Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов
Шрифт:
Часть луга была занята великокняжеским садом, который также назывался Васильевским. Историки Снегирев и Забелин относят его возникновение ко времени княжения великого князя Василия III (отсюда, может быть, и название).
В XVIII столетии это был довольно большой сад, «длиною по Китай-городу 435 саж., по Белому городу 160 саж., по поперечнику от Китая по Белому городу 118 саж., да и в другом конце от Китая к Яузским воротам 295 саж.». Перепись перечисляла: «…в нем в 5 поделях садового строения 10199 дерев, да в грядах 2837 дерев, почек и прививков 850, да 3 гряды пенков, 349 дерев груш сарских и волоских, 750 прививков в грядах, 9 гряд почек; 194 куста вишен, 42 куста слив, 57 гряд малины, 54 гряды да 246 кустов смородины красной, 41 гряда черной». Сад сдавался на откуп, и в газете того времени можно было увидеть такое объявление: «За Варварскими вороты, в Белом городе, желающим взять на откуп Васильевский сад с размножением дерев, и при нем бани с сторожками и принадлежностями, впредь на 20 лет, явиться в Собственной Вотчинной Канторе».
Начиная примерно с XVIII столетия Васильевский луг начинает постепенно застраиваться. Сюда из-за Никитских ворот перевели Гранатный двор после огромного пожара, происшедшего 13 мая 1712 г., когда огонь распространился от Пречистенских ворот на большую площадь в Белом и Земляном городе. По словам архивного документа, тогда «…много богатства и пожитков и кладовых палат выгорело, и Государев конюшенный двор, что у Антипия Чудотворца, со всеми припасы и с кареты, и Петровское кружало со всяким питием, и погребы все, и палаты выгорели, и Гранатный двор со всеми припасы. И того ж числа во 2 часу ночи разорвало пороховую казну, и в тот пожар во многих местах погорело и подохло, и от Гранатного двора побито людей многое число, а по смете 2700 человек, и такого ж жестокого пожару нихто не помнит».
Выдающийся государственный и общественный деятель И. И. Бецкой
Позднее Гранатный двор перевели подальше от центра города, в Симоново, а тут, на Васильевском лугу, все изменилось после воцарения Екатерины II. Луг отвели для строительства большого здания еще невиданного в Москве учреждения — Императорского Воспитательного дома, предназначенного для приема и воспитания подкидышей, «несчастнорожденных» детей.
Создателем его был известный просветитель екатерининского времени Иван Иванович Бецкой, познакомившийся с идеями французских энциклопедистов, и в особенности Жан Жака Руссо. Благодаря Екатерине II, поклоннице идей века просвещения, ему удалось на практике применить свои педагогические идеалы воспитания нового человека, нравственного, честного, трудолюбивого, и тем самым подготовить создание просвещенного «третьего сословия» достойных граждан в закрытых, свободных от дурного влияния семьи и улицы учебно-воспитательных учреждениях. По его проекту воспитанники дома должны были быть свободными людьми. Бецкой писал: «Все воспитанные в сем доме обоего пола и дети и потомки в вечные роды останутся вольными и никому из партикулярных людей ни под каким видом закабалены или укреплены быть не могут (то есть не могут быть крепостными, принадлежащими частным лицам. — Авт.)».
И это было написано за 100 лет до отмены крепостного права! Бецкой далеко опередил свое время в вопросах женского образования, физического воспитания, полного отрицания телесных наказаний, столь широко применяемых тогда. По мысли и трудами Бецкого в России были созданы первое женское учебное заведение, коммерческое и мещанское училища, а также воспитательные дома в Петербурге и Москве.
Манифест, возвещавший учреждение Московского воспитательного дома, обнародованный в 1763 г., гласил: «Божией милостию мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем и каждому. Призрение бедным и попечение о умножении полезных обществу жителей суть две верховные должности и добродетели каждого Боголюбивого владетеля. Мы, питая их всегда в Нашем сердце, восхотели конфирмовать [то есть утвердить] ныне представленный Нам Генералом-поручиком Бецким проект с планом, о построении и учреждении общим подаянием в Москве как древней столице Империи Нашей, воспитательного дома для приносных детей с особливым гошпиталем сирым и неимущим родильницам».
Ломоносов отозвался одой:
Блаженство общества всемерно возрастает; Монархиня труды к трудам соединяет; Стараясь о добре великих нам отрад, О воспитании печется малых чад…После издания манифеста Сенат объявил подписку на добровольные взносы для нового учреждения: «Чтоб оному содержану быть от единого щедрого подаяния тех, которые Бога и ближнего по евангельской заповеди любят и о благосостоянии отечества всеусердно пекутся». Екатерина показала пример и внесла 100 тысяч, а самым щедрым дарителем был известный богач, горнозаводчик и филантроп Прокофий Акинфиевич Демидов. Воспитательный дом обладал многими привилегиями: освобож дался от всех пошлин и городских повинностей, мог заводить фабрики, заводы, мастерские и аптеки, в его пользу поступала четвертая часть сбора с «публичных позорищ», к которым относились театральные представления, балы и прочие развлечения. Дому была предоставлена так называемая карточная привилегия, в силу которой он получал доход с каждой колоды карт, продаваемой в России. При Воспитательном доме работали первые в России банковские учреждения — сохранная и ссудная казны.
Открытие Воспитательного дома состоялось в день рождения императрицы 21 апреля 1764 г. В программе торжества объявлялось, что оно пройдет «с надлежащейю духовною и светскою церемениею, и как ходом из собора церковная церемония вступит и подобающее пение совершится, тогда всех присутствующих просит угощением, а затем кормить нищих и бедных свадьб обвенчать до 50 и дать каждой награждение достойное и пристойную иллюминацию в тот день сделать». Первых питомцев нарекли Екатерина (ее нашли в приходе Богоявления в Елохове) и Павел (найденный у Денисовских бань недалеко от этой церкви) — в честь императрицы и наследника престола.
Сначала новое учреждение разместили в Китай-городе и разослали в губернии такие объявления: «В Китае-городе: близ Варварских ворот быв. Чернышевский и Колычевский домы с частью Строгановского (находившиеся у пересечения Никитникова и Ипатьевского переулков. — Авт.) выстроены и так соединены, как надобность требует, в которых принимаются приносные младенцы и родильницы и что Воспитательный Дом открыт для посещения публики по средам после полудня».
Но впоследствии для строительства собственного дома отвели значительно более обширный участок. Бецкой просил «Всемилостивейше указать дать место, называемый Гранатный Двор, с Васильевским садом подле Москвы-реки, со всею около лежащею казенною землею и строением». Он также просил отдать мельницу на Яузе, а «старую городовую стену [Белого города] употребить в строение». Бецкой писал Екатерине: «Таким учреждением прославится достохвальное государствование Вашего Императорского Величества», на что императрица согласилась и начертала: «Быть по сему».
От Конторы главной артиллерии и фортификации передавались «Гранатный двор и все принадлежавшие к нему строения, а именно: пороховой магазин, каменные караульни, анбар; за городскою стеною на берегу реки Москвы — каменный же магазин с караульнею и проч.»; от Вотчинной канцелярии — «Васильевский сад со всеми строениями, бани и перевоз при них», от Камер-коллегии — «две торговые бани на Яузе, Устенские, при устье ея, с перевозом против них через Москву-реку, и Островския, на островах ея»; от Московской губернской канцелярии — «больверк и на нем деревянные строения, ветхия палатки, где была школа солдатских детей, кузницы, вниз по Яузе, постоялые дворы, лавки и проч. с землями, к ним принадлежавшими»; и от Московской адмиралтейской конторы — «мучная мельница, при устье Яузы, с землею и строениями».
Для возведения здания Воспитательного дома позволили брать строительные материалы из разбираемой стены Белого города. Московский генерал-губернатор писал императрице: «Воспитательного дома Опекунский совет… просил учинить к зданию оного вспомоществование такими казенными материалами, которые напрасно пропадают, т. е. обвалившейся по Белому городу во многих местах стены и из разобранных ворот. Складенный и просто в грудах лежащий кирпич, белый камень и бут, сколько всего того собрать можно, приказать отпустить в Воспитательный дом. А как оные материалы, вместо того чтобы, лежа на открытом воздухе без всякой пользы истребляемыя, могут быть употреблены к общественному сему строению с заменою немалого кошта… предложено от меня Московской губернской канцелярии… означенные требуемые материалы отпустить в Воспитательный дом. О сем донося… испрашиваю апробацию». Апробация, то есть одобрение, была дана, и строители приступили к делу.
Удивительно, но автор такого сооружения, одного из самых величественных и значительных в Москве, начатого постройкой в первые годы царствования Екатерины II, так и остается неизвестным: иногда проект приписывается петербургскому архитектору Ю. М. Фельтену, но без достаточных к тому оснований; называются также имена К. И. Бланка и М. Ф. Казакова.
По первоначальному замыслу грандиозный комплекс должен был состоять из двух пятиэтажных обширных зданий с внутренними дворами, называемых «квадратами», так как в плане они имели квадратные очертания. Один предназначался для мальчиков, другой — для девочек, а соединял квадраты выдвинутый к Москве-реке центральный корпус — «кор деложа» (от фр. corps de logis), увенчанный бельведером с куполом и шпилем и двумя церковными главами. Позади зданий — обширный двор, предназначенный для отдыха воспитанников. Периметр участка охватывало протяженное двухэтажное «окружное» строение.