Чикагский расклад (Чикагский вариант)
Шрифт:
— Для выработки налоговой программы, — быстро ответил Аббот.
— Могли бы обойтись и без машины, — произнес кто-то из гостей.
— Допускаю, — согласился Сегунда. — Но вот вчера нам подкинули задачку потруднее: сколько делегатов представляют районы, где размещены заводы «Юнифордж» и другие ракетостроительные предприятия? Через час ответ был готов.
— А где вы взяли входные данные? — спросил кто-то.
— Ума не приложу. Наверное, фирма предоставила. Карл Флейшер прислал их с одним из своих парней. Интересно другое: как только мы выдали имена всех делегатов из этих районов, Карл
Грейс Оркотт сделала шаг вперед и внимательно оглядела компьютер.
— Покажите его в деле, — попросила она. — Но только вопросы должны быть такими, чтобы я могла проверить ответы.
— Пожалуйста, — согласился Сегунда. — Ваше имя?
— Грейс Оркотт, из Техаса.
— Стойте, стойте! — вмешался Аббот. — Арт, оставь эту затею. Часть сведений, хранящихся в памяти машины, имеет конфиденциальный характер и не подлежит использованию…
— Ничего страшного, — возразил Сегунда, которому не терпелось похвастаться способностями своего электронного питомца. — Мы просто затребуем распечатку, а читать не будем. Подарим миссис Оркотт на память.
Через несколько секунд послышалось стрекотание печатающего устройства, и Сегунда вручил Грейс карточку. Та пробежала ее глазами и запихнула в сумочку.
— Все точно, — сказала она. — И досконально.
Роджер Аббот предложил расходиться поодиночке, чтобы не привлекать внимания. Вернувшись в отель, Грейс уселась в баре и стала поджидать дочь. Она рассеянно вытащила из сумки листок и поднесла его к глазам. На карточке было напечатано:
«Оркотт, Грейс: Лаймен-бульвар, 8365, Даллас. Замужем.
Годовой доход — 38 000 долларов, сбережения — 15 000 долларов, займы — 4300 долларов.
Муж — генеральный подрядчик.
Дети: 1. Кэтрин, род. 29 февр. 1948.
2. Джордж-младший, род. 4 мая 1950, ум. 8 мая 1950».
— Не нравится мне это, — пробормотала потрясенная Грейс. — Ох, как не нравится. Надо будет поговорить с Флейшером. При первой же возможности. Тут пахнет гнусностью…
Оби О’Коннел и Карл Флейшер нетерпеливо и бесцельно кружили по фойе отеля «Моррисон». Оба ждали конца закрытого заседания делегации Уилкокса и встретились близ фонтанчика с питьевой водой. Когда стало известно, что Пенсильвания намерена выдвинуть в кандидаты своего губернатора и держать голоса до последнего момента, Флейшер проглотил одну из своих известных всем газетчикам пилюль, оглядел сквозь не менее знаменитые дымчатые очки пухлое потное лицо О’Коннела и с улыбкой сказал:
— Не везет нам, Оби. Ну да всех к себе не перетянешь, верно?
О’Коннел ответил лишь равнодушным взглядом, мысленно послав по адресу губернатора Пенсильвании крепкое словцо.
— Мы ничего не потеряли, — неуверенно проговорил он. — В четверг Пенсильвания будет с нами, ты отлично знаешь этих самоуверенных парней, убежденных, что именно они выводят в короли простых смертных.
Флейшер приблизил губы к уху О’Коннела и зашептал:
— Оби, правда ли, что Манчестер не собирается прикрывать «Дафну»? Ходят такие слухи…
— Чарли
Флейшер увлек своего противника подальше в угол.
— Слушай, Оби, давай заключим сделку, а? Ты знаешь, что от Миссисипи приехало две делегации. Одна — за твоего парня, вторая — за Робертса. У штата тринадцать голосов, которые висят в воздухе, потому что мандатная комиссия никак не может решить, какую из делегаций регистрировать. Назревает всеобщее обсуждение. Обе делегации поливают друг дружку грязью, намекают на полученные взятки, посулы и прочее. В мандатной комиссии покатываются со смеху, глядя на их перепалку, но решить ничего не могут.
— Что ты задумал? — спросил О’Коннел.
— Давай поделим Миссисипи.
— Каким образом? Голосования по фракциям не бывает, Карл.
— Если вопрос вынесут в зал, ты проиграл, Оби.
— А почему не ты?
— Давай посмотрим правде в глаза. Твое поражение обернется ощутимым ударом. Мое — так, царапина.
О’Коннел еще вчера знал, что его противник прав: Робертс споро шел в гору, и Оби уже сам начинал подумывать о сделке, однако колебался, зная, что, если калифорнийцы заговорят первыми, ему будет легче торговаться.
— Ладно, — согласился он. — Бери пятерых.
— Издеваешься? Будь умницей, Оби: твой спасательный пояс теряет воздух, как шарик со свистулькой.
— Чего ты хочешь?
— Чтобы пятерых взял ты, — деловито ответил Флейшер. — А мы подберем оставшуюся восьмерку. И запомни: если этот вопрос вылезет на всеобщее обсуждение, ты потеряешь все тринадцать голосов. Этот удар станет первым шагом к поражению.
— Я не согласен, — сказал Оби, не двигаясь с места.
— Слушай, — зашептал Флейшер, — хочешь одну вещь по секрету? Бин уже снял вас с крючка, и вы теперь у нас в долгу. Мы готовили рекламный листок, который поднял бы вас на воздух, но не пустили его в ход. Робертс запретил.
— Это говорит лишь о том, что он не одобряет твоих грязных трюков, — спокойно сказал Оконнел.
— Не об этом речь. Подумай, что будет, если я шепну, кому надо, и эти листовки хлынут сюда дождем.
— Ты шантажист, Карл, — беззлобно проговорил Оби. — Ну да ладно: шесть — вам, семь — нам. Это, конечно, чересчур великодушно с нашей стороны…
— Наоборот, Оби, семь — нам.
Принять такие условия было бы опасно психологически, и О’Коннел знал это. Но не принять — опасно вдвойне. На всеобщем обсуждении наверняка будет решено, что у сторонников Робертса больше оснований представлять штат, и это повлечет огромный урон. Проигрыш в мандатной комиссии равносилен смерти.
— Ладно, — Оби протянул руку. — Будь по-твоему. Только пусть мне скостят налоги за то, что я занимаюсь благотворительностью.
— Давай позвоним председателю комиссии, — предложил Флейшер.
— Придется. Видит бог, без моего подтверждения он не поверит, что тебе так пофартило.
Через час ЮПИ сообщило, что места в делегации Миссисипи поделены и большинство досталось Робертсу. В заявлении агентства одновременно подчеркивалось, что министр финансов получил новый ощутимый удар в виде отказа делегации штата Пенсильвания поддержать его кандидатуру.