Четвёртый Рим

Клеймёнов Василий

– Как же мы влипли. – произнёс полицейский из хвостовой машины, и Никитин мысленно с ними согласился.

– У них плащи с щитами. – почти над самым ухом пищал испуганный лейтенант – Да даже без них, мы не победим. Их слишком много, так что даже со стрелами против патронов…

– Без тебя знаю! – рявкнул полковник, пытаясь придумать, какой-нибудь план. Конечно, от казаков многое можно ожидать. Но не могли же они так обнаглеть в первые дни снятия изоляции, чтобы решиться на ловушку для полиции. Одно дело – осада, возмущения и угрозы, другое… Очевидно, кто-то крышует их сверху.

– К

нам приближается переговорщик.

Никитин посмотрел в ту сторону. Это был не Аркадий Кравченко. Высокий, крепкий мордоворот с диким взглядом маленьких, выпученных глазёнок. Силовой плащ был ему тесноват. Его настрой не давал надежды на мирные переговоры. Драгович направил его для передачи ультиматума. И в своей догадке, Никитин не ошибся.

– Значит так, мусора! – прогремел здоровяк низким басом, обращаясь не к главному, а ко всем блюстителям порядка сразу – У вас минута: вы либо сами отдаёте нам убийцу наших братьев, либо мы сами заберём его!

– Кто вы такие, чтобы ставить условия государственной полиции? – воскликнул полковник, не желая уступать.

– Мы те, кто защищает русскую землю, которую богохульно назвали языческим именем. Нападение и убийство одного из нас – это прямая измена родине!

– Оставьте вашу браваду, – пренебрежительный тон полковника, чуть не вывел казака из себя – Мы отдадим Драгунова только суду. Вы – не суд, так что разворачивайтесь и проваливайте!

К удивлению Никитина, вольник сдержал порыв схватится за саблю, что было не свойственно его облику безмозглого громилы. Но ситуация оставалось накалённой. В любой момент, мог случится срыв и тогда кровопролития не избежать.

– Вы не в том положении, чтобы ставить условия. – сказал вольник высокомерно задрав подбородок – В тот раз, сражаться с вами было бы самоубийством, но сейчас мы подготовились и перевес не в вашу сторону.

– Возможно, – нехотя согласился Алексей, но решил с блефовать – Но битва привлечёт внимание. Какой бы знатный Дом вас не прикрывал, после такого он умоет руки и вас опять загонят пинками в резервации.

– Не раньше, чем мы вас всех перебьём. – с улыбкой ответил крупный вольник. Его глаза возбуждённо загорелись, а губы исказила азартная улыбка. Перспектива кровавой бойни казалась ему занятной. Несчастный маньяк.

– Ваш начальник считает нас безумцами! – громогласно обратился вольник к остальным полицейским – А сам собирается принести всех вас в жертву ради спасения одного единственного преступника. Так, кто из нас безумен?

– Не слушайте его! – тут же громко вставил Никитин, стараясь не допустить самого страшного – Он пытается…

Слова застряли в горле, когда Никитин почувствовал дуло дробовика у своего затылка.

– Лейтенант, какого чёрта? – яростно прошипел полковник.

– Я не хочу умирать здесь. – запинаясь ответил молодой полицейский. Его руки дрожали, но удерживаемый ими дробовик был нацелен точно в голову.

– Я всегда знал, что ты трусливый отброс. Поэтому и держал при себе, чтобы ты не подставил всю контору в ответственный момент, но, как я вижу, этого оказалось недостаточно.

– Хороший мальчик. – похвалил лейтенанта казак – Не слушай его. Теперь приведите мне убийцу!

Но никто из полицейских не шелохнулся. В их глазах не было осуждения в адрес лейтенанта, но и выполнять приказ вольника, они также не спешили. Не в силах выйти из развилки выбора, полицейские в синей форме впали в ступор, став неподвижными статуями.

– К чёрту! Сам достану. – рявкнул вольник и направился в сторону фургона.

– Освободите меня. – шепнул Сергей конвоиру протягивая ему руки. Тот молчал. Затем, другому конвоиру, то к мотнул головой.

– Вы не хотите умирать, но и прогибаться под этими психами тоже. Снимите с меня наручники, а дальше я сам.

Молодые полицейские, восемнадцати лет от роду, испуганно переглянулись.

– Потом скажете, что я вас отмудохал и отобрал ключи!

Когда до хвостовой части фургона оставалось два шага, то из машины донеслось несколько глухих ударов. Дверь распахнулась и наружу вывалилось тело полицейского. Грубо конечно, но без тумаков, им бы не поверили, что заключённый вырвался самостоятельно.

Сергей вскинул трофейный пистолет-пулемёт и выстрелил длинной очередью. Но пули, врезаясь в плащ, мгновенно расщеплялись снопом искр. Вольник отшатнулся, но скорее от лёгкого удивления, ибо плащ также поглощал кинетическую энергию.

Воздух мгновенно разрезали свисты десятков стрел и арбалетных болтов.

– Ложись! – успел скомандовать Алексей, припадая к асфальту, и почти все подчинённые успели выполнить приказ. Краем глаза Никитин увидел, как лейтенант повалился на спину, подобно мешку с картошкой. В его груди торчало три стрелы. Полковник не испытывал к нему сочувствия.

Сергей пригнулся, пропустив над головой стрелу и ещё одна просвистела в миллиметре от горла и вонзилась в шину полицейской машины. Оставаться было опасно, и Сергей с разбегу прыгнул с моста. Но в последний момент, одна стрела, всё-таки его достала. Простреленный в плечо, Сергей камнем полетел в воду.

Глава 7: Отшельник

Лекция могла бы быть интересной, если бы не скучная манера подачи преподавателя. Отечественная история, от Крещения Руси до основания Ирия являлась главным предметом в элитных учебных заведениях. На котором ученики отсыпались. Преподаватель Ирина Олеговна, бубнила, что-то про Третью Мировую, которую коммунисты развязали ещё за тридцать лет до Слёз Ангела. Голопроэктор тем временем менял слайды чередуя фотографии военных хроник. Хоть бы притворилась, что ей интересен собственный предмет.

Артём в очередной раз встряхнул головой, подавляя сонливость. Веки предательски тяжелели, в любой момент рискуя забрать в страну Морфея. Он сам был бы и рад поспать, не сиди в первом ряду, на глазах у женщины, которая могла врезать указкой. Может, ей и плевать на предмет, но недостаточное внимание учеников воспринимает, как личное оскорбление, что всегда заканчивалось низкими баллами и вызовом родителей к директору.

Звонок о конце урока, казалось, пробудил учеников от спячки сродни зимней у медведей. Подростки одной сплошной лавиной ломанулись к выходу, и у дверей едва не случилась давка.