В «Железный перстень» вошли стихотворения, относящиеся примерно к периоду от начала Европейской войны до 1922 года, и, рядом с ними, некоторое количество стихотворений из предшествующего, уже давно разошедшегося сборника «Летучий Голландец» [103] .
В настоящем издании все эти стихи воспроизводятся в сборнике «Летучий Голландец» с учётом сверки с их публикацией в сборнике «Железный перстень» (прим. сост.).
104
В оригинальном оглавлении к сборнику указано как «На полях души» (прим. сост.).
ЖЕЛЕЗНЫЙ ПЕРСТЕНЬ
Приветствую тебя, железный перстень мой.Судьба опять тебя мне возвратила.Мы виделись не раз, старинный друг, с тобой,Моя рука тебя носила.Сподвижник Готфрида, суровый паладин,Я
знал тебя у стен Ерусалима.Я пал тогда в бою, и видел ты один,Как в пене конь мой мчался мимо.Ты сорван был с меня неверного рукойИ сохранён, как память боевая,И мерила, смеясь, тебя на пальчик свойВ гареме пленница младая.И вновь, в стране другой, за сладостную трельПод говор струн, у замковой оградыТебя я получил, влюблённый менестрель,В залог пленительной награды.Ты помнишь, в ту же ночь, под стрельчатым окномТы видел блеск ревнивого кинжалаИ слышал краткий стон, и по тебе потомСтруя горячая бежала.О, сколько разных рук и сколько разных чарТы всё менял, холодный и послушный,Пока однажды мне случайный антикварТебя не продал, равнодушный.С тех пор, что ты на мне, я чую каждый часТвою в столетьях скованную силу.Ты мой, железный друг! Ты мой в последний раз,И ты со мной уйдёшь в могилу.
ВЕТРА ВОЙ
«А Эдмонда не покинет Дженни даже в небесах».
А. Пушкин
Ветра вой! О чём он плачет?Что протяжный голос значит?Иль он значит, что отныне никогда не вспыхнет свет?Мне поёт про тёмный рок он,И стучится в стёкла оконПризрак той, кого любил я, призрак той, которой нет.В нашем доме всё, как было,Милый образ сохранило.Глубь зеркал таит виденья белых плеч и стройных рук.Лишь она, с кем был одно я,В час тоски и в страстном зное, —Только шорох, только шелест, только ветра в ставни стук.Знаю я, твой дух томится,Как испуганная птица,Увлекаемая вихрем в даль ночного бытия,И терзается, и стонет,Что любимый не догонит,Что тебя в пустыне вечной никогда не встречу я.Мне твердят: себя смири ты,Все пути ещё открыты.Только как пути без цели, без надежд и без огня?Прочь, бесплодное витийство!Грех иль нет самоубийство,В путь последний не пойдёшь ты одинокий, без меня.Дальний стон! Я знаю, чей ты.Пусть поют земные флейты,Пусть цветы земного мая мне вослед звенят: живи!Я иду, чтоб в вечном мракеЛёгким блеском вспыхнул факел,Факел верной, факел ясной, факел радостной любви.
БАНКИР
С. Birch-Crisp
В столице стерлингов, в угрюмо-душном Сити,Где в узких улицах неярок солнца свет,В одном из низеньких домов на Риджент-СтритеСмущённый, я входил в твой тесный кабинет.Ряды расчётных книг, ресконтро и гроссбухи,В чьих цифрах тысяч душ запечатлелся плен…И мнилось, под стеклом в ловушке бьются мухи,Докучливо кружа среди прозрачных стен.Известий биржевых белеющую ленту,Стуча, струил в углу бессменный телеграф.Иероглифы цен… Гаити… Нобель… Рента…Бразильские листы и рудники Эль-Гаф.Весь в чёрном, ты с лицом, застывшим, словно маска,Сидел, облокотясь на старый тёмный стол,И ни одна в лице не трепетала краска,И ни на миг огонь во взгляде не прошёл.И весь ты был отлит как будто бы из стали,А голос твой, как бой часов издалека.Вдруг, на краю стола, в изогнутой эмали,Мне бросились в глаза два бледные цветка.Как! Значит, был и ты ликующим ребёнком.Как! Значит, знал и ты и шум, и крик, и смех,И плакал на траве над выпавшим щеглёнком,И Богу поверял твой первый детский трех.О, сколько долгих лет слепой, бездушной силеПришлось тебя ломать, и унижать, и гнуть,Чтоб люди навсегда тебя ожесточилиИ облекли в гранит твой беспощадный путь.И молча я смотрел… Но был ты весь из стали,И голос твой, как бой часов издалека…А в тонком хрустале тихонько умирали,Роняя лепестки, два бледные цветка.
ПРИЗРАК ДОН ЖУАНА
Меж алых роз мой ветхий саркофаг,Но в старом камне позолоты блески.Сюда доносится бряцанье шпагИ женский смех на дальнем перекрестке.Канцоны о любви мой нежат слух,Сливаяся вдали с напевом струнным.Стою, изящный и печальный дух,Над мраморной плитой в потоке лунном.Идут… Она и он… Назло годамРечам любви внимаю чутким ухом.Я не люблю пугать прекрасных дамИ предпочту мерещиться старухам.У своего креста, в пяти шагах,Стоит, склоняясь вежливо, но смело,Как я, давно умерший ЛепореллоС почтительной улыбкой на губах.А в стороне суровый Командор,Теперь бессильный, гневно хмурит брови.Старик ревнив и с тех далёких порНе позабыл о мести и о крови.Коснулся
Ты замолчала, тиха и безгневна.Солнце палит. Золотится песок.Это твой город, твой город, царевна!Час торжества твоего недалёк.Видишь, то башни, то мраморы зданийНам открывает, волнуясь, туман.Завтра исчезну, как призрак, в тумане.Нынче я твой и веду караван.Звонки звонки у двугорбых верблюдов,Бег их колышет твой пёстрый завес,Дали сожжённой земли ИегудовСкоро сменит пышнолиственный лес.Завтра тебя поутру не встревожитЖалобным воем пустынный шакал.Ждёт тебя пурпур и золото ложа,Пышность и блеск разукрашенных зал.В чашу бассейна спадая напевно,Будет журчать без конца водомёт,Будет жених твой… Ты плачешь, царевна?Плакать не надо! Что было, пройдёт.Было ли, нет ли, я только вожатый.Мало ль что снится средь жёлтых песков.Ты эти сны навсегда запечатай,Кинь их для новых, для царственных снов.Долог был путь в раскалённой пустыне.Много забытых осталось в пути.Всё это было, чтоб снова отнынеВ блеске венца ты могла расцвести.Смеет ли раб, награждаемый златом,Жаждать иных, недоступных наград?Завтра останусь, как прежде, вожатым,Завтра наденешь твой царский наряд.Ты молчалива, тиха и безгневна,Взор отуманен, как в росах заря.Сон мой окончен. Прости же, царевна!Слёзы отри, чтобы встретить царя.
ВАРЯГ
Я — варяг, а ты царевна.Мимо стражи в тронный залТы проходишь ежедневноВ колыханьях опахал.На златом твоём нарядеШиты гроздья алых роз.Я в твоём читаю взглядеИ томленье, и вопрос.Что ни день, ты всё печальней,Гнев и боль в твоих глазах.У твоей опочивальниЯ не стану на часах.Знаю, стан твой так же гибок,Знаю, грудь твоя стройна,Но печаль твоих улыбокНадо мною не сильна.Я твои изведал ковы.Хмель и плен — любовь твоя.Чем сильней куёшь оковы,Тем сильней восстану я.Византия верит тайнам,Волхованиям и снам.Только миг, лишь миг случайныйЯ упал к твоим ногам.Свежий ветер веет с моря,Полнит крылья парусам.Ни за ласки, ни за гореЯ свободы не отдам.Я уйду к иному чуду,Вновь отважный и ничей,Но, клянусь, не позабудуСладкий яд твоих ночей.И в стране моей суровойЯ навеки затаюЭти слёзы, эти зовы,Тайну гордую твою.Я иду. Наутро снова,Твой свершая царский путь,Где был я, заметь другого,Чуть вздохни и позабудь.
ЛЕСНОЙ КЛЮЧ
Храм лесной из тысячи колонн.Тишина… Ни шелеста, ни крика…Как убрус у праздничных икон,На широких листьях ежевика.Запах смол, целебный и густой,Сладко пахнет молодая мята,Меж стволами пылью золотойПламенеют полосы заката.У корней прозрачный, как роса,Плещет ключ, иконой осенённый,Тёмный Спас склонил к воде глаза,Плачут струи сладостно и сонно.Плачь и ты! И в междуствольной мглеВсё, чем жил и чем ты был волнуем,Расскажи, прильнув, сырой землеИ очистись вечным поцелуем.
ЛИТОВСКИЕ ПАРКИ
Литовских парков тихие аллеи,Где я познал так много тайных дум,Через года всё ближе, всё яснееКо мне доходит ваш спокойный шум,Литовских парков тихие аллеи.Червонный лист на гравии дорог,На белых клёнах солнечные пятна,На старых камнях пожелтевший мох, —Их речь душе опять так больно внятна.Червонный лист на гравии дорог…Гранаты след на мраморе фонтана,Молчит оскал покинутых траншей,Ещё зияет, не сомкнувшись, рана,Ещё далёко до счастливых дней.Гранаты след на мраморе фонтана…О, верьте! И для вас весна придёт,И будут сумерки благоуханны,И белые резвиться будут панны,Сплетая рук жемчужный хоровод.О, верьте! И для вас весна придёт.
В ТИШИ
Опять, опять в тиши дубравной,Себя от мира утая,Внимаю ропот своенравныйСеребропенного ручья.Вдали — порок, вдали — герои,Вдали всё то, чем жизнь шумна,Здесь горьким ароматом хвоиМеня объяла тишина.Померкнул блеск людских скрижалей,Не надо слов, не надо книг,И в вечных очертаньях далейОпять я вижу Вечный Лик.