Четвертый Рим

Галечьян В.

— Поместим все? — с сомнением произнес второй голос.

— Мы у тебя гаубицы и бронетранспортеры размещать не будем. Двадцать деревянных ящиков, максимум двадцать пять. Стандартного размера гробов. Два метра на один. Так что хватит тебе места.

— Я что еще хотел спросить. Очень меня смущает отсутствие оперативной связи. Я же не могу сидеть на телефоне день и ночь. И официальная служба, я все-таки вахтер интерната, и разные... делишки. Дали бы связь.

— Это, голубчик, не твоя забота. Получишь телефончик в нужное время. Пока ситуация до конца не вызрела. И груз может лежать хоть до четвертой мировой.

— Вроде еще и третьей не было. А вы

уже о четвертой, — поинтересовался вахтер.

— Может быть, для остального мира и не было, — буркнул его собеседник, — но мы, Россия, удивительная страна, у нас все случается раньше других или, наоборот, значительно позже. Остальной мир живет после второй мировой, а мы уже двадцать с лишним лет, как воюем всем миром. Твоя задача — оборудовать помещение и никакой инициативы не проявлять. Вообще-то лучше тебе больше дома сидеть. Окромя, конечно, ночных твоих вахтерств. Тебе, наверное, на жизнь не хватает.

— Кому нынче хватает, — уклончиво отвечал вахтер. — Изволите видеть, я не жалуюсь.

— От того, что ты не жалуешься, мне не легче. Ты лучше жалуйся, но не скрытничай. На вот тебе на первое время.

Послышался шелест пересчитываемых бумажек.

— Каждый месяц будешь такую сумму получать, но старайся больше быть дома.

— Благодетель! — восхищенно воскликнул вахтер. Свет давно уже погас, смолкли шаги за ушедшими, а мальчики все еще сидели в своем укрытии. Лишь убедившись, что кругом все тихо, они перебрались к проходу, но выйти из подвала не решались.

Наконец храбрый от недостатка воображения Василий приоткрыл дверь, просунул в нее голову и огляделся. Все было тихо в большом интернатовском саду, только день уже начинал клониться к закату и засерело на востоке. Перекрестившись, Василий выскользнул во двор. Петя и Илия не спешили следовать за ним.

— Не нравится мне эта история, — после некоторого раздумья начал Петя. — Никак они хотят устроить в интернате склад оружия.

— А мы его продадим...татарам, — начал Илия и вдруг погрустнел. — Нет, — сказал он, — в оружие, контрабанду и наркотики приличные дети не играют. Лично я больше в этот подвал ни ногой.

— Целиком тебя поддерживаю, — вежливо согласился с ним толстый Петя. — Единственная мысль, которая пришла мне в голову, может, стоит все-таки анонимно проинформировать полицию о том, что мы слышали. Представь себе, что в этих замечательных ящиках окажется не стрелковое оружие, как ты, наверное, подумал, а гранаты и мины или снаряды. Так ли удобно жить на пороховой бочке?

— А у моего брата друг — татарский агент, — похвастался Василий, возвращаясь в подвал и оттирая лицо от капель дождя, который моросил в саду. — Давайте ему продадим весь склад.

— И поедем в ЮАР, — задумчиво произнес Петя. Лицо его на миг стало худым и вдохновенным.

— И поедем в морг, — прервал полет его мыслей Илия.

— Кончат нас, не посмотрят, что дети.

— С особым цинизмом, — добавил Петя. — И вообще пора нам отсюда выбираться. Время уже к вечерней проверке.

— Мне пора брата встречать. Побегу к вахте.

— Как раз и на вахтера напорешься, — остановил Василия Петя. — Вспомнил я. Новый у нас вахтер со вчерашнего дня. Самолично я от дежурного педагога слышал, когда он им пугал первоклассников. Новый вахтер, говорит, придет и всех вас унесет, если кушать кашку не будете.

— Ну вы, молодцы! — зловеще сказал Илия, так что Василий, который успел добежать до выхода из сада, притормозил и повернул назад. Пете было легче в том плане, что он успел только развернуться и промерить взглядом

дистанцию.

— Настоящие друзья, — продолжал Илия в том же тоне.

— Бизнесмены! Ни о чем не договорились, план действия не определили и смылись. Будем мы Авку пленить или все наши разговоры в пользу нищих?

Василий ушел с вахты, проболтавшись возле нее более часа, но так и не дождавшись брата. Зато он хорошо рассмотрел вахтера, похожего на настоящее чудовище, с густой бородой, покатыми могучими плечами и плешивой головой. Стараясь не попадаться ему на глаза, мальчик вертелся у вахты до десяти часов, а потом пошел в спальню, рассудив, что брат, ежели придет, сам ухитрится его найти.

3. ПОХИЩЕНИЕ

В спальне уже был потушен свет, потому что именно в десять часов в интернате был отбой, но друзья Василия, свежие и одетые, лежали на своих кроватях в полной боевой готовности и только ждали его возвращения.

Только Василий зашел за порог, как они осторожно вскочили с кроватей, не желая будить других воспитанников, и гуськом проскочили в туалет, где, естественно, никого не было. Чтобы убедиться в этом, достаточно было открыть двери кабинок.

— Снотворное у меня, — сказал возбужденно Петя. — Я, признаться, его еще раньше спер. Думал как-нибудь за ужином усыпить всех к чертовой матери и поочередно ночью надругаться. Только ленивый я, все откладываю, откладываю, а теперь ох, конец мечте! Для дела отказываюсь от сексуальных извращений.

— Дурак ты! — крикнул Илия нервно. — Мы бы тебя на суд чести вызвали. Ты же дворянин, а не пролетарий с Красной Пресни.

— Какой там суд чести, если вы бы все уже были опущенные, — хохотнул Петя. — Я, брат, все продумал, да лень было начинать. Суд чести состоял бы только из меня одного. Да хватит болтать. Самая у нас трудная задача — подсыпать батюшке снотворного в чай. Ему каждый вечер в пол-одиннадцатого служка чай несет.

— Выходит, мы опаздываем. Надо служку отвлечь чем-либо, — судорожно дернулся Василий.

— Так он и выпустит стакан из рук, — пожал плечами Илия. — Нет, братцы, я другое придумал. Мы подождем, когда служка выйдет, и тогда...

Только отец Авакум отхлебнул горячего сладкого чая из большой фамильной кружки, как раздался телефонный звонок. Звонили с вахты. Хриплый голос нового вахтера умолял срочно прийти, поскольку на него оказывают давление. Кто и как оказывает давление, отец Авакум не понял, но, на всякий случай положив в карман пистолет, с которым по давней армейской привычке никогда не расставался, священник отправился на вахту. Слова удивленного, в одиночестве дремавшего вахтера о том, что никому он не звонил, да и давления никакого не боится, поскольку способен сам любого раздавить как блоху, заставили опытного интригана батюшку Авакума призадуматься и быстрой рысью вернуться в опочивальню. Однако, отворив в спешке незапертую дверь, не обнаружил он ничего нового или опасного. Только разогретая быстрой ходьбой жажда стала терзать батюшку еще сильнее. Чай уже, видимо, подостыл, хотел он налить нового, но, потрогав, убедился: еще вполне горячий чай. Крошки сахара плавали на дне чашки, отец Авакум раздавил их серебряной ложечкой, потом размешал и с удовольствием весь чай выпил. Тотчас его потянуло в сон. С трудом он дошел до диванчика и прикорнул на нем, дав себе слово, что спать будет не более часа, а потом сядет писать новое "Слово к гражданам России" от "Союза за оздоровление нации", секретарем которого являлся еще в бытность свою председателем военного трибунала.