Чосер
Шрифт:
тела их брошены гнить на улице. Говорили, что Уот Тайлер самолично выслеживал одного
из фламандских купцов, сэра Ричарда Лайонса, близкого друга и бывшего начальника
Чосера. Это яркий пример средневековой жестокости, бушевавшей у самого порога Чосера.
И все же в этом отклике на убийство фламандцев, уже нами процитированном, проглядывает
удивительная отстраненность. Деньги, вырученные Чосером от продажи родного дома, явились добавкой к другим выгодным сделкам. Всего лишь за
получил фунтов шестнадцать в подарок от благодарного начальства. Ему были выделены
деньги казначейства, возвращенные им по долгам, – выплата, которую непременно должен
был санкционировать король или королевский совет. К тому же незадолго перед этим ему
были выплачены двадцать два фунта в возмещение расходов во Франции, а за год до этого
ему вернули израсходованное во время миссии в Милан. Наверное, покажется странным, что
всего через два месяца после продажи дома Чосеру понадобились еще “аванс” с его годового
жалованья, а также аванс за ноябрь. Не совсем ясно, почему он так нуждался в этих
маленьких добавочных суммах. Любители драматических домашних историй вольны
предположить, что виной всему были претензии к нему Сесилии Шампейн.
Глава девятая
Дела Троянские
Если, прибыв в лагерь повстанцев, Ричард II доказал свою храбрость, то его
бракосочетание с Анной Богемской в 1382 году отметило печатью стабильности то, что
становилось теперь полноценным и общепризнанным королевским двором и положило
начало эпохе во многих отношениях замечательной и блестящей, хотя и окончившейся
вынужденным отречением и убийством самого Ричарда. Правление его прославила и
культура, созданная в этот период. Ричард заслужил память потомков за то, что при нем
творили не только Чосер, но Ленгленд и Гауэр. То была эпоха блестящей литературы, просвещенная эпоха, сравнимая с елизаветинской конца XVI века, эпоха создания шедевров, подобных “Уилтонскому диптиху”. В это время впервые появились мистерии, замечательные
богословские труды Марджери Кемпе и Джулиана Норвичского, что стало предпосылкой
“Восточно-английского Возрождения”, проявившегося в иллюстрировании рукописных книг
и настенной живописи. Ричард II был преисполнен сознанием величия своего королевского
предназначения и воплощал это средствами едва ли не театральными. Он верил, что власть
его от Бога, и вдохновлялся этой верой. При дворе его царил ритуал и строго соблюдались
церемонии, главным становились не драки и противоборства, а борьба идей, что, в свою
очередь, двигало вперед национальное самосознание. Государство крепло и развивалось,
это находило всестороннее выражение как в произведениях драматического искусства, так и
в трудах ученых мужей. Никто из средневековых королей не смог бы похвастаться таким
оставшимся после них наследием. Тут нельзя не отметить и влияние на королевский двор
Милана и Богемии, Генуи и Парижа, Прованса и Павии. Поэзия Чосера стала частью
европейской традиции, но не следует забывать о том, сколь многим он был обязан не только
поэзии Данте и Петрарки, но и народному языку мистерий. Он находился в самом
средостении культуры – национальной и общемировой.
Нигде это не проявляется столь отчетливо, как в произведении, начатом им как раз в
этот период. Поэма “Троил и Хризеида” заслужила признание как первый роман, написанный на современном английском языке. Но значение ее этим не исчерпывается. Это
любовная история и фарс, элегия и философский трактат, комедия нравов, оплакивание
горестной судьбы, маньеристский роман и гимн во славу героических подвигов. Это
пространное, всеохватное и примиряющее все жанры эпическое полотно – явление в
английской литературе столь новое, что трудно даже дать ему определение. Единственное, что можно с уверенностью утверждать, что это первое произведение современной
литературы, написанное по-английски. В каком-то смысле его можно считать эпосом Англии
и выражением самой ее сути, настолько оно всеобъемлюще, настолько широк его охват, настолько естественна его способность вбирать в себя и соединять разнородные
эстетические формы. По общему мнению, источник поэмы – боккаччиевский “Филострато”.
Это основа, фундамент творения Чосера, и существуют многочисленные признаки
внимательнейшего штудирования им итальянского поэта. Начальные строфы Чосера в
особенности обнаруживают сходство с боккаччиевской моделью, словно Чосеру требовались
подъем и вдохновение оригинала, прежде чем пуститься на поиски собственных сокровищ, начать изобретать и переоценивать.
Так строки:
В ее глазах стоишь ты высоко,
На месте, доблестей твоих достойном…
являются очень близким переводом итальянского первоисточника, переводом, в
котором ради абсолютной, дословной точности употреблены слова, редкие, экзотические для
современного Чосеру состояния языка. Вообще во всем корпусе текста “Троила и Хризеиды”
явственно проглядывает “Филострато”, составляющий тканевую основу английской поэмы.
Сюжет стар и известен европейской традиции с середины XII века как некий памятник