Что осталось от меня — твое
Шрифт:
Рина рассмеялась, радуясь возможности переключить разговор на него.
— Нет, — тихо ответил он.
— Неужели? Совсем-совсем никого?
Каитаро покачал головой и снова поморщился, затем с решительным видом уставился на Рину.
— Вы хотите сказать, в целом мире нет ни единого человека…
— Разве что мой дядя, — перебил он ее.
— Дядя?
— Он учил меня фотографии, — сказал Каитаро, отводя взгляд и потирая шею и затылок. — Снимки, которые я вам показывал, были сделаны, когда мы с дядей работали вместе.
Рина молчала некоторое время, наблюдая за ним. Она вспомнила тот первый вечер в кафе, куда они пошли после
— Просто эскизы для открыток, — пояснил Каитаро.
Но Рина никогда не видел подобных открыток. Она решила, что это опыты с ландшафтной фотографией из той поездки на север страны, о которой он тоже много рассказывал. Рина завидовала и ему, и наставнику — работа давала им возможность путешествовать. В тот момент она не осознавала, что Каитаро показывает ей снимки своих родных мест и что ни на одной из его фотографий нет людей.
— А когда они были сделаны?
— Незадолго до моего отъезда в Токио.
— И с тех пор вы не виделись с дядей?
Рина ждала, наблюдая, как Каитаро неуверенно посматривает куда-то в сторону, и не желая слишком давить на него.
— С тех пор я не был дома, — наконец произнес он. — Думаю, дядя тоже. Он не был там желанным гостем.
Рина поймала себя на том, что хмурится, и быстро разгладила лоб. Каитаро уперся взглядом в серую, испещренную пятнами сырости поверхность стола, его правое веко слегка подергивалось. Поначалу Рина думала, что Каитаро просто стесняется того, что он родом из глухой деревни. Рина и сама хорошо знала, что такое неуверенность, и понимала его чувства. Но теперь стало понятно, что за его сдержанностью стоит какая-то гораздо более серьезная причина и что оба они сейчас забрели на зыбкую почву. Она молчала, надеясь, что он сам продолжит говорить.
— Мой отец вечно поучал его, — добавил Каитаро. — Он вообще любил читать нотации.
— Да, я тоже знаю таких людей, — мягко сказала Рина, когда спутник поднял на нее глаза. — Так значит, ваш дядя обучал вас фотографии? Сколько вам тогда было?
— Я был школьником, — ответил Каитаро. Едва заметная улыбка тронула его губы.
Рина перевела дух: она задала правильный вопрос. По крайней мере, эти воспоминания оказались для Каитаро приятными.
— Дядя много путешествовал. В душе он был одиночкой, но, оказываясь в наших краях, брал меня с собой. Я начинал как его помощник: содержал в порядке фотокамеры, заряжал пленку, убирал проявочные, которые мы арендовали во время путешествия, промывал готовые снимки. — Он сделал паузу. — Нет, конечно, вначале всякое случалось. К примеру, я использовал закрепитель вместо проявителя и смыл всю пленку.
Рина прыснула от смеха.
— Да, все мы через это проходили, — вытирая выступившие на глазах слезы, сказала она.
Каитаро кивнул и тоже расхохотался.
— Но со временем мне было позволено взять в руки камеру. А потом все, что оставалось дяде, — попытаться отобрать ее у меня. — Он вновь рассмеялся. Рине нравилось, с каким удовольствием Каитаро вспоминает начало своего знакомства с фотографией. — Это не было моей постоянной работой, но в тех случаях, когда дяде удавалось договориться
— И какие заказы вы делали вдвоем с дядей?
Каитаро развел руками:
— Не высокое искусство, это уж точно. Иногда мы устраивали временные будки-фотоателье на железнодорожных станциях. Иногда бывали проекты и посерьезнее: местный праздник в небольшом городке, выпускной вечер в школе. Но в основном имели дело с брачными агентствами, которым требовались выигрышный портрет клиента либо рекламная фотография — крутой парень и его девушка с дешевой сигаретой в зубах.
— Кожаная куртка и мотоцикл? — со смехом добавила Рина. Каитаро кивнул. — А у вас был мотоцикл?
— Был. Потребовалось несколько лет, чтобы накопить, но я купил и мотоцикл, и собственную фотокамеру. Эти дурачки-панки в коже и заклепках приносили кое-какой доход, а мне нужны были деньги.
— Деньги — полезная штука, — согласилась Рина.
— Да, это так, — сказал Каитаро. Их глаза встретились, оба смотрели друг на друга с пониманием.
— Похоже, ваш дядя хороший человек, — помолчав, сказала она.
Каитаро снова уставился на крышку стола. Рина затаила дыхание, чувствуя, что они добрались до той части истории, воспоминаний о которой он старательно избегал. Она гадала, сумеет ли Каитаро настолько довериться ей, чтобы продолжить. Он положил руки на стол и стал машинально разминать костяшки пальцев. В его глазах было столько напряжения и тревоги, что Рине захотелось накрыть его руки своими и попытаться хоть немного успокоить. Но Каитаро уронил руки на колени и уставился куда-то в сторону. Казалось, он должен принять какое-то чрезвычайно важное решение. Ей оставалось только ждать.
— Я как раз окончил школу, когда дядя снова по — явился в наших краях, — заговорил Каитаро слегка осипшим голосом. — С тех пор болтался без дела, мне никак не удавалось получить место на рыболовецком траулере. — Каитаро снова запнулся. Рина чувствовала, что он все еще настороженно относится к ней. — Отцу никогда не нравился мой дядя, он терпел его только ради мамы, но относился с пренебрежением. Называл дядю бродягой. У него действительно не было постоянного дома. Дядя мог путешествовать месяцами, а потом вдруг объявлялся у нас, одетый с иголочки, в дорогой куртке или модном костюме. И всякий раз отец неизменно говорил, что выручить немного лишних денег с помощью хобби — дело неплохое, но превратить его в способ зарабатывания на жизнь — никуда не годится. В тот год я тоже хотел отправиться с дядей в путешествие, но отец не позволил. А когда дядя попытался уговорить отца, тот просто вышвырнул его из дома. Он был хорошим человеком, мой дядя, но помочь мне справиться с отцом не мог. Дядя уехал на западное побережье, не сказав, куда именно направляется.
Еще некоторое время я продолжал ходить по окрестностям с камерой, делал снимки, надеясь продать их. Мама пыталась защищать меня от нападок отца, но с каждым днем он становился все нетерпимее. Иногда, только подходя к дому, я уже с улицы слышал его вопли. Никогда не забуду, как однажды открыл дверь, а отец стоял передо мной — весь в ссадинах, с кровоподтеками, воняющий керосином, на котором работал мотор его рыбачьей лодки. Он хотел, чтобы я был таким же, как он. Он думал, что я похож на него. — Каитаро бросил тревожный взгляд на Рину. Но она молчала, внимательно слушая его рассказ. — Я пытался найти подходящую работу, но все было не то, а потом…