Четвертый Рим
Шрифт:
"Экого же я клоуна сыграл", — подумал батюшка и заметался по коридору в поисках туалетной комнаты. К счастью, дверь с надписью "М" оказалась совсем рядом, батюшка влетел в нее и вышел совсем другим человеком.
— Что же ты, чижик-пыжик, меня не предупредил, — дернул батюшка служку за плечо. — Ну ты, ядовитый сморчок, набить бы тебе морду, да сан не позволяет.
Служка не отвечал, только один раз поднял на батюшку маленькие черные глазки, полные змеиной злобы. Отец Авакум, не тратя лишних слов, пнул нахала сапогом в рваный зад и прошел в кабинет.
Лада встретил его сухо, кивнул на кресло у стены, изучая по-прежнему
Наконец директор отложил в сторону письмо, взял заранее приготовленную книгу и протянул ее Авакуму.
— Вам, как главному наставнику нравственности, хочу я книгу презентовать, — сказал он, — философа Платона. На греческом изданную, так что для вас труда ее прочесть не составит.
Священник рассыпался в благодарностях, Лада выслушал его молча и продолжал:
— Когда наша цивилизация утратила Прометеев порыв и упала на полпути, единственный способ привести ее в движение — это воспитать творческих личностей, которые смогут дать ей движение, — он забрал с извинениями книжку у отца Авакума и привычным жестом раскрыл ее ... и зачитал: — "...личности, способные перенести божественный огонь из одной души в другую, подобно свету, засиявшему от искры огня". Вот таких личностей мы с вами и воспитываем, не правда ли?
Священнику ничего не оставалось делать, как кивком головы подтвердить свое согласие.
— И наше совершенство не возможно, — продолжал Лада, — пока мы одиноки на своем пути. — Речь давалась ему с трудом. Видно было, что он очень взволнован. — Мы обязаны даже ценой каких-то личных утрат и потерь в собственном развитии мобилизовать всех, чтобы вести по пути совершенства. Вы следите за моей мыслью?
И вновь священник утвердительно кивнул.
— Я рад, что вы согласны со мной, но мне кажется согласие ваше вынужденным, неискренним. Потому что, если вы мыслите так же, как и я, то каким образом совмещаются наши педагогические идеи с применением телесных наказаний, которые вы ввели в практику интерната? Или вы хотите сказать, что подобным образом решаете задачу, как войти с воспитанниками в интеллектуальный союз. Молчите пока, не отвечайте.
Мир, в котором предстоит жить и трудиться нашим ученикам, — это общество простых, обычных людей. Задача творческих личностей в том и заключается, чтобы массу заурядных людей превратить в своих последователей, активизировать Россию, направить ее к цели всемирного объединения. В этом основное отличие идей нашего интерната от проповедей, скажем, Лицея. Если мы хотим из России делать часть всего мира, то они, наоборот, весь мир хотят превратить в Римскую провинцию.
Но мне неприемлемы ваши методы активизации творческой активности, основанные, мягко говоря, на неправде.
Лада прямо взглянул в глаза священника. Тот скучающим движением прикрыл рот и зевнул. Его расслабленность была мнимой.
— Слишком редки и чудесны явления святого в мире, чтобы я поверил вам. Кроме того, духовный опыт учит, что тот, кто общается со святыми, приобретает внутреннюю духовную благодать. Простите, но вы как-то не изменились. Может быть, я не прав, но согласитесь, что для меня ваше объяснение выглядит неубедительным. Я уже не говорю о внешних
Я ни одним словом не показал и не покажу, что ваш религиозный опыт — просто миф. Я не буду разочаровывать ту часть учеников, которая поверила вам, и не буду потрафлять другой части, которая знает вас как священника, не вполне готового для принятия благодати. Но есть еще одна сторона, не рассмотрев которую мы не сможем идти одним путем. И здесь я хотел бы от вас большой искренности. Вы сложившийся человек, но в эту... историю как-то оказались замешаны дети. Я после неоднократных разговоров и с ними, и с вами так и не смог понять, почему они с достойным сожаления упорством настаивают, что видели вас в обществе нашего великого предтечи. Если вам было видение, то это явление нематериального порядка, и практически исключено, что оно же показалось троим случайно оказавшимся в коридоре ученикам. Или вы хотите сказать, что божие провидение специально вызвало у них позыв, не найдя другого способа выманивания их из спальни!
— Вы очень опасный человек, — ответил священник после недолгой паузы. — Я знаю, что вы сейчас подумали. Вы подумали о том, что этими словами я признал свое поражение, что я сознался. Сознался в том, что придумал видение, чтобы скрыть какую-то безмерно гадкую, случившуюся со мной историю, сознался в духовном совращении трех отроков, потому что в самом деле надо пройти сильную дрессуру, чтобы вот так непокоренно стоять на своем, как это делают они. Но вы рано расслабились. Называя вас опасным человеком, я имею в виду совсем другое.
Священник встал, нервно зашагал по комнате, уже не пряча в сторону свое разбитое лицо, взяв в руки даренное сочинение Платона на неведомом ему греческом.
— Вы схоласт, — определил он, даже с какой-то жалостью вглядываясь в правильное, сильное лицо Лады. — Вы в самом деле только тот, кто вы есть, — доктор теологии. Но в вас нет главного и никогда не будет, хотя бы вы изучили греческий почище Платона и изъяснялись на латыни красноречивее Цицерона. В вас нет терпимости и веры. И все ваши замечательные таланты и качества ничего не значат, попросту стираются отсутствием этих двух первейших свойств натуры, которые можно найти в самых простых и невежественных семьях. Именно этим объясняется ваша нетерпимость ко всем, кто не разделяет полностью ваших воззрений и методов, иначе говоря, осмеливается мыслить по-своему.
В самом деле, вы застаете меня, при всех наших разногласиях и обидах равного вам и делающего одно дело воспитателя, в положении экстраординарном, но какие выводы и поступки вы совершаете? Вы не думаете о том, что меня постигло несчастье, удар, безумие, болезнь, кара за грехи или приступ отчаянной тоски. Вы сразу ищите в моих поступках голый уголовный сюжет и проводите тупое до идиотизма расследование, потому что вы мыслите не как деятельный и чувствующий человек, а как идеалист, полагающийся только на правильность своих серых теорий. Вы не осмыслили картину широко, вы не подумали, а как я так выпытываю, что это за человек, который интригует против меня, который вводит другие методы и системы управления и воспитания. Но этот человек прошел путь от старшины во второй Крымской войне до советника юстиции во время татарского нашествия и ни разу, ни под каким обстрелом не праздновал труса.