Чистая душа
Шрифт:
— Ты читала письмо Фуата, разве сама не видишь? Всю жизнь он такой.
— А что значат слова в его письме: «Привет из страны Бюек суганнар»? Может, я неправильно прочла?
— Этого я и сама не понимаю. «Из страны Великих луковиц». Уж не издевка ли тут какая?
В самом деле, что могут значить эти слова? Если бы не Ольга Дмитриевна, «страна Великих луковиц» так и осталась бы для всех загадкой.
— Не Великие ли Луки? — сказала Ольга Дмитриевна удивленно.
И Сания сразу поняла смысл загадки Фуата, Значит, они около Великих Лук?
— Значит, они воюют в наших краях, — сказала Ольга Дмитриевна. Ей сразу как-то стало приятно. Казалось, между ней и Санией зародилась какая-то близкая до родственности общность. — Значит, Сания Саматовна, ваш муженек в наших местах. Может быть, ходит там, где ходила и я?
Три женщины задушевно разговорились. Благодаря Фардане разговор шел в полушутливом тоне. Все старались уйти от тревожных и горьких дум. Дети спали. Наконец Фардана ушла домой. И Ольга Дмитриевна, пожелав Сании спокойной ночи, улеглась в своей кровати.
Но Сания долго не могла заснуть. В ее голове теснились тяжелые мысли, вызванные словами Камиля: «Готовимся идти в бой». А тут еще письмо Фуата! «…Эти горошины тут жужжат, как пчелы…» Ну что за человек этот Фуат! Не надо было читать его письмо!..
Сания снова достала письмо Камиля. Не торопясь, слово за словом, перечитала его еще раз. И ей стало легче.
«Действительно, плохо иметь такого мужа, как Фуат, — подумала она про себя. — Для этого нужно иметь характер Фарданы. Но даже и она не выдержала сегодня! Неужели, мол, всю жизнь буду завидовать чужим женам?.. — Грудь Сании переполнилась нежностью к Камилю. — Где ты, сердце мое? Что ты делаешь в эту минуту?..»
За окном чернела ночь. Но Сании не хотелось спать. Она достала бумагу и села писать письмо на фронт.
Глава пятая
НА ВЕРНОМ ПУТИ
1
Лес. Высокие, густые ели. Нижние ветки их засохли. На толстых стволах с затвердевшей смолой, словно не желая никого подпускать близко, торчат острые сучья. А вверху зеленая хвоя слилась шатром — даже неба не видно. Уже пора рассвета, а в лесу держится полумрак. Земля под елями сплошь заросла мхом. Такой он ровный и мягкий, словно идешь по пуховому одеялу. Под подкованными солдатскими ботинками пружинит земля.
— Тут можно провести целую дивизию, и никто не услышит.
Это говорит комиссар Павленко.
Группа бойцов идет за ним с оружием и мешками за спиной, а вокруг полная тишина.
Комиссар с автоматом в руке идет впереди. За ним боец с кожухом пулемета на плече. Не отставая от него, несет станок «максимки» другой красноармеец.
А за ними еще около двадцати бойцов. Многие забинтованы. Некоторые идут прихрамывая и опираясь на винтовки. Позади кого-то несут на носилках, устроенных из винтовок и плащ-палатки. Замыкает шествие лейтенант.
Где-то позади, далеко-далеко,
И вдруг из-за еловых стволов звонкий голос:
— Стой!
Павленко остановился. Замерла идущая за ним группа. Дозорный заметил двух солдат, тесно прижавшихся друг к другу. Оба в красноармейской форме. Один хромает, — видимо, ранен.
К ним подходит Павленко, вглядывается:
— Ибрагимов, ты?
— Товарищ комиссар…
Камиль не договорил. Обессилев, всей тяжестью повис на плече товарища. Подошедшие красноармейцы положили его на устланную мхом землю.
— А вы кто? — оглядел комиссар другого бойца.
— Беляев Яков! — вытянулся боец.
В группе его узнали:
— Ведь это наш Яков! Из третьего батальона!
— Почему отстали от батальона? — спросил комиссар.
Беляев подробно рассказал о том, как в бою, прикрывая отступающий полк, оказался один.
— Конечно, можно было выйти из-под огня противника и присоединиться к своим, — простодушно сказал он, — но я побоялся… Ведь приказа не было. Приказ-то, он, может, и был, только до меня не смогли довести. У меня позиция замечательная была. Меня не видать было, — наверно, забыли… Вот так. Приказа не было, поэтому я и побоялся оставить свою позицию.
— А остаться на вражеской стороне не побоялись?
Яков почувствовал, что комиссар задал вопрос неспроста, и улыбнулся.
— О чем разговор, товарищ комиссар? — сказал он, — Зачем я останусь на вражеской стороне? Я не такой.
— Узнаете этих товарищей?
— Вместе ехали.
Комиссар повернулся к бойцам отряда:
— Знаете этого бойца?
— Знаем, в пути познакомились, — усмехнулся один из бойцов. — Он все за дисциплину ратовал. Службист!
— А как оказался с вами Ибрагимов?
Беляев доложил, как, отрезанный от своих, он пробирался лесом, как заметил двух красноармейцев, выходивших к опушке. Он повернул к ним, но увидел двух немецких солдат и притаился. Один из красноармейцев с поднятыми руками пошел сдаваться, а другой выстрелил ему в спину. И Яков, не раздумывая, открыл огонь в сторону немецких солдат. Один из них сразу свалился, а другой закричал: «Партизан!» — и, прячась за можжевеловые кусты, убежал. Яков подошел к раненому бойцу. Это был Камиль.
— Надо бы помощь ему оказать, товарищ комиссар, у него тяжелое ранение.
— Хорошо, товарищ Беляев, — сказал комиссар, — поможем!
Сделали еще одни носилки и продолжали группой выбираться из окружения. Густой лес скрывал их.
Но вот лес стал редеть, все чаще стали попадаться березы и осины. Наконец открылась просторная поляна. Полоса еще не убранной ржи спускалась к маленькой речке. Две деревни виднелись на том берегу.
Отряд остановился в лесу. Раненых уложили на землю. Павленко развернул карту и подозвал Беляева.
— Садитесь, — предложил комиссар. — Зрение у вас хорошее, товарищ Беляев?