательства и поддержки любого члена семьи Валерии Долгорукой будет также восприниматься, как предательство и измена родине. Так говорю я: Хозяин Ирия и Великий Благодетель русского народа.
Голос умолк и экран погас. Первым от шока оправился Юрий Орлов.
— Проклятье! — выругался он — Мой сын сейчас проводит медовый месяц с вашей внучатой племянницей!
— Насчёт этого не беспокойтесь. — сухо сказал Ледников — Наши семьи уже итак, друг с другом давно породнились. Но думаю, что визиты СБИ ожидать придётся.
Орлов ещё раз выругался и отключился. Подобный жест являлся воплощением бестактности, но никто не собирался возмущаться. Все понимали и боялись оказаться следующими. Валерия Долгорукая превратилась в прокажённую. Ей всё прощали. Скрывание собственного возраста, садистские игры над простым населением, но никто не желал с ней связываться теперь, когда Хозяин поставил ей чёрную метку.
Меж тем, Леонид Савельев и Вячеслав Ченков едва заметно переглянулись. Двое — на стороне Хозяина, а из оставшихся одна уже, де-факто, выбыла. Ещё немного и остальные участники заговора наплюют на далеко идущие планы Ледникова, желая спасти собственные шкуры. Заговор посыпался, едва сформировавшись.
Родион Гиркин был всего лишь охранником, который нёс свою вахту в дежурной комнате с мониторами, следя через них за дворцом Долгорукой. Маленький человек, который выполнял свою работу. И который попал под горячую руку Сергея Драгунова. Он обрушился на дежурного из вентиляционного люка на потолке. Прижав беднягу к полу, Сергей сдавливал ему горло. Охранник захрипел и затих.
«Неплохо,» — прозвучал оценивающий голос Ситри.
«Слишком слабая охрана.»
«Это пока слабая. Долгорукая хочет, чтобы ты расслабился, потерял бдительность.»
«Разве мы не сбили её с толку тогда?»
«Валерия Долгорукая, может маньячка, но не идиотка. Думаешь, она не продумала бы вариант, в котором ты не попался бы на первый крючок?»
«Я итак на крючке»
Последовала тишина.
«Ситри?»
Молчание. Сергей пожал плечами и огляделся. У стены стоял шкафчик со служебной одеждой. Решив, что лучше так, чем в трусах, Сергей надел штаны и синюю рубашку, которая оказалась ему тесновата. У мёртвого дежурного, Сергей позаимствовал пистолет и несколько запасных обойм. Затем он подошёл к компьютеру. Множество мониторов висели полукольцом, давая максимальный обзор. Разобравшись в управлении, Сергей стал щелкать по клавиатуре ища, нужную камеру.
— Пф, дерьмовый софт. Арабы и не такое могли «хакнуть».
Он нашёл Алексея Никитина. Он сидел в центре круглой камеры, в окружении клеток с мутантами.
Голову вновь расколола боль.
«Сергей…»
«Твою мать, Ситри! Где ты был?!»
«Я отключился, потому что пришли новые новости,» — сказал Ситри и на этот раз его металлический голос звучал напряжённо.
«Что случилось?»
«Хозяин заговорил. Его голос вещает из каждого утюга. Долгорукая получила клеймо «врага народа». Теперь гвардия Альфа вместе с СБИ начнут охоту за её семьёй.»
Хозяин, будучи центральной фигурой Ирия, тем не менее, мягко говоря, не часто лично являлся своему народу. Никто не знал, как он выглядит — СБИ тщательно вымывало любую информацию прошлом Великого Благодетеля. Особенно ту, которая касалась «визуальной части». Все фотографии и видеозаписи были уничтожены. Реалистичные портреты художников тоже. Допускались только пропагандистские плакаты, выполненные в духе минимализма. Но даже там лицо Хозяина рисовалось без глаз, носа и рта. Поэтому, когда десятилетиями нагнетаемый ареол таинственности нарушен им самим, то каждый ириец должен испытать одновременно леденящий ужас и благоговейный восторг одновременно. Каждый, кроме Сергея. Человека, который за десять лет так и не стал арабов, но перестал быть ирийцем.