Чосер
Шрифт:
Чосер был хорошо знаком через Элис Перрерс. Ему было под сорок, Сесилии – чуть за
двадцать и никак не больше.
На этом предположения заканчиваются, и наступает черед домыслов. Жена Чосера, служившая при вечно странствовавшем дворе, часто отсутствовала, и отношения Чосера с
Сесилией могли упрочиться и перерасти в нечто большее, нежели случайная связь. Если
Сесилия в какой-то момент решила, что ею пренебрегают, дурно обращаются с ней, если она
почувствовала себя оскорбленной, скомпрометированной,
оставалось лишь одно законное средство заставить Чосера признать их связь и его, Чосера, роль в ее жизни: она вольна была обвинить его в “насилии”, а после вынудить начать
вырабатывать условия соглашения.
Три последующих документа еще более туманны: Сесилия Шампейн, возможно, оказалась беременна, в чем и убедилась за несколько промежуточных месяцев. Иск о
9 Умыкнул (лат.).
10 Увез (лат.).
11 Изнасиловал (лат.).
12 Лишил девственности (лат.).
13 Принудил вопреки желанию (лат.).
“насилии”, таким образом, мог получить новую юридическую оценку, так как бытовало
убеждение, что зачатие может произойти, только лишь если женщина пошла на контакт
добровольно. Почему и возникло решение о выплате десяти фунтов, которые сочли
достаточной компенсацией. Все прочие объяснения также следует отнести в область
предположений.
Однако ребенок мог существовать. В позднейшем своем произведении, озаглавленном
“Трактат об астролябии”, Чосер обращается к “младому Лоуису, сыну моему”, “достигшему
нежных десяти годов”; в тексте указана и дата, соответствующих астрономических
исследований и расчетов – 1391 год, а у нас нет оснований отрицать и создание в том же году
самого трактата. Следовательно, маленький Льюис на свет появился в 1381 году, лишь через
несколько месяцев после судебной тяжбы с Сесилией Шампейн. История интригующая, хотя
и не совсем понятная. Во всяком случае, благодаря ей поэтические уверения Чосера, что при
дворе Венеры он чужой и в любовном искусстве неискушен, приобретают несколько иную
окраску: он не так прост, как о нем, может быть, думали ранее, а самая искренняя и чистая
поэзия может обернуться фальшью.
То же может относиться и к убедительности в оценках общественных событий.
Устройство бракосочетания Ричарда II с Анной Богемской шло как положено и продвигалось
успешно, однако руки дочери последнего императора Священной Римской империи
домогались еще два претендента – Карл Французский и Фридрих Мейсенский. В это время
Чосер пишет поэму о трех брачных конкурентах, но спор переносит в птичье царство. Это
обычный прием средневековой литературы – комически уподобить человеческое сообщество
миру животных, комментируя тем самым дела людские; причем не обязательно с целью
пародийной или сатирической, а чаще просто радуясь многообразию Творения. Начало
“Птичьего парламента” – традиционно: автор погружен в чтение книги, “чьи словеса
старинны”, но почувствовав изнеможение, ложится в постель. Он засыпает, и во сне ему
является провожатый, который ведет его в храм Венеры. Все это так знакомо слушателям
или читателям Чосера, что может быть воспринято лишь как бы личной его печатью, данью
особенностям личного стиля, хоть и отданной иронически и полной самоиронии. Здесь
Чосер вновь изображает себя певцом прекрасной возвышенной и утонченной любви fine amour и искусства ее, вовсе ему неведомого. По выражению его провожатого: Тобою вкус любви утерян; так теряет
Способность различать оттенок пищи
Страдалец, мучимый болезнью, но все же,
Хотя борения любви оставил ты,
Однако можешь их наблюдать и видеть,
Как способен следить за поединком тот боец,
Который, одряхлев, сам к битвам непричастен.
Таков средневековый эквивалент известной мудростн: способный делает, неспособный
– описывает. Так как эти строки, по всей вероятности, написаны были вскоре после истории
с Сесилией Шампейн, “насилии” над ней, о котором было хорошо известно, такое
высказывание следует понимать как сугубо ироническое. Иронии добавляет и то, что в
“Птичьем парламенте” впервые на английском языке восхваляется День святого Валентина, что даже делает обоснованным предположение, будто у истоков празднования этого дня в
Англии, празднования, введенного в подражание итальянцам (а точнее – генуэзцам), стоял
Чосер. Это один из самых значительных, хоть и не столь известных, вкладов его в
английскую культурную жизнь. Возможно также, что поэма читалась на соответствующем
празднике при дворе в честь “владычицы” Любви, чем и объясняется относительная
краткость произведения и общий тон – легкой комедийности содержания – всех этих
сетований и страданий.
Несмотря на банальность темы, художественные средства, используемые Чосером в
поэме, претерпевают изменения. Восьмисложный размер уступает здесь место простору
десятисложника, а назойливая четкость куплета сменяется блеском и великолепием
“королевской строфы” на основе итальянской рифмованной октавы (ottava rima), которую