Чистильщик
Шрифт:
План был прост.
Красавчик платит ему и Мааре четыреста кусков. Но сначала в газетке, которую он кормит, появится заметка - что вчера, на площади Тюльпанов, застрелен глава семьи Феррано Красавчик Алексис. Всё, как полагается - с фото с места происшествия, некрологом, прощаниями и прочее.
Микель и Маара являются за расчётом к Бруно и делают свою работу.
Остальное делают гориллы Алексиса. Но к этому моменту, как понял про себя Микель, их с Маарой в городе быть уже не должно.
– Ты хочешь, чтобы я уехал прямо сейчас?
– спросил он.
Вторая сигарета не сломалась.
– Нет, нет.
Микель вспомнил пошлый английский анекдот про умершую графиню. Как всё паршиво оборачивается. И это именно сейчас, когда эти волнения вовсе не нужны.
Спать уже не хотелось.
Когда это было?
Вечером, когда у него случился приступ, да. Они были короткие, эти приступы, и он привык к ним. Маара поначалу изображала озабоченность, и он чувствовал это, но...
Вчера он выплюнул пару кровавых сгустков. Он ждал этого, но не так скоро.
Новости появились не в дневной, а даже в утренней прессе.
*
Пакостное, гадкое сырое утро застало врасплох. Он принял душ, пока Маара одевалась. Он не мог себя заставить проснуться раньше, чем...
Кофе они выпили в паркинге из автомата. Его чуть не стошнило.
Офис папы располагался на пятом этаже в сером кубическом здании через пять кварталов от квартиры Маары.
Петровский припарковал "Ситроен" перед входом.
– Оставайся в машине.
– Правда?
– Маара сидела с открытой пудреницей.
– Ты боишься?
– Кого?
– она рывком открыла дверцу и вышла первая.
Другого ответа от неё он не ждал. Зачем было нужно просить её об этом? Кретин. Хотя, она права - будет лучше, если кто-то позаботится о безопасном отходе.
Они поднимались на лифте и договорились, что всё же Микель зайдёт к шефу один, а Маара поторчит в приёмной.
– Ну не станешь же ты спускаться по пожарной лестнице, - это была, вероятно, шутка. Обычно в приёмной находилась только Лиза, а гориллы тусовались этажом ниже. Лифт Маара должна была задержать на пятом, заблокировав его. На всё отводилось секунд пятнадцать с момента получения денег.
...Бруно Романо, шеф агентства по недвижимости, держатель контрольных пакетов трёх текстильных фабрик, владелец кучи мелких забегаловок на главной улице города, сидел за бескрайним столом и раскуривал сигару. На столе валялся тот самый утренний номер "La Mattina Napoli", с фотографиями простреленной машины Красавчика на первой полосе.
– Хорошая работа, малыш, - сказал папа, выпуская клуб дыма. Он был не то, что толст - он был жирный, как слон. Пиджак еле сходился на животе, собираясь поперечными складками от пуговиц к периферии боков.
Микель стоял молча. Напоминать о деталях сделки считалось верхом неприличия.
Ну, давай, давай, жирная свинья, шевелись!
– Ты же знаешь, Микель, я отношусь к тебе, как к сыну. Несмотря на то, что ты не член нашей семьи. Я знал твоего отца, мы были с ним старые добрые друзья.
Сейчас. Сейчас он откроет сейф, и...
– Да, добрые друзья. Работа хорошая, ты слышал. Но это к тебе не относится, малыш. Я сказал о Красавчике, а ты понял, не так ли?
Глаза у Бруно стали узкие, как щелки.
– Ээ, шеф, не совсем понял. О чём вы?
– Я только что разговаривал с ним. Хочешь, вместе наберём его номер? Вы же теперь друзья, да?
План не сработал - это то, что понял Микель. Бруно снюхался с Красавчиком, и когда только успел? Значит, он нашёл дешёвку, которая за полцены через день-два зарежет Алексиса где-нибудь у выхода из ресторана...
Падаль.
Боковая дверь открылась, и в кабинет тихо вошли Акула Дюк и Рыжий Хвост, с "Узи" наизготовку. Акула улыбался, словно только что сорвал банк - он давно хотел посчитаться с Петровским.
За Маару.
– Ты не получишь ни лиры, малыш. Потому что ты плохо сработал. Очень плохо. Хотя... По старой памяти о твоём отце я оплачу похороны. Ты же знаешь, что это дело святое. Мне жаль, чертовски жаль. Ты так и не обзавёлся семьёй - это тоже плохо. Хм, твоя сука в приёмной сейчас...Придётся мне раскошелиться ещё на одни похороны. Да, Микель, вот...
Он не договорил.
За всю жизнь Микель ничему толковому не научился. Он не умел строить дома, печь хлеб, собирать машины, растить оливки и давить из них ароматное масло.
Лишь в одном деле он был профессионалом "от бога" - как говорят на Сицилии.
А что могут сделать два девятьсот одиннадцатых армейских "Кольта" сорок пятого калибра в руках профессионала? Многое.
Грохот потряс офис Бруно, словно в него ворвался товарняк. Микель стрелял с обеих рук, медленно водя стволами по комнате.
На всё дело хватило пяти секунд.
Едкий запах пороха сдавил ему лёгкие, полоснув по ним бритвой.
Микель натужно закашлялся. Романо лежал слева от кресла, его грузное тело ещё подёргивалось в агонии, словно пасхальное желе. Тёмная лужа крови расползалась под столом. Сигара, зажатая меж двух пухлых обрубков-пальцев, всё ещё дымилась. Петровский убрал оружие и наклонился над папой.
Отстегнув карабинчик от шлёвки, он выудил небольшую связку ключей из брючного кармана убитого. Затем переступил через тело и открыл сейф.