Четыре повести о Колдовском мире
Шрифт:
А потом Джованна совсем позабыла об этом. Ей опять каждую ночь снился все тот же сон: сокол, охота, убийство, и ужасная внезапная пустота в лучистых глазах. Однажды она с криком проснулась. Лорик, оказавшись рядом, пытался успокоить ее. Первым инстинктивным желанием Джованны было приникнуть к нему. Но, опомнившись, она изо всех сил отпихнула его от себя, так что он, отлетев, свалился на кровать Хендина, вызвав переполох у спящих в комнате мужчин и соколов. Не выспавшись, они не намерены были простить Джованне ее вину. Она же была почти рада наказанию: трехдневной работе на конюшне. Она могла спать на сеновале, на последнем
На третий день наказания Джованна стояла на верху навозной кучи. Солнце било ей в глаза, тачка оттягивала руки. Так как она уже перестала беспокоиться, что ее кто-то увидит, то отпустила тачку. Та закувыркалась вниз по склону. На Джованну нашло маленькое сумасшествие, и она прыгнула вслед за тачкой. Внизу ее ноги коснулись не только чистой земли, но и угодили во что-то живое. Она испуганно отшатнулась и чуть не упала. Чья-то рука схватила ее.
Лорик тут же отпустил ее. Он старался быть по-сокольничьи строгим, но губы невольно дрогнули.
Она постаралась спрятать собственную улыбку.
— Я не хотел ударить тебя, — сказала она. — Той ночью.
Они замолчали.
— Я… — начали они оба. И опять замолчали. А потом оба засмеялись.
Джованна первая взяла себя в руки. Она подняла тачку и взялась за ручки. Лорик остановил ее. Он мгновенно посерьезнел. У него была такая особенность.
— Подожди. Я действительно хотел прийти сразу, но Гэвин запретил мне.
— Да, декуриона* note 8 надо слушаться, — вежливо согласилась Джованна.
Note8
decurio лат. — начальник отряда из 10 всадников. Примеч. переводчика.
— Я сказал ему, что я начал это.
— А он сказал, что я применил насилие, — Джованна привела тачку в вертикальное положение и облокотилась на нее. Она невольно зевнула. — Да ладно, Лорик. Все прошло.
— Да вряд ли, — он оглядел конюшню, пахучий холм, тачку.
— А сны тебя все еще мучают.
Джованна очень медленно распрямилась.
— Да у меня был всего один такой сон.
— Да, как же, — выпалил он. — Это у тебя каждую ночь, без счета. Я смотрю, ты вообще стараешься не спать, если только дремота тебя не одолеет, а потом ходишь, как привидение, с синяками под глазами. Ты так и в самом деле превратишься в привидение, если будешь есть по ложке в день, да и то, пока кто-нибудь ее в тебя не запихает.
Джованна смотрела на него во все глаза, а он — на нее. В его темных глазах вспыхивали золотые огоньки. Она могла понять гнев или нетерпение. Но не это взволнованное красноречие.
Он сжал челюсти. Брови сошлись над переносицей.
— Черт возьми, Джован, — воскликнул он. — Что у тебя внутри, если ты не можешь доверять своим братьям?
— Мужчина должен быть сильным, — спокойно ответила она. — Он не ходит плакаться к мамочке после каждого кошмарного сна.
— Но он и не нянчится со своими неприятностями до тех пор, пока они его не добьют.
— Отчего ты решил, что можешь мне помочь?
Она рассчитывала, что ее вопрос вызовет у него ненависть. Но ведь это же был Лорик.
— Может, и не смогу, —
— Оседлавший Бурю просто курица-наседка.
Он свалил ее и уселся сверху. Сделал он это беззлобно и без особых усилий.
— Никогда, — сказал он мягко, — никогда не говори плохо о моем соколе. Ты нарушаешь его сон. Он требует, чтобы я тебя излечил. Потому, говорит он, что у тебя соколиная душа, и королева выбрала тебя.
Джованна положила его на спину, оседлала и сердито посмотрела сверху.
— С чего ты взял, что можешь мной распоряжаться? Лорик пожал плечами.
— Разве я могу понять логику сокола? Я и тебя-то не могу понять. Что-то тебя убивает, день за днем. А ты отказываешься и слово сказать.
— Да уж соколы-то наверняка знают, — горько сказала она.
— Они говорят лишь, что ты спишь, а сны у тебя мрачные.
Она сошла с него и замкнулась. Секреты. Так много секретов. И никто… никто…
Она мотнула головой. Голова болела.
— Да, сны мрачные, — подтвердила она. Голос ее охрип и казался чужим. У нее даже царапало в горле. — Правда, у меня только один сон. Моя птица охотится. Убивает. И между нами нет связи. Никакой, — она посмотрела наверх. Лицо ее было спокойно, а губы растянуты в деланной улыбке. — Понимаешь? Вот и весь сон. Так что твоему соколу не о чем беспокоиться, да и… — она помедлила. Слово все-таки выскочило, — да и другу — тоже.
Она замкнулась. Он долго молчал, даже не смотрел на нее. Он сел и обхватил колени. Слегка нахмурился. Когда же заговорил, поначалу казалось, что разговор этот не имеет никакого отношения ни к сну, ни к дружбе.
— Сегодня утром Гэвин разослал сообщение через побрякушки. Было сражение. Элмери с братьями были в авангарде. На них устроили засаду. И их… их здорово побили.
Джованна сидела, не произнося ни слова. Лорик внимательно рассматривал слой пыли на своих бриджах.
— Здорово, — повторил он, как бы самому себе. — Нападавшие были не какие-то бандиты. Нет, их было много, и они были очень искусными воинами. Элмери считает, что это перебежчики из Карстена. Нацелились на нашу долину. Мы заплатили слишком большую цену. Потеряли половину братьев убитыми или ранеными. И соколы… — голос его прервался. Такого с ним не случалось с самого избрания. Он сердито мотнул головой, разозлившись на собственную слабость. — Врагу нужны были соколы. Это было неожиданно, жутко. Без всякого предупреждения, наши люди были взяты врасплох. Как только началась стрельба, соколы стали неуправляемы. Связь с ними нарушилась. Как будто ее ножом обрезало. Неожиданно и полностью.
— Колдовство, — Джованна даже сама не заметила, как произнесла это слово.
Лорик кивнул.
— Да, колдовство. Сильное, но не настолько, чтобы иметь долгое воздействие. Только первые моменты. Но большего им и не надо было. К тому времени, когда подоспели люди лорда Имрика, дело было сделано, а враги скрылись. Никто не замешкался. Остались лежать только наши мертвые, с крыльями и без крыльев.
— Элмери? — прошептала она.
— Жив. Стрела оцарапала ему руку. Яда не было. Соколы, что остались в живых, остаются со своими избранниками. Но связь, говорят, уже не та, что была раньше. Вроде разбитого горшка. На склеенном горшке все равно остаются следы.