Четвертый Рим

Галечьян В.

— Ну и пускай обзывается, — удивленно сказал Василий.

— Брань где-то там не виснет. А я валюту взял и ушел.

— А он как скомандует самураям, как они начнут тебя крушить своими мечами. А из-за ограды менты налетят. Без задницы уйдешь!

— И без ног, потому что их выдернут, — добавил Илия.

— Да я и говорю, что, кроме продажи секретов, нам не вывернуться.

— Может, тебя продать? — задумчиво спросил Илия. — Твоему отцу по весу. За каждый килограмм десять долларов.

— Пока мой отец раскошелится,

я похудею долларов на пятьсот. Легко ли из генерала деньги вытянуть. Да и это все старо. Но мыслишь ты правильно. Цвет нашего воинства — белый, ангельский цвет. Стало быть, исламские шайтаны или римские варвары с удовольствием нам заплатят за наши секреты. Тем более перед войной.

— Ты у батюшки в кабинете бывал? — строго спросил Петя Василия.

— Да почаще, чем ты! — крикнул Василий и едва сдержал желание садануть воображалу в ухо.

— А конверты у него на столе видел?

— Бывают иногда. С сургучными печатями.

— Между прочим, точно такие конверты под сургучом частенько мой отец приносит из генеральского штаба, только к ним подкрасться невозможно, да и отца жалко. Расстреляют старика. Он такой жадный, что все решат, будто он сам продал секреты даже за бумажные гривны.

— Ты, стало быть, предлагаешь, — задумчиво произнес Илия, — эти самые конверты похитить и продать врагам веры, царя и отечества?

— Да, — сказал Петя просто. — Только если ты донесешь, я от всего откажусь.

— Дурак, — ответил Илия. — Нужен ты мне сто лет... Я только думаю, а что, если в конвертах все пустое. Нам за твои голубые глаза платить не будут. Тем более за близорукие.

— Я логически рассуждаю, — вдруг сказал, к общему удивлению, Василий, которому подобные посылки были до сих пор чужды.

"Вот чего валюта с людьми делает", — уважительно подумал Илия, а Петя неуважительно сказал:

— Дожили!

Однако, не обращая внимание на реплику, Василий рассудил:

— Конверты приносят отцу Авакуму, чтоб он их читал. Ну как почтальона для дальнейших рассылок его же используют, ежу понятно.

По подземелью что-то прошуршало, и трусливый мальчик Петя громко сказал: "Ой!"

— Значит, Авка знает полностью содержимое конвертов. Может, его и похитим, — открыл приятелям свой гениальный план Василий. — Во всяком случае, дело верняк. Похитим и будем продавать, кто больше даст. А заодно и конверты в придачу. Если они, конечно, будут.

— В столе у него старые есть, — задумчиво отозвался рассудительный Илия. — А как мы его будем из кабинета забирать?

— Все уже продумано, — важно сказал Петя, перехватывая инициативу. — Мы его будем брать из спальни. Ночью. Под снотворным. Снотворное есть у моей матери. Она его в малых дозах каждый вечер принимает. По одной таблетке.

— Только где его держать? — спросил Василий задумчиво. — Его же кормить надо. Чтобы он мог на вопросы отвечать.

—

Вот здесь! — Петя театрально развел руками. — Чем наш подвал хуже тюрьмы замка Иф, где сидел граф Монте-Кристо?

— Да тем, что тут выход не запирается, дубина ты стоеросовая. — Илюша топнул в сердцах босой ножкой об земляной пол подвала.

— Сюда же не ходит никто, — сказал Василий радостно.

— Мы лампочки разобьем. И пусть сидит, пока его татары не купят.

— Я все-таки склоняюсь к мысли, что продавать священника мусульманам безнравственно, — подумал вслух Илия. Его худенькое лицо пылало от возбуждения. — И не потому, — прибавил он, явно передразнивая самого отца Авакума, — не потому я против, что Татары его, если он будет молчать, живьем на кол натянут, это еще не беда, а именно потому, что, кажется мне, не выдержит бедный Авка пыток и примет мусульманство. Тем самым он наш замечательный интернат опозорит и запросто погубит свою бессмертную душу.

Я предлагаю продать его римлянам. Тем более что это можно сделать, так сказать, на корню. Вон у Васьки там брательник учится. Пусть с ним переговорит, нужны ли им православные военные тайны и сколько дадут, но не меньше тысячи, — решительно добавил он. — Крым — страна богатая, там с центами делать нечего.

— Брат ко мне сегодня обещался, — весело крикнул Василий. — Наверно, уже едет.

— Ура, — закричали все и, взявшись за руки, заплясали, отбивая босыми ногами чечетку на скользком полу.

Только они отвеселились и решили уходить, чтобы заняться уже детальной разработкой счастливо найденного плана, как далеко, еще в первом коридоре, прикрытом от них дверью, раздался какой-то шум и зазвучали слабые голоса.

Место встречи заговорщиков было прежде котельной и имело массу темных закоулков и клетушек, где можно было спрятаться. Только дети успели залезть за разбитый фундамент котла и прилегли за ним, как слабый свет скользнул в чрево подвала.

Ничего не видя, Василий тем не менее отчетливо слышал голоса двух мужчин, звучащие совсем рядом с противоположной стороны прохудившегося котла, причем один из голосов показался ему знакомым.

— Воспитанники здесь не шастают? — требовательно спросил знакомый ему голос, и запах сигареты щекотнул нос Василия.

— Практически нет, только вы учтите, что мы дверь поменяем на сейфовую, завезем с понтом какое-либо оборудование, будто хотим котел чинить, и все запрем. Кто надо, тот будет в курсе, а простым учителям и школьникам в подвал шнырять запретим. Да и через стальную дверь не слишком пошастаешь.

— Звучит реально, — одобрил сказанное знакомый Василию голос. — Только смотри, чтобы проколов не было. Ты за склад головой отвечаешь. Я бы тебе порекомендовал подобрать отдельную каморку и ее еще отделить от основного помещения. Ей-богу, спать легче будешь.