Четвёртый Рим
Шрифт:
Священник удивился до чего отличается и одновременно похожа молодёжь разных сословий. Одни желают попробовать алкоголь в пятнадцать лет, другие «любовно страдать».
— Удивительно, что того солдата вообще живым оставили. — подметил священник, на что Света поморщившись, мотнула головой.
— Младшая аристократия, вопреки мнению черни, не состоит сплошь из маньяков. Да, мы пренебрежительно и даже презрительно, относимся к людям «В» и «Г» — категории. Можем разогнать митинг рабочих с помощью пулемётов, ибо пролетариат если и выходит на баррикады, то не для того, чтобы потрясти флажками, а с целью перебить нас. Но большинству из нас тоже не свойственна
Отец Алексий не стал повторять заезженную мантру про «не всё определяется деньгами», но сказал совершенно другое:
— Но Сергей отказался от денег, которые ему предлагал твой отец.
— Дело не только в деньгах. С Сергеем всё изначально пошло не так. Рассказывать все мои попытки его зацепить, слишком долго и нет желания. Скажу только, что я его достаточно долго держала на дистанции. В том плане, что я по какой-то причине не могла даже целоваться с ним. Брезговала, наверное. Скрывала это, убеждая Сергея в необходимости обучения манерам, дабы войти в «высшее общество».
Света улыбнулась. На щеке возник румянец.
— Меня умиляли его попытки ходить с аристократической осанкой и целовать мне ручки. А ещё, когда он клянчил у меня книги из домашней библиотеки.
— Сергей очень любознательный мальчик.
— Я заметила, что со временем сама слишком сильно увлеклась им. Уж слишком он был необычным и порядочным. Когда с ним случилось, то что случилось то я… мне стало плохо. Не знаю, стала ли моя привязанность к нему любовью, но зла ему я точно не желала. Но зачем, зачем этот дурак отказался от перспектив, которые ему гарантировал мой отец?
— Потому что он любил тебя. По-настоящему, — ответил отец Алексий и в его голосе мелькнуло ничем не скрываемое разочарование — Я считал вашу историю любви трагической и искренней. А на деле оказалось, что трагедия была только у Сергея, а для тебя, дитя моё, это была лишь игра.
Света стыдливо втянула голову в плечи.
— Я должна сказать ему правду? — спросила она после небольшой паузы.
— Должна, — ответил отец Алексий — И дело тут не в заповедях. Хоть Сергей и говорит, что уже давно очистился от твоих чар, но я-то вижу, что он врёт. В первую очередь, самому себе. Инстинктивно, его тянет к тебе, иначе бы он не рванулся спасать твоего ребёнка. Если ты скажешь ему всю правду, то он освободится, хоть и через боль. Впрочем, учитывая то, что он пережил последние десять лет, то это пустяк.
— Но тогда он возненавидит меня.
Священник хитро улыбнулся.
— Так, а тебе не всё ли равно? Ты же его не любишь, а просто испытываешь чувство вины?
Света смущённо отвела взгляд. Когда раздался стук в дверь, она вздрогнула.
— Кто-то пришёл, — сказал священник и настороженно понизил голос — Сомневаюсь, что это Сергей.
Следуя инструкциям Ситри, Сергей вёл Алексея Никитина через тайные ходы замка Долгорукой. Всё это напоминало лабиринты в древнем Египте, про который Драгунов читал в школьном учебнике.
«Вы скоро должны добраться в сектор Зет.» — направлял его Ситри — «Там Долгорукая держит пленников.»
«А как мы их освободим?»
«Я проведу вас прямо в будку охраны, где есть пульт управления темницей. Там всего один человек, тебе будет не сложно его обезвредить»
Сергей хотел было снова посетовать на то, что охрана темниц вряд ли будет состоять из одного человека, но понял, что Ситри опять парирует тем, что весь немногочисленный жилой персонал замка, либо брошен на оборону, либо пытается попрятаться по норам, плача кровавыми слезами от осознания грядущего столкновения с гвардией Альфа. А автоматические ловушки, турели и голо-призраков можно отключить из того же пульта управления. Вот только, когда Сергея и Алексея лабиринт тоннелей привёл в ту самую комнату охраны, то этой самой охраны не оказалось. Над пультом управления находилось окно, через которое был виден многоэтажный тюремный комплекс. Пустующий комплекс. Двери камер были открыты.
— Что тут произошло? — спросил Алексей Никитин, а Сергей ментально задал тот же вопрос Ситри.
«В этом секторе у меня нету доступа к камерам.» — холодно ответил Ситри — «Я смог установить слежку лишь в тех частях замка, где смог побывать сам в качестве, скажем так, парламентёра от своих товарищей. Но в некоторые места Долгорукая не пускала меня ни под каким предлогом.»
— Сюрприз!
Голос из громкоговорителей заставил обоих беглецов вздрогнуть.
— Долгорукая… — выдохнул Никитин.
«Старая сука!» — выругался Ситри, который был шокирован не меньше — «Она всё-таки не прекращала наблюдать.»
— Конечно не прекращала, — игриво ответила Долгорукая.
— Сергей, о чём она? — взволнованно спросил Алексей.
— Я всё знаю про чип у тебя в голове, Драгунов, — пояснила Долгорукая — Через который тебе напевал этот ходячий кусок мертвечины.
Никитин в недоумении покосился на Сергея, ожидая от него объяснений, которые дала сама княгиня:
— Я обычно не особо обследую доставляемых мне людей на предмет сюрпризов. Только если надо подлечить, как тебя, полковник. Но Сергея я тщательно просканировала и обнаружив инородное тело в мозгу, настроила его на свою чистоту. А знаешь почему я проверила именно тебя?
Она на время замолчала, нагнетая обстановку. Сергей и Алексей выжидающе смотрели на камеру.
— А я не скажу! — наконец выдала она — Сначала пройдите моё последнее испытание и тогда, я отвечу на все ваши вопросы.
«Она это серьёзно?» — теперь её неадекватностью был шокирован даже Ситри — «Её Дом вырезают. До неё самой вот-вот доберутся альфарии. А она продолжает страдать фигней?»
— А чтобы ты больше не жульничал, мальчик, тебя надо оставить без суфлёра.
Сергей почувствовал боль в голове в разы сильнее той, которую он испытывал, когда Ситри выходил на связь. Она прошла также резко, как и появилась, но юноша чуть не упал, однако его поддержал Алексей Никитин.
— Теперь ты не будешь слышать голос мертвеца, — пояснила Валерия Долгорукая — Я уничтожила чип. Он раскрошился в труху и со временем выйдет из твоего тела через отходы жизнедеятельности. Если ты, конечно же, доживешь.
Соседняя стена разъехалась в стороны, открывая проход.
— Вперёд, мои дорогие.
Алексей Никитин, ровно как Сергей, ожидали чего угодно — гладиаторскую арену с кучей бойцов Долгорукой, загон со зверьми, поле с ловушками, но они оказались в том же самом месте, где полковник и ещё куча других несчастных столкнулись с троготом. Только в этот раз были только несчастные. Те самые пленники — взрослые мужчины, старики, женщины и дети, которые должны быть в камерах, находились на арене, испугано озирались, как затравленные собаки.