Чистильщик
Шрифт:
Петровский вернулся в ту гостиницу, где был номер Маары и сунул сто баксов портье.
Курил и думал, пока тот рассказывал ему про тех мужиков, что заезжали за ней по вечерам на шикарных тачках, в то время как Микель валялся на больничной койке.
Но надежда оставалась.
Ночью он вылетел в Варшаву.
...В Варшаве через месяц от пачки денег осталась половина. Он нашёл дешёвый и недурной бар рядом с частным кварталом на окраине Варшавы. Там хорошо готовили венгерский гуляш и подавали холодную водку. Польская водка - самая лучшая, в этом Микель быстро убедился.
Денег теперь даже на обратный билет не хватило бы. Он снимал дешёвую комнатушку у вдовушки, которая каждый день надеялась, что Микель с ней отужинает в её опрятной спаленке, но он каждый раз отказывался.
Ссылался на работу по вечерам.
Которой не было.
Кабачок назывался "Выборово Лучне".
Накануне с Петровским неожиданно связался старый приятель, американец с жутко американским именем - Паркер Смит. Они вместе работали на Гаити, тогда Микель служил в ограниченном контингенте. Паркер нашёл его в социальной сети по неосторожности самого Петровского, выложившего свою старую фотку тех времён. В надежде, что...
Впрочем, он уже ни на что не надеялся.
...В пивном зале посетителей почти не было. Какая-то парочка, трое юнцов и пара местных завсегдатаев-пенсионеров. Микель заказал пиво, ужин и пару пачек дешёвых сигарет. Курить он начал сразу после выписки.
Всё это можно было заказать прямо у стойки, но ему не нравился бармен. Рыжий, с белыми бровями, тонким ртом и бегающими глазками, бармен одевался как попугай. Особенно Микеля раздражала его жёлтая бабочка, надетая на голую бычью шею. Вероятно что бармен отвечал Петровскому взаимностью - как только тот входил, он злобно зыркал и цедил что-то на своём торгашеском языке.
Микель уже выпил кружку "Туборга", когда в зал вошли двое.
Одного он узнал сразу - это был Августо, когда-то он работал у дона Лучиано мелким гориллой. У второго, незнакомого, была физиономия немецкого бюргера. Как говорил русский писатель Соловьёв, "не отмеченная печатью мудрости и благочестия".
Бежать и отступать было некуда. Августо молча бросил шляпу на столик, за которым сидел Микель, и сел на свободный стул. Шляпа своим краем угодила в тарелку с ужином.
Бюргер встал за его спиной, держа одну руку в кармане плаща.
Микель не выразил никаких эмоций. Он отхлебнул пиво из кружки и достал сигарету.
Августо изучал его, и через пару минут, наконец, заговорил.
– Микель, а где деньги?
– Какие деньги, Августо?
Августо усмехнулся.
– Мы сейчас заберём тебя из этой тошниловки, не возражаешь?
– Куда?
– Тут недалеко. Сам понимаешь, нехорошо будет, если мы забрызгаем тут весь пол кровью.
Бармен перестал протирать стаканы и с интересом смотрел на посетителей.
– У меня нет денег. Они у Маары. Если не веришь, то вот тебе обе карточки. Введёшь код и сам увидишь.
– Не принимай меня за идиота, Микель. Ты же мог перевести деньги.
– Ты и есть идиот, Августо. Я не мог, потому что лежал в клинике.
– Так, ладно. Допустим. И где она сейчас, твоя сучка?
– Понятия не имею. Эта шлюха сбежала с каким-то ублюдком. Думаю, что она сейчас в Риме.
Августо помолчал. Мысли в его голове медленно, но верно собирались в логический ряд.
– Микель, ну-ка дай мне твой телефон. Он ведь у тебя с собой, да?
Браво, Августо, браво!
– Ннет... Я оставил его сегодня дома...
Августо встал из-за стола.
– Выворачивай сам карманы. Давай, Микель, всё содержимое - на стол!
Медлить было уже нельзя. Петровский бросил взгляд на бармена, на окно. Нет, здесь не пройти. Если они найдут номер, с которого звонила Маара... Она хоть и сука, но лучше пусть она попользуется деньгами, чем тот, кто послал Августо и этого немца. Микель физически не переваривал семью.
Если только разбить телефон? Нужно это сделать быстро.
– Хорошо. Я вспомнил, да. Я же взял его с собой.
– Ну вот, видишь, как всё просто. Давай его мне, и карточки тоже. Коды напиши здесь, - Августо достал блокнот.
Но делать этого не пришлось.
В зале раздался грохот - такой, словно выстрелили из базуки. Бюргер рухнул на пол, вслед за ним - Августо, лицом на стол. На пол полетел ужин Микеля, кружка с пивом и столовые приборы. В агонии Августо ухватился за края столешницы, опрокидывая стол на себя.
В дверях стоял Паркер, он держал в правой руке дымящийся "кольт" - огромный, блестящий, наверно ещё со времён Дикого Запада.
– Спасибо, Паркер, - Петровский перевёл дух.
Они обнялись, как старые друзья.
– Еле нашёл тебя. Спасибо хозяйке, подсказала - где ты коротаешь вечера. Я, кажется, вовремя успел.
– Да, вовремя. Откуда у тебя такой раритет?
– Мама завещала. Ну ладно, надо убираться отсюда.
– Да, конечно. Но...ещё есть дельце. Дай-ка мне, - Петровский кивнул на "кольт".
– Бери. Почувствуй мощь, это тебе не какой-то там сраный "браунинг".
Микель взял оружие, подошёл к барной стойке и с нескрываемым удовольствием врезал рукояткой по роже бармену.
Как раз в тот момент, когда тот звонил в полицию.
*
Весной дороги в России - это нечто. Нет, не те, что в деревнях, о них разговор особый. Речь о городских.
На них каждый год отпускаются астрономические суммы, но каждую весну, как только сходит снег, они являют собой жалкое зрелище. Там и сям образуются трещины, выбоины, а то и просто ямы, в которые хоть саженцы сажай. По обочинам можно видеть результат зимних дорожных войн локального значения - куски бамперов, фонарей, битое стекло, элементы радиаторов и другие детали машин. У очень больших ям - колёса, брошенные хозяевами, с вывернутыми дисками и порванными покрышками, не подлежащими ремонту.