Чистая душа
Шрифт:
После двухнедельных упорных боев в этом районе наши войска вынуждены были снова отступить. Фронт стал ближе. Хорошо, что Сосновка была в стороне от стратегических дорог и не попала под огонь. Но все же гитлеровские самолеты не оставили деревню без внимания — пролетая мимо, они сбросили несколько бомб на колхозное поле. Во многих домах были выбиты стекла, у некоторых разворотило крыши, убило несколько коров.
Фронт покатился дальше, а в деревне установилась тревожная тишина. Связи с районным центром оборвались, но и немцы не показывались.
Будучи председателем колхоза, Захар Петрович по-прежнему считался в деревне главным. Все беспрекословно выполняли его распоряжения, ибо каждый понимал, что наступают дни, полные зловещих тревог и опасностей. Оставшиеся в селе мальчики не всегда считались с тревожными настроениями. Они с увлечением добывали порох и взрывчатку, мастерили из гильз пистолеты и гранаты, которые взрывались не хуже настоящих. Откуда доставали они патроны — никто не знал. Ходили слухи, что в семи-восьми километрах от Сосновки, у реки Лесной, можно собрать сколько угодно не только гильз, но и нестреляных патронов. Сколько хочешь бери, валяются целыми кучами.
Слухи об этом дошли и до Павлика. Но Павлик теперь считал себя серьезным человеком. Увлекаться такими пустяками? Он же не маленький! Если отец оставил его при себе, то, конечно, не для забавы.
Но потом Павлик передумал и решил все проверить на месте.
«Если столько патронов валяется на земле, почему им пропадать? Могут пригодиться».
Родители, дедушки и бабушки строго-настрого запретили ребятам ходить в такие опасные места, но это только укрепило намерение Павлика пойти и собственными глазами осмотреть то место у Лесной.
Взяв с собой Петушка, он незаметно ушел. Петушок был соседский мальчик, он во всем слушался Павлика.
— Сходим посмотрим, — предложил ему Павлик, — может, найдем что-нибудь и сделаем себе пистолеты.
Действительно, они нашли немало интересного. На этом месте несколько дней тому назад был бой, и всюду остались его следы. Было много стреляных гильз, в вырытых снарядами воронках лежали помятые коробки противогаза, на пригорке были разбросаны части разбитого оружия, даже чернел немецкий танк со сгоревшими бортами. Мальчики собрали несколько обойм нестреляных патронов. Павлик тут же зарыл их в приметном месте и поспешил домой — он не хотел, чтобы его похождения стали известными отцу. Ведь отец приказал ничего не делать без спросу, и Павлик дал ему слово.
Возвращаясь из этого путешествия, мальчики и столкнулись с Беляевым.
Павлик хотел скрыть от Беляева, откуда они идут.
— Ты, Павлик, не виляй, — сказал Беляев, — я ведь понимаю, что вы не по грибы ходили. А куда?
Петушок взглянул на Павлика, растерянно улыбнулся. Павлик не смутился.
— Ну… думали найти гильзу получше.
— Какую гильзу? — спросил Беляев.
— Петушку пистолет надо сделать.
Павлик вытащил из кармана самодельный пистолет. Это была пустая гильза от противотанкового ружья, приделанная
— Дай-ка посмотреть.
— Нельзя. Заряжен.
— Неужели стреляет?
— Что — не веришь? — сказал Павлик. — Думаешь, не выстрелит?
Беляев не успел моргнуть, как Павлик достал спичечную коробку и провел ею по спичечной головке, торчавшей на пистолете. Пистолет гулко хлопнул, выбросив сноп огня. Даже эхо загремело в лесу.
Петушок с удовольствием рассмеялся.
Беляев сердито схватил Павлика за руку:
— Что ты делаешь, дуралей!
— А что?
— А вдруг близко немцы? Услышат выстрел и заметят нас! Не играй, брат, согнем. Лучше проведи-ка нас в деревню, мне надо с людьми поговорить.
Павлик уже успел поверить в то, что этот красноармеец «наш человек», ему даже что-то нравилось в нем. Но, подозрительно оглядев спутника Беляева, вдруг остановился.
— А кто с тобой? — спросил он Беляева. — Ты все говоришь, а этот товарищ почему ничего не говорит? Или, может быть, он не знает по-русски?
— Ишь ты какой! — расхохотался тот и одобрительно хлопнул Павлика по плечу.
Посмеявшись, все двинулись в деревню,
8
Оставшимся в лесу пришлось долго ждать Беляева. Только с наступлением темноты стоявший на посту красноармеец окликнул возвращавшихся разведчиков. Они пошли к комиссару доложить обо всем виденном.
Камиль лежал в полубредовом состоянии, у него не было сил подняться. Но он слышал отрывочные фразы доклада Беляева: «Очень хороших людей нашли… Немцы не приходили… Можно оставить…»
…Через некоторое время ему показалось, будто кто-то окликнул его. Затем подняли и понесли. Больно заныла рана, но скоро боль утихла. Ему казалось, что он, покачиваясь, улетает куда-то ввысь. Пытаясь понять, что происходит, Камиль открыл глаза. Кругом было темно и глухо, как в погребе.
…Наконец перед его глазами замерцал неровный огонек свечи. Его внесли в дом и положили на постель. Камиль уже был не в состоянии ни удивляться, ни радоваться. Он почувствовал, как потревожили его рану, и от собственного стона очнулся. И тут же услышал знакомый голос:
— Ничего, Ибрагимов, все в порядке.
— Товарищ комиссар?..
— Я, Камиль, я. Теперь тебе будет хорошо, успокойся.
— Товарищ комиссар, не оставляйте…
Но вместо комиссара Камилю ответил кто-то другой.
— Лежи, лежи, — сказал он мягким басом, — Никуда мы тебя не отпустим! Ксения Петровна не разрешает.
У кровати стоял человек с густой бородой, рядом с ним — пожилая женщина. Бородатый добродушно улыбался и, повернувшись к комиссару, продолжал:
— Ксению Петровну знаете? Лучшего врача у нас во всем районе нет. В Москву хотели взять, да мы не отдали. Она ведь из нашей деревни родом, зачем нам ее отдавать? Такого врача поискать…
— Смотри, захвалишь, Захар Петрович! — улыбнулась Ксения Петровна.