Что осталось от меня — твое
Шрифт:
Позже, когда они с дочерью оказались дома, Сато приветствовал их возвращение помпезным букетом пышных зимних роз и уехал в офис. Рина и малышка остались вдвоем. Прижимая к себе девочку, Рина смотрела на маленькую головку, помешавшуюся у нее в ладони, на завиток черных волос на макушке, размером не больше ногтя. От прикосновения к нежной, как сахарная пудра, коже у Рины перехватывало дыхание: новорожденная девочка, новая жизнь. «Это ты, — думала Рина. — Мы все время были вместе». Снимок УЗИ, который вручили в больнице, всегда казался ей ненастоящим. Рина не могла представить себе, что создание, ради которого она появилась на свет, сейчас лежащее у нее на руках, можно запечатлеть на фото.
День клонился к вечеру, солнце медленно сползало за горизонт. Волнение, сопровождавшее
Рина поцеловала головку девочки и вдохнула ее запах — запах Сумико. И стала думать обо всем том, что с ними произойдет.
НАЧАТЬ СНАЧАЛА
Профессионального сообщества фотографов и выпускавшегося им журнала, некогда известных под названием «Экспозиция», больше нет. Студию, в которой раз в квартал проводили открытые лекции и выставки, вам тоже не удастся отыскать. Да и сама узкая улочка в Гиндза[46], где располагалась редакция, с характерными для этого района домами из легкого желтого кирпича, — здания теснились и напирали друг на друга, незаметно перетекая один в другой, — давно сметена стеклянными постройками, однообразными и скучными.
Каитаро стоял под фонарем на углу улицы, сжимая в пальцах незажженную сигарету. Чиркнув зажигалкой, он прикурил, глубоко затянулся и, выдохнув длинную струю дыма, стал наблюдать за людьми, которые направлялись к укромной двери, расположенной в нише рядом с рамэн-баром[47]. Посетители поднимались по короткой крутой лестнице и исчезали внутри. Рина и Хару уже были там, но Каитаро выжидал, решив проскользнуть в зал в последний момент и устроиться в задних рядах.
В тот вечер он попросил разрешения работать без напарника, но Такеда не позволил. После знакомства на рынке, закончившегося позорным бегством, Накамуру следовало и вовсе отстранить от дела. А его неуклюжее предложение расторгнуть договор с клиентом было встречено шефом с разочарованием и даже некоторым подозрением. Попытка переубедить начальника провалилась окончательно после появления в агентстве нового сотрудника, Хару, чей послужной список удачно проведенных операций рос изо дня в день. И лишь давнее знакомство с Такедой и настойчивость Каитаро, утверждавшего, что он идеально подходит на роль любовника для данного объекта, заставили шефа смягчиться и дать ему второй шанс. Но дальнейшее участие Каитаро в деле, если ему вообще разрешено будет продолжать, зависит от сегодняшнего вечера.
Последние несколько человек вошли в здание, и он последовал за ними. Оживленный разговор и громкие голоса молодых людей эхом отдавались от стен лестничной клетки, заглушая шаги Каитаро.
Он нашел место в последнем ряду и быстро осмотрелся, отыскивая глазами Хару и Рину. Она сидела в дальнем конце комнаты, устроившись там, где ее точно не будет видно со сцены. Наблюдая за ней, Каитаро понял — Рина нервничает. Студия «Экспозиции» не была тем местом, куда она частенько заглядывала и где чувствовала себя свободно, — больше не была. Каитаро смотрел, как Рина опустила на пол сумку и скинула с пятки красный ремешок сандалии, который натер ей кожу.
Первый оратор — ученик фотографа Шумея То-маци, специализировавшегося на морском пейзаже, — приблизился к трибуне. Окинув взглядом аудиторию — фотографов-любителей и профессионалов, он кивнул
Едва прозвучали первые слова, Каитаро откинулся на спинку стула и вдруг понял, как давно он не был на подобных встречах. Как давно не проводил вечера, занимаясь чем-либо помимо работы. Лишь иногда, если удавалось, урывал несколько часов для сна. Ему не нравилось оставаться одному в своей квартире, и все же Каитаро предпочитал одиночество общению с коллегами из агентства. Да и все равно никого из них не заинтересовал бы разговор о том, что обсуждали в этом зале. Слушая оратора, Каитаро чувствовал, как испаряется его усталость. Витавший в воздухе дух свободы, возможность работать самостоятельно — только ты и камера — наполняли Каитаро бодростью и надеждой.
Он посмотрел на Рину. Поначалу она сидела положив ногу на ногу и завернувшись в вязаную шаль, но сейчас скинула ее с плеч и вся подалась вперед, ее взгляд неотступно следовал за указкой оратора, когда он отмечал что-то на слайде и давал пояснения. На губах молодой женщины то и дело появлялась легкая улыбка, словно услышанное вызывало у нее удивление.
Остаток вечера Каитаро старался не смотреть на Рину, хотя ему стоило немалых трудов заставить себя не оборачиваться в ее сторону. Лишь в финале лекции, когда началась серия вопросов и ответов, он позволил себе изредка поглядывать на нее Рина сидела вытянув шею и прислушивалась к ответам, которые давал выступавший. Накамура чувствовал, как она обдумывает каждое услышанное слово: слова собирались где-то там, в районе затылка, где начинался нежный изгиб ее шеи, и возле высоких скул, и в медленной улыбке, трогавшей губы Рины. Эта заразительная улыбка заставляла улыбаться и его. Он отвернулся.
Хару дремал на стуле, уронив подбородок на грудь. Каитаро захотелось подпихнуть его локтем, но коллега сидел слишком далеко. Оставалось надеяться, что он лишь притворялся, будто спит. Это соответствовало бы и его имиджу, и хамоватой натуре. Хару был страшным занудой и тупицей, проводившим все свободное время за игрой в пачинко[48]. Стоило Накамуре взглянуть на него, как в ушах сама собой начинала звучать оглушительная музыка вперемежку со щелканьем серебристых металлических шариков и какофонией писков, издаваемых автоматами, пока сидящие перед ними игроки пытаются поймать удачу за хвост. Хару оказался бы последним, кого Каитаро выбрал бы в напарники, но этот новичок считался проворным и сообразительным, и Такеда настоял на его участии в сегодняшней операции.
Наконец выступавший закончил отвечать на вопросы и поблагодарил слушателей. Вокруг него собралась стайка зрителей, желавших получить автограф. Хару открыл глаза и стал озираться по сторонам, зевая во весь рот. Убедившись, что Рина заметила его, и уловив на ее лице гримасу отвращения, он скривился в нагловатой ухмылке и подмигнул. А когда она накинула шаль, взяла сумку и начала пробираться к выходу, Хару вскочил и тоже рванул к двери, прокладывая себе дорогу локтями. Люди удивленно вскрикивали и с неодобрением смотрели ему вслед. Едва Рина спустилась по ступенькам и вышла на улицу, как этот наглец пронесся мимо, толкнул ее и вышиб сумку из рук. Молодая женщина ахнула, содержимое сумки высыпалось на тротуар, помада и кошелек отлетели в сторону и оказались в луже, оставшейся после недавнего дождя. Рина что-то возмущенно крикнула ему вслед, но Хару даже не обернулся. Он быстро исчез в темноте, оставив ее собирать рассыпавшиеся вещи. Прохожие аккуратно обходили ползающую по тротуару Рину и валяющиеся под ногами предметы.
Каитаро присоединился к ней: опустившись коленом на влажный асфальт, поднял несколько карандашей, откатившихся так далеко, что Рина не заметила их, и книгу в мягкой обложке. Прежде чем отдать ее владелице, он промокнул влажный переплет рукавом куртки.
— Вот, теперь не испачкаетесь.
— Спасибо. — Рина все еще осматривала мостовую, проверяя, не пропустила ли чего впопыхах. — Надо же, какой придурок. Мне даже показалось, он уснул на лекции.
— Именно так. Спал как младенец, — попяи нул Накамура, протягивая Рине руку и помогая подняться.