Числа зверя и человека
Шрифт:
Вопросов не было. Не думаю, что ребята отмолчались бы из робости (от таких глупостей занятия наукой излечивают быстро) или там по соображениям субординации – работа есть работа, все неясности должны быть прояснены. Во избежание. Но я все равно чувствовал себя этаким гадом, змеем-искусителем. Они были молоды, они доверяли мне, а я втемную подписал их на очень опасное (теперь я в этом был абсолютно убежден) дело. Впрочем, мои бойцы – не слепые котята, а вполне взрослые (и очень разумные!) люди, так что насчет «втемную» – это я зря. Да и сам я находился под прицелом, и, весьма вероятно, шансы стать мишенью были выше, чем у «трех мушкетеров». Все это несколько утихомиривало чувство вины.
Ночью я покопался в интернете, выясняя, чем занимаются мои коллеги (я в эти
12
Аматор – любитель, дилетант.
13
Лысенковцы – последователи Т. Д. Лысенко, ставшего символом политической кампании по преследованию группы генетиков, отрицанию генетики и запрету генетических исследований в СССР с середины 1930-х до первой половины 1960-х годов.
Попрощавшись с ребятами, я поспешил обратно. Спешил на всякий случай, чтобы успеть до прохождения китайского спутника-шпиона. По той же причине я приехал сюда не на своем «BMW», а в арендованной машине, и взять ее мне помог отец Александр. Удивительный он оказался персонаж. Мало того, что помог мне перейти на «нелегальное» положение, так ведь еще и порекомендовал место для тайного передислоцирования нашей «спецлаборатории». Отличное, кстати, место. Там есть где укрыться, а нашим преследователям в голову ничего и близко не придет. Отец Александр когда-то служил там в отдаленном приходе и хорошо знал те места.
Так что ребята скоро будут в безопасности.
Теперь мне нужно было только аккуратно вытащить Феликса. Серж, Ирина и Михаил – отличные ребята, но они лишь исполнители, не более того. А вот Феликс, хотя и склонен катастрофически недооценивать собственные возможности, – совсем другое дело. Если бы у меня получилось незаметно вытащить его! Пусть даже Корпорация захватит меня самого (это проще), пусть делают со мной все, что хотят (а фантазия у Ройзельмана ой какая богатая! да и «захочет» он непременно), но если Феликс спасется, мы точно найдем то, что ищем!
Вот только я очень хорошо знал своего любимого ученика: он не уйдет, пока не окажутся в безопасности его друзья. Значит, спасать надо – и срочно! – не одного, а четверых.
22.12.2042.
Сторожка лесного участка 11-083. Макс
Печка уютно грела мне бок. После всех своих тренировок я не испытываю особого дискомфорта и на голой, продуваемой всеми ветрами скале, но теплый угол возле печки, конечно, приятнее. На столе передо мной стояла кружка остывшего чая, а рядом с нею – весь наш скудный арсенал – мой служебный тазер и найденное в сторожке старое двуствольное ружье. Это ветхое ружьишко я привел в божеский вид с помощью машинного масла и ветоши, но, случись что, толку от него будет мало: кроме двух патронов с утиной дробью, никаких других боеприпасов к нему не нашлось.
Сторожка пряталась в самой глухомани (как будто не Европа, а какая-нибудь Сибирь, честное слово). Здесь и раньше-то почти не было ни поселков, ни деревень, а после очередного
Мы скрываемся здесь уже шесть дней, и все шесть дней я думаю только о том, как мне передать весточку Феликсу. Марии не легче, она очень беспокоится о сестре. Я успокаиваю ее, говорю, что с Ритой все хорошо, что Феликс о ней обязательно позаботится. Очень на это надеюсь. Только бы Феликс догадался, что я увез Марию в безопасное место! Только бы не стал искать нас. Я доверяю ему как самому себе, но понимаю – «охотники» не могут не взять его под плотное наблюдение.
Мария рассказала, что Рита была убеждена – охотники за женщинами связаны с Корпорацией – и накопила немало фактов, это доказывающих. То же самое она сама говорила нам, когда я впервые ее увидел. Теперь я начинаю думать, что и авария, в которую она попала, могла быть совсем не случайна. Возможно, ее просто попытались убрать. И сделать это «чисто», списав все на несчастный случай. Это значит, что она и Феликс сейчас в нешуточной опасности. Но их вряд ли станут трогать, пока не найдут нас. Все сводится к простым, даже не шахматным, а шашечным ходам.
Тем не менее без конца прятаться, как загнанные звери, тоже не выход. Можно скрываться до тех пор, пока что-то не произойдет, если ты знаешь, что именно должно произойти. Но, чтобы исчезло то, что нам угрожает, должна рухнуть, как я понимаю, сама Корпорация. А это задача невероятно сложная, и, откровенно говоря, в такую возможность я просто не верил. Во всяком случае, сейчас для этого нет никаких причин. Эх… я уже всю голову сломал, пытаясь понять, что же нам делать.
И все-таки кое до чего я додумался, хотя решение не нравилось мне самому. Мне надо вернуться в город. Оставив Марию в сторожке одну, только с тазером и практически бесполезным ружьецом. Конечно, когда к этому комплекту прилагаюсь я, даже столь скромный арсенал может быть вполне эффективен – я вполне способен завладеть оружием шокированных и раненых преследователей. Но этот вариант отпадает из-за отсутствия на горизонте преследователей. Ждать, пока они появятся? Скорее всего, это будет означать, что Феликсу и Марии уже не помочь. Так что хочешь не хочешь, а придется Марию покинуть, и надолго. Только так можно будет сдвинуть ситуацию с мертвой точки.
Ну и помимо невыносимости тупого ожидания, кое-что, подталкивающее к действиям, все же случилось.
Третьего дня я от нечего делать сунулся, вооружившись топором, на чердак, чтобы посмотреть, в каком состоянии крыша сторожки – не надо ли ее поправить. В ту ночь был обильный снегопад, занесший нашу хижину до середины окон, и я боялся, чтобы под весом толстого пласта снега не повело стропила.
Стропила из лиственницы, к счастью, были надежны, как стальной рельс, и могли бы выдержать еще и втрое большую нагрузку. Но, завершив осмотр, я начал рыться в чердачном мусоре. Не то чтобы надеясь отыскать запасные патроны или еще что-нибудь полезное в хозяйстве, но мало ли.
А нашел старый рюкзак.
Да, надо уже объяснить, откуда я знаю про эту сторожку и почему никогда за четверть века в ней не побывал. Хотя я очень не люблю об этом думать – именно отсюда ехали мои родители в ночь, когда произошла та авария. Потому ни я, ни Анна здесь больше не появлялись. Но мама часто рассказывала мне про эту сторожку и про то, как сюда добраться. То ли, вспоминая, она как будто возвращалась в счастливые времена своей молодости, то ли предчувствовала, что и мне это когда-нибудь пригодится.