Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов
Шрифт:
Почти вся противоположная сторона Большого Кисельного переулка занята сейчас невысоким, как бы распластавшимся зданием, предназначенным для учреждения без вывески (это Федеральная служба охраны Российской Федерации и служба специальной связи и информации). Абсолютно чуждое по формам, оно подавляет всю застройку бывшего когда-то уютным московского переулка, да еще для подъезда к нему хозяева жизни перегородили весь переулок.
Почти все здания в нем еще в первые годы власти большевиков были захвачены большевистской тайной полицией. Она же заняла и немалую часть соседнего Варсонофьевского переулка и, в частности, выстроила для себя уродливое
Он назывался Вознесенским Варсонофьевским, «что на рву», и существовал уже в начале XVI в. По преданию, монастырь основала мать митрополита Филиппа Варсонофия. Близ него был «убогий дом», то есть кладбище для странников, убогих, бездомных и погибших насильственной смертью. Варсонофьевский монастырь памятен в русской истории событиями, разыгравшимися после смерти царя Бориса. Власть тогда захватил Лжедмитрий I, или Гришка Расстрига, как называл его летописец, имея в виду недавнее монашество в кремлевском Чудовом монастыре. Он приказал «задавити» жену и сына царя Бориса Марию и Федора Годуновых и похоронить здесь, а останки царя Бориса, бывшие в Архангельском соборе, «оттоле вынять и велел положить в Варсунофьеве монастыре». Впоследствии царь Василий Шуйский распорядился перенести их с почестями отсюда в Троице-Сергиев монастырь.
Главный храм бывшего Варсонофьевского монастыря начал строиться в 1709 г., но из-за запрета Петра I на каменное строительство в Москве был достроен только в 1730 г. Это был, по определению академика И. Э. Грабаря, первоклассный памятник архитектуры: «Он отличался исключительной стройностью, соразмерностью пропорций и законченностью прекрасно найденных форм, служивших источником неоднократного подражания и заимствования в течение XVIII в.». В 1764 г. в числе более чем 400 монастырей Варсонофьевский монастырь был упразднен, и в его кельях обосновались части Московского гарнизона.
Рядом с бывшим монастырским участком (№ 5), застроенным в советское время, в глубине двора стоят старинные палаты (№ 7) по крайней мере XVIII в. Тогда они были двухэтажными, с антресолями на дворовом фасаде, выходившем в обширный сад, который простирался до соседнего переулка. Весь этот огромный участок в середине XVIII в. принадлежал генерал-майору М. Л. Измайлову. Позже усадьба перешла к К. М. Мальцовой, бывшей жене поэта Василия Львовича Пушкина. В 1874 г. главный дом был капитально перестроен и надстроен двумя этажами, а торцом к переулку по проекту архитектора П. П. Скоморошенко поставлен жилой дом.
Далее по левой стороне переулка находится гараж все тех же доблестных чекистов — специальная автобаза № 1. Отсюда в 1930–1940-х гг. каждый вечер выезжали десятки грузовиков, вывозя трупы расстрелянных в разные места Москвы и Подмосковья — на Донское, Калитниковское, Ваганьковское, Рогожское кладбища, в Бутово, в совхоз «Коммунарка» на Калужском шоссе. Вот слова очевидца: «Ворота автобазы открывались для того, чтобы выпустить очередную машину, наполненную трупами, а потом, после выполнения задания и возвращения из рейса, впустить ее обратно. После таких поездок машины обязательно мылись из шланга, и по двору текли кровавые ручейки».
По словам чекиста Судоплатова, организатора многих «спецопераций», то есть убийств, тут находилась и токсикологическая «лаборатория Х», непосредственно подчинявшаяся министру госбезопасности. Задачей ее была разработка особых ядов, быстро действующих и удобных для использования, разрешение на применение давалось только членами Политбюро. При ней находилась и так называемая спецкамера, где производились опыты над обреченными на смерть заключенными. Гитлеровским нелюдям было у кого учиться.
С невинными чекисты расправлялись рядом — в доме № 7, где находились боксы с круглосуточно работавшими расстрельными командами, а также в угловом с Большой Лубянкой здании № 9/11. В первые же дни большевистского переворота этот дом, где находилось страховое общество «Якорь», послужил штаб-квартирой Всероссийской чрезвычайной комиссии, и там находился кабинет ее руководителя Ф. Э. Дзержинского. По воспоминаниям, расстреливали в так называемом «корабле» Чрезвычайки. «Так называлось помещение архива бывшего страхового общества… Внутри этого здания имеется темный полуподвальный, не большой, но высокий, в два этажа, зал, напоминающий собой трюм корабля. Кроме нар для заключенных, посреди этого зала имеется несколько маленьких глухих комнат для прежних сейфов, где и расстреливали заключенных».
На правой стороне Варсонофьевского переулка, на углу с Большой Лубянкой, здание (№ 7), имитирующее декоративную обработку своего соседа, жилого дома Российского страхового общества (№ 5 по Большой Лубянке, 1905–1907 гг., архитекторы Л. Н. Бенуа и А. И. Гунст). Во дворе этого здания скрылся интересный архитектурный памятник — палаты князей Хованских XVII в.
На той же стороне переулка несколько доходных домов, появившихся в конце XIX — начале XX в. В 1900 г. строится дом № 4, в котором в 1901–1905 гг. жила балерина Е. В. Гельцер, а в советское время многие квартиры заняли сотрудники самой здесь распространенной организации — так, в 1920-х гг. тут квартировал Артузов. Cын каким-то ветром занесенного в Россию швейцарца-итальянца сыровара Фраучи, Артур Артузов, как его называли, превратился в ценного сотрудника ВЧК-НКВД, успешно занявшегося контрразведкой, но всех его заслуг, однако, не хватило, чтобы спастись от расстрела.
В 1896 г. один из лучших московских архитекторов Л. Н. Кекушев возвел соседний пятиэтажный дом (№ 6), где в конце 1898 — начале 1899 г. жил композитор А. Н. Скрябин, а в начале 1900-х гг. — архитектор И. В. Жолтовский. Автором дома № 8 был архитектор Н. Г. Фалеев (1892 г.). В 1930-х гг. в нем жил известный артист, чтец В. Н. Яхонтов, основатель «театра одного актера».
Вероятно, в одном из этих домов и жила обладательница «милейшего в Московской губернии носика» Эллочка Щукина, жена инженера Щукина, персонажа бессмертного романа И. Ильфа и Е. Петрова. Именно сюда, в Варсонофьевский переулок, направился Остап Бендер в поисках разъехавшихся после аукциона стульев.
Переулок заканчивается, а по нумерации начинается пересечением с Рождественкой. На правом углу с ней стоит дом № 2/10 начала прошлого века. В советское время, как и многие другие дома здесь, он также занимался НКВД — здесь находилось его общежитие — в начале 1920-х гг. тут квартировал член коллегии ГПУ Я. Х. Петерс, репрессированный своими же сотоварищами в 1938 г. На противоположном углу — бывшая усадьба, от которой сохранился и главный дом, и флигель, но, правда, перестроенные. На месте левого флигеля в 1896 г. архитектор И. А. Иванов-Шиц построил доходный дом. В 1860-х гг. помещения тут арендовали музыкальные классы известного пианиста Иосифа Венявского. До большевистского переворота здесь размещалась гостиница «Берлин», или «Париж-Англия», в которой в 1883 г. останавливался художник В. В. Верещагин, приехавший тогда на свою выставку, открытую в залах Немецкого клуба на Софийке.