Чистильщик
Шрифт:
– Быстрее, Микель, что ты там копаешься?
– Маара открыла бардачок и шарила между сиденьями. Нашёлся обрез ружья и куча патронов.
Из-за угла выбежали несколько человек с оружием.
– Микееель!!!
– Сейчас...
Из-под панели с треском брызнул сноп искр, и машина завелась.
Взревев трёхсотсильным агрегатом, "Феррари" рванул с места. Маара выстрелила несколько раз по преследователям, и вдруг всё осветилось ярким огромным огненным шаром - заряд угодил в бензобак одной из машин.
Микель чудом вписался в ворота и они, как пробка из-под "Клико", вылетели на дорогу...
*
Петрович отложил блокнот и закурил.
Мария забыла целую пачку сигарет, вот дырявая башка.
Уже неделю на улице мело, и работы хватало по самое "не хочу". Они чистили дорожки, но за ночь снова наметало сугробы по пояс, хоть плачь.
– Эй, ты где там, дитё подземелья?
– Мария протиснулась в тесную дворницкую, втаскивая за собой снеговую лопату.
– Ну, и какого полового органа ты сюда её припёрла?
– Ух, как там пуржит! Припёрла, чтоб тебе по дурьей тыкве ею же и настучать.
– Чего это?
Мария таки могла настучать, у неё не заржавеет. Бой-баба.
– Вот, сам посмотри, что ты мне подсунул, змей.
Заклёпки, держащие полотно лопаты, провалились, и вокруг них алюминий лопнул.
– Эка беда. Оставь, я ужо починю.
– А работать чем?
– На, вот.
Петрович повернулся в ватнике неуклюже и вытащил из пыльного угла другую.
– Вот, эта железная. "Мечта шахтёра".
Мария придирчиво осмотрела подарок.
– Во! Это другие яйца. А что ты раньше мне её не дал-то?
– Ага, тебе дай. У тебя в руках всё горит. Забыла, как в прошлом годе ты лом согнула?
– Да он был у тебя гнутый! Как дам щас в чувырло!
Мария стукнула его шутливо варежкой, смеясь.
Под потолком работал телевизор. Петрович укрепил его там, привязав проволокой - места не хватало.
"...За последнюю неделю это уже третий террористический акт, как считает следственный отдел УБОП Москвы. Версии бытового характера, а также как профессиональные отметаются. Сразу после убийства президента "РосПетролеумНефть" Эльдара Хабибуллина последовало покушение на главу концерна "Норильский Никель" Вячеслава Прохоренко. Сейчас он находится в хирургическом отделении...
...Полковник Марков считает, что это террор. Кто финансирует эти акты, нам неизвестно...".
– Страсти какие. Что делается, Петрович? Хотя честно тебе скажу так: олигархов не жалко. Это перст господень на их жопы, кровососов.
– Экая ты кровожадная, Маша. Всё одно грех это - убийство человеческое. А ну как и детишки без отцов остались, и жёны ихние без мужей. Тоже ведь - люди. По-людски надо, без смертоубийств.
– Петрович, да сколь можно по-людски то? Мы, почитай, двадцать лет идём к светлому будущему. Красные грабили. Белые пришли - тоже грабят.
– Всё одно нельзя. Люби врагов своих, и воздастся тебе.
– Тьфу на тебя. Был бы у меня автомат, так всех бы этих потаниных-ходорковских сама в капусту покрошила бы.
Глаза Марии засверкали.
– Ну, ну, охолонь. На вот, закури лучше. Для здоровья.
– Петрович, это ж...мои вроде?
– Теперь мои.
– Замашки у тебя, Петрович, я смотрю. Прям как у нашего управдома. Сигаретки тырим, да?
*
– Купите футболку, синьор!
Мальчишка чуть не сбил Микеля с ног. Он загородил ему дорогу и развернул перед носом Петровского какую-то пёструю майку. По виду, её уже не раз мерили.
– Не надо, отвали.
– Настоящий Карден, не сомневайтесь!
– Не унимался мальчуган.
– Отвали, сказал.
– Ну хоть купите цветы у моего брата...
Петровский помедлил. Розы были хороши, и он купил одну.
Названия у гостиницы не было. Её содержал давний приятель Микеля грек Папагос. Он заломил бешеную цену, как только понял всё - каким-то внутренним чутьём. Они не торговались, даже набавили ещё сверху, при условии, что грек будет молчать, как минога. Хотя бы на время, пока они с Маарой не решат, что делать дальше, и не уедут. Гарантий тут никто не давал.
Мышеловка захлопнулась.
Они не могли долго расхаживать по улицам, даже ночью. Покупали только за наличные. Маара умудрилась снять немного денег со счёта через супермаркет, о билетах на поезд или самолёт нельзя было и помышлять. Машина тоже отпадала, все дороги контролировались карабинерами.
Они уже третий день валялись в этой дыре, в квартале для цветных.
Он спустился по лестнице, прошёл мимо стойки портье по коридору без света и на ощупь вставил в замок ключ.
Маара спала на кровати голая. Это был единственный номер с приличной кроватью. Микель, стараясь не шуметь, подошёл ближе и положил розу на подушку, к лицу девушки. Её ноздри затрепетали, она открыла глаза и улыбнулась.
– Микель, спасибо. Я ещё посплю, ну ладно? Кофе...
– В постель?
– Да...Потом...Может быть...
Петровский снял пиджак. В дверь постучали.
– Это я, Микель. Открой.
Микель приоткрыл дверь.
– Чего тебе?
– Эээ, там синьор. Вас спрашивает.
– Какой???
Он мгновенно оглянулся, нащупывая пистолет в кармане брюк. Маара уже стояла, в одной блузке, сжимая в руках обрез. Сон мигом улетучился.
Она глазами показала на дверь. Микель кивнул.
– Какой синьор? Откуда он узнал про меня? Ты сказал, скотина?
– Петровский схватил портье за галстук.
Тот быстро заговорил с акцентом:
– Ннет, нет! Он сам назвал твоё имя. Я понятия не имею, откуда он узнал. Он не полицейский. Японец, или китаец, узкоглазый...Прилично одет, чистый, без пушки.