Чистый Ген
Шрифт:
Все дети вели себя по разному: кто-то отходил как можно дальше в угол от стола, закрывал глаза и до окончания времени не шевелился. Другие пытались хитрить – нюхали или облизывали сладкое в надежде, что об этом никто не узнает. Третьи не трогали сладкое, но после истечении половины времени начинали ныть, скулить и плакать. Чтобы их забрали из комнаты, что они не хотят здесь находится. Четвертые сразу съедали все сладкое и счастливо сидели все оставшееся время. Были и те, кто не отходил от стола и сладкое не трогал, да еще и смотрел в упор на тарелку. Эти были самые ценные из всех кандидатов, именно их отмечали для себя Нивкхар
Допущенных до следующего испытания отводили в столовую, где рассаживали за отдельные столы по четыре человека. Кроме допущенных, за столом уже сидели по три специально приглашенных юных неофита. Перед каждым из них ставили тарелку с кашей, но у троих каша была сладкая, а у четвертого соленая. Каждый из мальчиков по очереди пробовал свою кашу и говорил какая она на вкус. Если после трех сладких ответов кандидат честно отвечал, что его каша соленая, то он проходил в следующий этап, если же у него каша была сладкая, то мальчик исключался из отбора.
Последнее психологическое испытание заключалось в том, что перед кандидатом ставили одного виновного ученика школы-интерната, который должен был получить свое заслуженное наказание в виде ударов розгами по спине. Кандидату давался выбор, он мог наказать виновного в соответствии с тем количеством ударов, которые он заслужил. Или кандидат мог нанести меньшее или большее количество ударов на свое усмотрение, если считал, что наказание несправедливое. Все наблюдатели выходили из комнаты и оставляли исполнителя и наказуемого вдвоем. Проходили испытание только те, кто в точности исполнял назначенное наказание. Те, кто смалодушничал и пытался жалеть наказуемого или, наоборот, старался наказать того посильнее, проваливали этот этап.
К началу следующего из шестнадцати мальчиков осталось девять. Их отвели в спортзал для проверки физических данных. Им предстояло бегать, прыгать, плавать и бороться на время и на вылет. Но и здесь присутствовал психологический прессинг, чтобы проверить их устойчивость в разных обстоятельствах. Выпускали в спарринг с бойцом вдвое старше, выше и массивнее или заставляли прыгать в воду с завязанными руками, не зная глубины. Завязывали глаза и давали деревянные палки в руки и выпускали против них по пять юных неофитов. Важно было не сдаться, не заплакать, не подставить своего товарища по соревнованию, помочь, если это возможно. К концу проверки физических способностей из девяти осталось только четверо мальчишек. Уставшие, избитые, голодные, они стояли перед Новхаром и Акшаном и ждали последних указаний.
– Вы все очень постарались и прошли сегодня все наши испытания. Мы гордимся вами, вы уже победители, и завтра вам присвоят звание неофита, после чего начнется ваше обучение, пока вы не сдадите последний выпускной экзамен. А пока поздравляем вас, мы гордимся вами, знайте, что нет ничего почетнее, чем служить своей Родине и государству, – Акшан улыбнулся всем четырем и махнул им рукой, разрешая покинуть спортзал и идти отдыхать.
Повернувшись к Нивкхару, он уже не улыбался, ну еще бы, эти четыре юных кандидата никак не могли стать преемниками обоих биокомов только одного из них. И как прикажете их делить?
– Что предлагаешь делать в этой ситуации? Они и правда тебе подходят, ты точно уверен? – Голос Акшана был полон сарказма. Он чуть прищурился и сжал губы. Ему очень нужны преемники, и Тревор так просто не уступит их Виларду.
– Ты же знаешь, что я уверен в своем решении. И мне они подходят. Но я также знаю, что тебе нужна информация по расследованию суицида Эттель. Миостер как раз недавно предоставил мне пару виновных учениц из школы-интерната для девочек, и они до сих пор мной не допрошены. А насколько мне известно, эти двое последние, кто видел Хитсил живой и невредимой. Так вот решай, что тебе нужнее и важнее. Сегодня ты сможешь получить что-то одно из этого, - Вилард говорил твердо и уверенно.
“Давай! Ты же не дурак! Соглашайся! Расследование для тебя важнее чем эти кандидаты”
Биокомиссары стояли друг напротив друга, не шевелясь, пока Акшан медленно не кивнул Нивкхару.
– Хорошо, забирай мальчишек, но ты будешь вести допрос по делу Эттель сегодня, а я буду присутствовать – в знак заключения договора они пожали руки и, не прощаясь, пошли к выходу из спортзала.
Интерлюдия 4
Белые маски. Это стало самым большим кошмаром и головной болью Эттель в школе. Официально, конечно, никто бы из этих дылд не признался бы в существование такого сообщества. Но неофициально совсем другое дело. Хоть они и шифровались от других учениц и учителей, Эттель научилась их различать и узнавать. Каждый раз, когда дылды встречались и расставались, они обязательно делали один и тот же жест пальцами: указательным и средним пальцем прижатыми друг к другу, словно изображали пистолет, слева направо, как будто что-то отрицая или отвергая. Но если не знать куда смотреть, то никогда этого не заметишь.
Казалось, что теперь после появления Эттель в школе, у этих сучек не осталось больше других целей для оскорбления и унижения, кроме нее. Ведь остальные биоотклы подчинились их власти и принимали все унижения со смирением к своей участи. А ей доставалось вдвойне, за то, что посмела сопротивляться в первый день своего появления в школе.
Дылды подкарауливали Эттель в самых неожиданных местах нападали сразу по двое или трое так, чтобы она не смогла дать им отпор. После таких встреч все ее тело покрывали синяки и ссадины, которые она тщательно скрывала от окружающих. Ведь если кто-то из учителей или кураторов их заметит, то это значит, что биооткл нарушила жизнь Одиночества, то есть заслужила наказание.
Могли напасть и в людных местах, но там они действовали хитрее, не так очевидно. В столовой дылды толкали ее, когда она шла с тарелкой в руках. Чаще всего Эттель падала роняла чашку, оставаясь без еды и в испачканной одежде. Особенно им нравилось дать биоотклу дойти до стола и с облегчением вздохнуть, но тут появлялась одна из дылд и метко плевала в еду или сыпала землей вперемешку с камнями, чтобы оставить Эттель голодной. Пару раз ее запирали в чуланах прямо перед звонком, делая так, чтобы она опаздывала к началу урока, за что получала наказание уже от учителей. И все это только для того, чтобы она сломалась и стала послушной рабыней, молчаливой и смиренной тварью недостойной жизни.