Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны
Шрифт:
Так что зачехляем национальную гордость и принимаемся подлизываться к руководителю следственной группы!
– Это помощница господина Броста, – Элка сунула нос в распечатку, пробежала глазами, увидела в нем только одну неизвестную ей фамилию и ткнула в нее пальцем, – мадам Статская. Вот! Слушайте, а почему у вас основной список состоит из девяти человек, а снизу отдельными группами еще фамилии? Это какой-то специальный метод разделять подозреваемых?
И дочь известного российского министра подобострастно уставилась на французского детектива.
Тот
– Основной список – это гости отеля. Здесь месье Брост и его помощница Статская, некто Кац, месье Никифорофф, чета Нахимовых и вы со своими телохранителями. А два отдельных списка – это… – француз замялся, подбирая максимально деликатное определение, – …спутницы Михаэля Никифорофф и Михаэля Каца. Мы их выделили в отдельную группу. С каждой из них будем разбираться чуть позже.
Детектив чуть брезгливо поморщил нос, упомянув о «спутницах».
– Вы не против, если я воспользуюсь моментом и побеседую с мадам Статска'я прямо сейчас? – чуть помолчав, обратился он к Элке.
– Ну вот, все-таки я его вывела из себя… – по-русски пробормотала Ёлка, обращаясь к телохранителям. – Ну что, верные мои рыцари, валим по домам, раз уж от нас так деликатно избавляются?
– Элк, ты чего? – непонимающе уставился на нее Женька. – Он же, наоборот, намекает тебе на то, что хотел бы поговорить со Статской! А без тебя они друг друга не поймут! Тебя сейчас попереводить попросили, знаток истории ты наш!
А! Вон оно чего! Да конечно, пожалуйста! В любое удобное для вас время!
Элкина физиономия озарилась дружески-приветливой улыбкой, девушка встрепенулась и изобразила очередной прогиб:
– Конечно! Всегда к вашим услугам! Пригласить даму?
Этот идиотский разговор длился уже полчаса. Француз в седьмой раз спрашивал, кто может подтвердить показания «мадам Статска'я», мадам юлила. Элка начала уставать. Ну сколько можно! Не допрос подозреваемой, а унылая песня про ямщика. Все одно и то же на довольно-таки утомительный мотив.
– Итак, как вы провели вчерашний день? – Похоже, у этого генеральского внука просто стальные нервы! Не получив внятного ответа, детектив терпеливо выслушивал весь тот бред, что несла допрашиваемая, кивал головой и задавал тот же вопрос по новой.
– Я же вам только что все рассказала! – Лицо Бростовской помощницы оставалось невозмутимым.
– Вы мне рассказали, что у вас очень ответственная должность и что сюда вы приехали не отдыхать, а работать. Чем именно вы занимались вчера, я так и не услышал.
Детектив смотрел на собеседницу с добрым ленинским прищуром. Статская отвечала ему взглядом ядовитой кобры в террариуме:
– Я разбирала бумаги. Писала тексты. Совещалась с коллегами из Москвы. У меня действительно очень много работы! Мне совершенно некогда отдыхать!
– Мне бы хотелось
Помощница высокомерно подняла правую бровь и попыталась изобразить удивление на гладком холеном лице:
– Что значит «где?» А где, по-вашему, я могла заниматься делами?
– Например, в холле отеля. Насколько я знаю, в номерах не установлены факсимильные аппараты, и, для того чтобы отправить какой-нибудь текст в Москву, вам пришлось бы спуститься к стойке администратора. Или вы могли вести переговоры в ресторане, многие деловые люди так поступают. А еще можно говорить по телефону, сидя на террасе отеля. Вариантов много! И в большинстве из перечисленных мною случаев вас видели бы сотрудники отеля или посетители. Именно поэтому я вас спрашиваю: где вы занимались своими делами?
Элке показалось, что лицо помощницы резко побледнело – это было видно даже через идеально нанесенный слой косметики.
– Может, вы не в курсе, господин полицейский, но во всем мире уже лет пять как никто не пользуется факсом! Если бы мне понадобилось отправить какой-то текст, я бы сделала это по электронной почте! – Статская презрительно поджала губы. – А вести переговоры в общественных местах просто неприлично! Во-первых, окружающих обычно раздражает, когда кто-то рядом постоянно говорит по телефону, а во-вторых, большая часть моего общения с людьми из Москвы конфиденциальна. Это вам понятно?
Француз, казалось, совершенно не замечал, что его собеседница начала заводиться и психовать. Он продолжил допрос все в той же дружелюбной манере:
– То есть вы работали в номере? Кто может это подтвердить? Расскажите мне, что именно и в какой последовательности вы делали?
Всё, опоры моста рухнули и плотину прорвало. Бростовская правая рука взорвалась и почти заорала:
– Вы хотите, чтобы я прямо сейчас вспомнила, чем я вчера занималась? Мне для этого надо заглянуть в ежедневник! Я не могу держать все в голове! И что, меня надо подозревать в убийстве только потому, что я весь день не выходила из номера? Да, я ни с кем за весь день не сталкивалась! Я работала допоздна, потом приняла душ и легла спать! И никто меня не видел!
Вообще-то бармен и до этого момента изображал из себя летучую мышь – то есть завис в одной позе и направил свои уши-локаторы в сторону беседующей компании. Даже грустную французскую музыку при появлении посетителей приглушил. Ну а уж в тот момент, когда Статская взорвалась, красавчик вообще сильно напрягся и чуть не упал с обратной стороны стойки – так от любопытства в зал перевесился.
Такое его поведение Элку с самого начала насторожило – и, поддавшись какому-то непонятному чутью, она переводила ответы Статской на французский заведомо тихо, чтобы за стойкой ее не было слышно. Гневные восклицания женщины Ёлка почти прошептала на ухо детективу, указывая глазами на бармена.