Что осталось от меня — твое
Шрифт:
Дальнейшее исследование взятых образцов проводится.
СПИСОК ВЕЩЕЙ И СОБРАННЫХ ОБРАЗЦОВ
1. Двадцать фотографий тела (в одежде и без одежды);
2. Джемпер белого цвета, один (размер S);
3. Темно-синий джинсовый комбинезон со следами розовой краски, один (размер S);
4. Трусы женские белого цвета, одни;
5. Бюстгальтер, белого цвета, один;
6. Носки женские белого цвета, одна пара;
7. Золотые серьги, две штуки, 0,5 см в диаметре;
8. Часы золотые на плетеном золотом браслете, ширина браслета 1,7 см, длина 16 см;
9. Комплект отпечатков пальцев;
10. Состриженные ногти, 10 шт., отправлены на анализ;
11. Образцы волос, 50 шт. (с головы, бровей, ресниц, лобка);
12. Мазки с тела, 20 шт., отправлены на анализ
13. Вагинальные и анальные мазки, 5 шт., проверены на наличие спермы;
14. Образцы крови, желчи, тканей (сердца, легких, мозга, почек, печени, селезенки);
15. Образцы плевральной жидкости и желчи переданы на токсикологическую экспертизу;
16. Посмертный снимок КТ, один;
17. Посмертный снимок МРТ, один.
Хироши Мацуда, судмедэксперт
Префектура Токио. Бюро судмедэкспертизы
27 апреля 1994 года
ДОМА
Стоя возле белой металлической калитки особняка в Мэгуро, в котором мы по-прежнему жили вместе с дедушкой, я вдруг поняла, что уже давно не видела свой дом таким, каким он стал сейчас. Образ, который я создала в своем воображении, возник много лет назад, однако жизнь шла своим чередом, меняя реальность вокруг нас. Убеждена, мы видим только то, что хотим видеть, и я — наглядное тому доказательство. Когда мама была жива, через палисадник к дому тянулась дорожка, выложенная мелкой зеленой плиткой и окаймленная блестящей галькой, а вдоль дорожки росли невысокие кусты магнолии. Сегодня, открыв калитку, я вдруг увидела, во что превратился наш дворик за время маминого отсутствия. Он все еще был чисто выметен, но кусты разрослись так, что, казалось, вот-вот выберутся на дорожку. Зеленые плитки, некогда отполированные до блеска, потускнели, и кое-где проступили пятна плесени. Галька тоже поблекла и покрылась серым налетом.
Отперев входную дверь, я переступила порог и в первое мгновение поймала себя на том, что все еще ожидаю услышать, как Ханна возится на кухне, ожесточенно стуча кастрюлями. Ханны с нами больше не было, она перебралась на юг к своим родственникам, когда мне исполнилось двадцать: на следующий же день после моего совершеннолетия собралась и уехала.
В доме было тихо. Я надела тапочки и, щелкнув выключателем, стала спускаться по тускло освещенной лестнице в подвал. Тепло и уютный запах дома сменились прохладой. Подвал служил нам убежищем во время землетрясений. Стены и пол были укреплены бетонными плитами, а расположенные по четырем углам массивные каменные колонны поддерживали потолок. Страсть дедушки все регистрировать и каталогизировать проникла и сюда. Ненужные ему вещи, выбросить которые не поднималась рука, перекочевывали в подвал, здесь они хранились, упакованные в коробки, каждая была пронумерована и подписана. Раз в год дедушка нанимал уборщиков, чтобы стереть с них пыль, а после их ухода сам спускался в подвал — проверить, не украдено ли чего из его сокровищ. Глубоко вдохнув холодный воздух, я направилась к коробкам с надписью «электроника».
Прихватив видеомагнитофон, я вернулась в холл, чтобы забрать сумку с кассетами и документами, раздобытыми в адвокатской конторе, и направилась в кабинет. Лампа отбрасывала приглушенный свет на корешки книг, выстроившиеся на полках вдоль стен. Я столько времени провела в этой комнате, что уже считала ее своей. Увы, это тоже оказалось иллюзией.
Остановившись на пороге, я окинула взглядом полки, занятые моими книгами. За время учебы в университете и практики в Верховном суде их скопилось немало. В основном здесь была специальная литература, но попадались и популярные издания, снабженные рисунками: вот заключенные в зимней униформе, вот — в летней одежде, а вот изображен человек, сидящий в углу камеры в позе сэйдза[41], а эти люди находятся в тюремной столовой, они расположились длинными рядами, перед каждым стоит чашка с рисом. Книги были хорошо знакомы мне, но сегодня я видела их совершенно иначе — они перестали быть для меня просто учебниками по юриспруденции.
Пролистывая пухлые тома в полумраке нашего с дедушкой кабинета, я отчетливо понимала —
Наверху у себя в спальне я разложила видеокассеты на полу возле маленького телевизора в деревянном коричневом корпусе. Он был куплен еще при жизни мамы. Хотя бы телевизор не изменился за эти годы, пусть теперь я и редко смотрела его. Помню, в детстве, вернувшись из школы, я садилась перед экраном, а вечером, когда дедушка приходил с работы, он бежал ко мне в комнату и первым делом прикладывал ладонь к задней панели телевизора — если она была теплой, это означало, что я смотрела мыльные оперы вместо того, чтобы готовить уроки. Я быстро сообразила, сколько нужно времени, чтобы прибор остыл, и выключала телевизор за час до прихода дедушки.
Подключая видеомагнитофон к телевизору, я вдруг заметила, что вся моя комната отражается в его темном экране. Кровать, аккуратно застеленная серым покрывалом с крупными белымн цветами, мой костюм, который я забрала из химчистки, висит на дверце шкафа; тетради, книги, журналы навалены высокими стопками на подоконнике рядом с Тарой — потрепанным белым тигром. Около окна стоят комод и туалетный столик, за которым я каждое утро наношу макияж и расчесываю волосы, — привычные предметы на своих обычных местах. Но только сегодня в серебристой поверхности зеркала я видела девочку, наряжающуюся на школьный вечер, а затем — девушку-старшеклассницу, собирающуюся на летний концерт, и студентку, делающую прическу для университетской вечеринки. В ящиках туалетного столика скапливалась всякая всячина — предметы, напоминающие о прошедших годах, словно илистые отложения на дне реки. Я села к столику, выдвинула верхний ящик и стала перебирать его содержимое. Старая помада, пузырьки с высохшим лаком для ногтей, свидетельство об участии в соревнованиях по стрельбе из лука, выданное в средней школе, и, наконец, фотография бейсбольной команды.
Я сижу рядом с Кимико, которую ненавидела целый год — весь пятый класс. Даже сейчас от одного взгляда на нее всплыло это забытое детское чувство.
В следующем ящике оказалась фотография моих родителей: одетые по моде двадцатых годов прошлого века, они стоят на ступеньках лестницы. На голове у мамы повязана расшитая бисером лента. Все альбомы с фотографиями мамы находились внизу, в кабинете, и среди них почти совсем не было совместных фото с отцом, поэтому я удивилась, обнаружив этот снимок у себя в ящике туалетного столика. Пара в необычных нарядах выглядит эффектно, но лица у обоих непроницаемы. Как ни всматривалась я в снимок, угадать, о чем думают эти двое, было невозможно.
Я засунула фотографию обратно вглубь ящика и обратилась к стопке записных книжек, придавленных сверху моим стрессболом[42] в виде глобуса, который я привыкла перебрасывать из ладони в ладонь, готовясь к экзаменам. Помню легкие шлепки и теплое прикосновение игрушки, когда я старательно запоминала факт за фактом. Рядом лежала сувенирная копия старинной римской монеты, которую подарил мне дед. Я только-только начала заниматься в дзюку, готовясь для поступления в То-дай, когда дедушка решил в качестве поощрения взять меня с собой в заграничное путешествие. А вот и фотография из той поездки: расплывшись в счастливой улыбке, я стою на ступенях Ассизской базилики[43]. И еще одна: здесь я прислонилась к туристическому автобусу, у меня усталый и растерянный вид подростка, скованного собственной пробуждающейся зрелостью.
В нижнем ящике я обнаружила листок с текстом государственного гимна и флажок — атрибуты школьного парада, а еще стопку поздравительных открыток от мамы на мои дни рождения. Последним в стопке лежал конверт.
Мы стираем из памяти события нашей жизни, не вписывающиеся в истории, которые мы рассказываем сами себе. Тем не менее некоторые воспоминания остаются жить где-то на периферии сознания. Однажды они дотягиваются до вас, превращая момент радости в момент стыда. И с тех пор уже не исчезают из поля зрения, хоть вы и продолжаете смотреть на них лишь уголком глаза. Но эти пришельцы настойчиво шепчут: «Обернись, посмотри, кто ты есть на самом деле».