Четвёртый Рим
Шрифт:
— Не знаю. Может дело в вашем возрасте. Созревание, гормоны играют. А может… — она легла на Артёма и прошептала в ухо, усиливая возбуждение — …В этом замке есть кто-то, кому доставляет эстетической удовольствие скрытно наблюдать, как наследник могущественного лорда, будущий глава рода Савельевых трахает простую горничную, и делает это пользуясь своим священным правом собственности на неё, так как она его личная служанка. Которая даже не наложница, но вещь.
Она горячо куснула Артёма за ухо и затем резко продолжила двигать бёдрами. Артём обхватил её за талию и крепко сжал, инстинктивно боясь, что она отпрянет. Последовало напряжение.
Поглаживая любимую по волосам, Артём довольно скоро заметил, что она уснула. Подумать только, впервые Маша утомилась быстрее чем он. Не желая высвобождаться из её объятий, Артём лишь всунул в уши микронаушники и тихим голосом дал команду телевизору. Плазменный экран загорелся и глазу Савельева-младшего предстала картина разрухи Староярска.
«…сопротивление изменников было быстро подавлено. Во время штурма замка наместника, был убит князь Анненков-Барисеев. Таким образом Староярск стал свободным от узурпаторов Долгоруких. Гвардия Альфа героически пресекла ещё один очаг смутьянства.»
Репортёрша, большеглазая блондинка с наращенными ресницами, закончила говорить и экран сменился ведущим новостей — мужчиной с идеальной белозубой улыбкой.
«Благодарю, Анастасия.» — произнес он — «Напомню, что несколько часов назад, указом Великого Благодетеля, весь род Долгоруких был объявлен изменниками родины».
Артём переключал каналы командным взмахом пальца, но везде было одно и тоже. Менялись только города, откуда шла трансляция. По всюду шли бои между спецназом СБИ, десантов ГВС и гвардиями наместников Долгорукой, а кое-где и с её личными отрядами. Но самая лютая жестокость творилась в Иркутске, управляемом напрямую семьёй Долгоруких, так как для уничтожения обороны рода Старой Знати, Хозяин использовал свою личную гвардию. Альфарии. Генномодифицированные солдаты, лучшие в мире. Даже эксперты Европейской империи, славящейся своими элитными солдатами — тамплиерами, в голос говорили, что эффективнее Альфы в мире ничего нет.
Прямые репортажи того, как альфарии сметают оборону изменников, сменялись документальными сводками о боевых характеристиках солдат Хозяина. Если про использование генной инженерии было упомянуто вскользь, про бронескафандры поверхностно, то на вооружении прошлись по подробнее. Начали с ручных крупнокалиберных пулемётов, которыми был вооружён каждый альфарий вместо обычной солдатской штурмовой винтовки. Бронебойные крупнокалиберные боеприпасы со взрывным наконечником, пробивали укрепления и военную технику обычных армий насквозь, а плоть людей и вовсе рвали в клочья так, что потом было даже невозможно хотя бы приблизительно опознать тела. Оборотной стороной такой эффективности, стал тяжёлый вес оружия и сильная отдача, которая обычному человеку сломает руку и выбьет суставы. Поэтому пользоваться таким «девайсом» могут только альфарии в силовой броне и укреплённым скелетом.
— Ай-яй-яй, — тихо возмущался Артём — Что не придумывают, чтобы друг друга убивать. Нет бы жить, как мой отец — развивать прогресс, помогать бедным… и дарить своим сыновьям красивых горничных.
Артём хихикнул и крепче обнял свою спящую служанку, как маленький ребёнок плюшевого мишку.
Отец Алексий поставил Свете новую чашку травяного чая, уже четвертую по счёту.
— Переживаешь? — спросил священник, усевшись на стул. Света кивнула — Понимаю тебя. С тех пор, как Сергей ушёл, то от него ни слуху, ни духу. Уже столько дней прошло, а он не вернулся. Но мы сейчас ничего не сможем сделать. Я уже слишком стар для активной деятельности, да и тебе опасно выходить наружу. Когда пришли альфарии, стало немного спокойнее, но теперь беснующийся народа начнёт возвращаться в свои дома. Скоро в трущобах будет не протолкнуться.
Света снова кивнула и задумчиво опустила голову.
— Чувствуешь себя виноватым перед ним?
— Вы проницательны, — с грустной иронией ответила Света — Я, можно сказать, предала его. Он уже страдал из-за меня. Даже теперь пошёл на риск, после всего, что я с ним сделала.
— Ты молодец, что признаешь свою вину, дитя, — похвалил её отец Алексий — Но глупо взваливать ответственность только на свои плечи. Вы были подростками, наивными, глупыми. Могли решить, что истинная любовь может сломать систему.
Света отрицательно замотала головой.
— В том то и дело, что наивным был только он, а я всё прекрасно понимала.
Она тут же замолчала и нервно посмотрела в сторону лестницы, ведущей наверх из подвала.
— Боишься, что он вдруг появится и всё услышит?
Света снова кивнула.
Отец Алексий встал и подойдя к лестнице, закрыл дверь в подвал, а затем вернулся на место.
— Готово. Без стука не войдёт, а мы находимся на таком расстоянии от выхода, что если будешь говорить достаточно тихо, то он ничего не услышит.
Она сделала нервный глоток из кружки.
— Я не собираюсь тебя принуждать к правде, — сказал священник — Но если тебе нужно выговорится, то лучше сделать это незнакомому человеку, который не осудит.
— Вы тоже самое Сергею говорили, батюшка?
— Да. Он мне многое рассказал.
— А обо мне тоже?
— Не так много, как, наверное, тебе бы хотелось. Наши с ним беседы больше зацикливались на Багдадской кампании.
Света нахмурилась.
— Бог его уберёг.
Ответ священника, её удивил:
— Не Бог, а дикие обычаи арабов. Тем не менее, Сергей теперь всё чаще ностальгирует по этим десяти годам. Не удивляйся. Там, после некоторых мероприятий, его приняли в племя, как своего. В теории, он бы мог даже стать вождём, а в родном Ирие он даже в этой «теории» ни на что рассчитывать не мог.
— Но зачем он тогда вернулся?
— Ну… там сыграла череда событий, которая позволила ему уйти. Но он мог и остаться. Однако, захотел вернуться к тебе.
В глазах Светы мелькнула боль и раскаяние. Это не укрылось от отца Алексия.
— Так что ты имела ввиду под «всё прекрасно понимала»?
Света снова инстинктивно кинула взгляд в сторону выхода из подвала и, убедившись, что никто в ближайшее время не явится, рассказала всю правду:
— У нас, в девчачьей среде, очень популярны любовные романы классиков. Как наших, так и зарубежных. Я имею ввиду конечно литературу до двадцатого века. Больше всего нам нравились истории об так называемой «обречённой любви». Когда влюблённые из разных миров: социальных кругов и сословий. Одна из моих подруг так влюбила в себя простого солдата из гарнизона Староярска. Само собой, когда её родители добились перевода того в другой город на более высокую должность, то на отношениях был поставлен крест. Моя подруга, демонстративно выстрадав пару недель, хвалилась нам, как это интересно и завораживающе — стать героиней такой трагической истории любви. Каждая хотела пройти через это.