Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография

Юдин Андрей Андреевич

Буги-Харьков (С. Чиграков)

Я приехал сюда, чтоб играть в группе «Разные люди» Я живу на квартире, спаленной Рауткинским «Краем» Я хожу на работу, чтоб спасти от любви студенток Репетирую рядом с «ГП», «ШОКом», «З.7.Т.», «Раем». Припев: Буги-вуги-Харьков, буги-вуги-Харьков, Буги-вуги-Харьков, місто Харків, будь здоров Буги-вуги-Харьков, буги-вуги-Харьков, Буги-вуги-Харьков... Иногда я хожу на «Сквозняк», чтобы встретиться с кофе, Там знакомые лица, которых дожди не пугают, И грустная «Мама» обаятельного Кошмара Вот уже третий месяц из моей головы не вылазит. Припев: Буги-вуги-Харьков, буги-вуги-Харьков, Буги-вуги-Харьков, mister Kharkov, будь здоров. Доктор Хэммилл со мною сосед, он играет на «кубе», Жаль, что я не застал балтиморского парня Захара, А пока мой маршрут неизменен — ХАИ и Сумская Да две общаги — та, что на Артема, и что на Отакара. Припев: Буги-вуги-Харьков, буги-вуги-fuck off! Буги-вуги-Харьков, мистер Харков, будь

здоров!

Предпоследняя политика (С. Чиграков)

Сколько не гуляй — все равно домой придешь, Дома, брат, такое, что и в сказке не сказать, Полистай газетки, может, что поймешь, Я сверну себе мозги, пытаясь что-то разобрать Съезд за съездом, фронт за фронтом — комиссаров ряд, Не сдадут позиции, да не уйдут назад, Всей стране один хозяин — красный Беспредел, Голосуй — не голосуй, а все равно получишь хер Правою рукою голосуй за НТС, Левой — свастикой пиши две буквы из КПSS, Левую коленку поднимай за НХЛ, Ты и не подозреваешь, сколько в том отделе дел. Дали передышку — расслабляйся, земляки, Ветки гнутся, пули вьются, при луне блестят штыки, До поры, до времени пей водку да вино, Я, сдается, обречен всю жизнь смотреть в свое окно. Хоть и вымыто до блеска, все равно в окне дерьмо, И сколько, милый, не гляди, а все равно темным-темно. На моей стене два фото: Башлачева и Битлов, А по радио «Катюша», а по телику Серов. Эх, бля, гуляй, брателла — разгорбачена спина, И кому какое дело, что наброшена петля, Съезди в Бельгию с концертом, да про Волгу спой. Но сколько не гуляй, все равно придешь домой...

Письмо Егору Летову (С. Чиграков)

В парке Ленинского Комсомола Изнасиловали девочку двенадцати лет. Ее не смог опознать никто, Так она была изуродована. На спине остались вмятины от ржавой цепи, Что валялась метрах в пяти. Милиция приехала через четыре года, И все списала на металлистов. Совок, бардак, талон, ништяк. Бутылка водяры, нары. Жена пошла в магазин, Чтобы сраной колбасы купить на обед. Возвратилась вся в слезах, Я ее никогда не видел такой. У нас нет прописки, Поэтому мы обречены на голод в этой стране. Это было бы очень смешно, Если это бы не было очень страшно. Совок, бардак, талон, ништяк, Спины и стены, вены. Так что, будь добр, ошейник одень, Чтобы посадили на ржавую цепь. Что валялась метрах в пяти От изнасилованного ребенка А может хочешь в «крезе» отдохнуть, Место давно забронировано Слышал ли ты группу «Ласковый бык», Цой разбился, заснув за рулем. Вот так, как ты, пока, пиши, Не молчи. Чиж.

Дорогуша (С. Чиграков)

Наверно, я стану крутым, вот смеху: Мне предложили записать пластинку. Автобус шел тихонько по бездорожью, Но до конечной еще есть время. А в городе жизнь идет так, как и прежде (Если убрать запрещенное нечто). Меня начинают задрачивать дети — Видно, я начинаю взрослеть... Эй, дорогуша, заплати за мой кофе И, если можешь, стакан портвейна! Это здесь рядом — две остановки, Тогда ты узнаешь меня чуть лучше Я расскажу тебе о воинской службе, Я прочту тебе новые песни, Ведь ты же тащишься на рок-музыкантах, Тебе все равно, с кем из нас иметь дело. А завтра утром уйди пораньше И постарайся, чтобы я не проснулся. И не пытайся сготовить мне завтрак: Я не выношу чужих женщин на кухне! Ну так что, дорогуша, как насчет портвейна? Как тебе нравится моя перспектива? Я так и знал, что ты согласишься, Пойдем быстрее — вон наш троллейбус!

Ты был в этом городе первым (С. Чиграков)

Ты был в этом городе первым, Кто стал носить клеш и играть на гитаре битлов, Твоя группа здесь была знаменитой, Вам прощали хреновый звук и незнание правильных слов. Но каждую субботу на танцах был праздник, Когда вы выходили петь! Все глядели на вас, и парни не дрались, И все танцевали, и никто не хотел сидеть... Ты был в этом городе первым, Кто стал носить джинсы и волосы ниже плеч, Твоя группа упивалась любовью герлов, Что ходили за вами, и с каждой можно было лечь. Вас гоняли за хайр, но вы стойко держались, Напевая «All you need is love», И уходили в подъезд, чтобы выпить вина И еще поиграть в «роллингов» и «битлов». Ты был в этом городе первым, Кто взял в руки шприц и забил папиросу травой, А потом ты попробовал все рассказать, И, поверив тебе, твоя группа пошла за тобой. Но, рано или поздно, они тормознули, А ты не хотел назад — Ты не верил в то, что лестница в небо, Та, что выбрал, может быть лестницей в ад... Ты был в этом городе первым, Кто собрал всех, кто любит рок, за одним столом, И, как водится на наших поминках, Почти все упились, поминая тебя водкой и каким-то вином. И одни говорили, что ты был как Сид Барретт, А другие, что сгубила игла... С тобою рядом положили гитару, чтоб не было скучно — Да будет тебе блюзом земля!..

Она не вышла замуж (С. Чиграков)

Она не вышла замуж за хромого еврея, Она не вышла замуж за седого араба, Ее не прельщали ни Чикаго, ни Бейрут, ни Ханой — Она хотела каждый вечер возвращаться домой. Ее подруга говорила: «Ну какая ты дура! Ведь там такая жизнь, там такая культура — Там выступает Майкл Джексон, там Мадонна, там играет Ван Дамм. Мне бы твое — давно была бы там!» Но она не шла на провокационные споры, Ей надоели псевдозаграничные разговоры, Она молча доедала свой ужин, она ложилась спать, Сославшись на то, что ей очень рано вставать. У нее был парень, гитарист и певец, О нем говорили: «Это полный п...!» Он играл буги-вуги, пел блюзы и рок-н-ролл, Он курил анашу, пил вино, употреблял димедрол. Она любила его, он отвечал ей постелью, Она мечтала стать второй его тенью, Она терпеливо дожидалась из гастролей его, Он приезжал, напивался и орал, что Совок — дерьмо. Он называл ее «бэйби», а она его «милый», И ей не было тесно в ее тесной квартире, Когда он заходил по ночам в месяц раза три, И ей хотелось кричать: «Возьми меня, любимый, возьми!..» А он трахался молча, потом мгновенно засыпал, Потом она — на работу, а он — на вокзал, Гостиница, вино, телевизор, барабанщик-сосед... Иногда кто-нибудь еще, кто сделает минет. И оказалось, что она беременна с месяц, А рок-н-ролльная жизнь исключает оседлость, К тому же пригласили в Копенгаген на гастроли его, И все кругом говорили: «Добился-таки своего!» Естественно, он не вернулся назад, Ну конечно, там — рай, ну конечно, здесь ад. А она — что она? — родила, и с ребенком живет... Говорят, музыканты — самый циничный народ. P. S. Вы спросите: что дальше? Ну, откуда мне знать: Я все это придумал, когда мне не хотелось спать. Грустное буги, извечный ля минор. Ну конечно: там — рай, а здесь — ад... Вот и весь разговор.

Поход (С. Чиграков)

Оставь меня дома, захлопни дверь, Отключи телефон, выключи свет. С утра есть иллюзия, что все не так уж плохо, С утра есть сказка со счастливым концом. Припев: Иду в поход — два ангела вперед, Один — душу спасает, другой — тело бережет. Собака выла всю ночь под окном — Мы все прекрасно знаем, что случается потом. А она, закончив дело под чужое окно, Развенчивает сказку со счастливым концом... Припев Но вера осталась, и надежда живет, Я знаю, что любовь никогда не умрет, Лишь дай мне иллюзию, что всё не так уж плохо, И расскажи мне сказку со счастливым концом... Припев Пойду в поход — два ангела вперед, Один — душу спасает, другой — тело бережет... Последний поход — два ангела вперед! Один — душу спасает, другой — тело бережет...

Hoochie Coochie Man (С. Чиграков)

А. Гордееву и А. Долгову

Я так решил еще с утра: сегодня точно напьюсь, Сегодня кончатся все деньги, сегодня — пиво и блюз! О, я — hoochie coochie, о, я — hoochie coochie man, Перекати мое поле, мама: я обессилел совсем. Я позвоню по телефону, ты мне скажешь: «OK», Я подсчитаю всю наличность, я займу у друзей, О, я — hoochie coochie, о, я — hoochie coochie man, Перекати мое тело, мама: я обезвожен совсем. Ну, где гитара, где гармошка? — Погоди, не спеши! Пока я буду разливать, братишка, Мадди заводи! О, я — hoochie coochie, о, я — hoochie coochie man, Перекати мое сердце, мама, и все, что хочешь, взамен. И наплевать, что я небрит и что в грязи мой левый шуз — Сегодня мы напьемся в совершеннейший блюз! О, не будь я hoochie coochie, не будь я hoochie coochie man! Перекати мое поле, мама, перекати мою душу, мама, Пока я не вышел совсем.

Вечная молодость (С. Чиграков)

В каморке, что за актовым залом, Репетировал школьный ансамбль, Вокально-инструментальный Под названием «Молодость». Ударник, ритм, соло и бас И, конечно, «Ионика». Руководитель был учителем пения, Он умел играть на баяне. Еще была солистка Леночка, Та, что училась на год младше, У нее была склонность к завышению, Она была влюблена в ударника. Ударнику нравилась Оля, Та, что играла на «Ионике». А Оле снился соло-гитарист И иногда учитель пения. Учитель пения, хоть был и женат, Имел роман с географичкой. Об этом знала вся школа, Не исключая младших классов. Он даже хотел развестись, Но что-то его держало: Может быть, трое детей, А может быть, директор школы, Ведь тот любил учителя пения, На переменах они целовались. Вот такая вот музыка, Такая, блин, Вечная Молодость.

Такие дела (С. Чиграков)

Взъерошивая хайр, поредевший навсегда от седых волос. Ведя мемуары за кефиром о подпольной войне, С кайфом мазохиста в руках разбираю последний мост, Пытаясь рассказать как-нибудь о вчерашнем дне. Царапая бессмысленно пацифик ключом на кирпичной стене, С известной долей гордости вспомнить кулаки люберов Глядя на потрепанный бас в поношенном старом чехле, Хочется напиться в говно и выдать пару старых хитов Такие дела, брат, Любовь! Такие дела, брат, Любовь! Мы уходили в подвалы, мы играли глубоко под землей, Нам снилась траверза, мы пили электрический чай, Мы посылали наверх парламентера за вином, за хлебом, за травой, Он возвращался назад и говорил: «У них опять Первомай!» И наш бледный и здоровый вид кому-то мешал заснуть, Нам взламывали двери, и — с погонами — в наш андеграунд, И у кого-то уж слишком коротким оказался его творческий путь, Но мы верили в то, что за нами последний раунд. Такие дела, брат, Любовь! Такие дела, брат, Любовь! А времена менялись, и сменились вконец, Мы вышли наверх и разбрелись кто куда, И стал делать деньги вчерашний бунтарь и вчерашний боец, В его уютной квартире есть газ, телефон и вода. Он не жалеет ни о чем, он держит дома шесть альбомов «Г. О.» и пять альбомов БГ. И вроде бы не предатель, он по-своему прав, Ведя мемуары за чашечкой кофе «Моим детям о вчерашнем дне», Каждый ловит свой собственный кайф. Такие дела, брат, Любовь!