Что приносит тьма
Шрифт:
Абигайль улыбнулась, затем посерьезнела.
– В определенном смысле я на первых порах действительно помогала Эйслеру – по неосмотрительности. Когда он убеждал меня, будто питает исключительно научный интерес, я, естественно, поверила. А с какой стати было сомневаться? И только со временем начала понимать, что старик абсолютно серьезно проводит магические обряды. Он на самом деле веровал в силу древних ритуалов и заклинаний. И собрал обширнейшую коллекцию манускриптов.
Геро кивнул на лежавший между ними на столе «Ключ Соломона».
– А что ты можешь рассказать именно об этом?
– Ну… этот вообще считается одним из важнейших – если не наиважнейшим из всех гримуаров. Претендует на создание во время правления царя Соломона, хотя в действительности был написан, скорее всего, в эпоху Возрождения – как и большинство подобных творений.
– А я почему-то всегда связывала колдовство со средневековьем.
Мисс Макбин кивнула.
– В Средние века была широко распространена народная магия. Но к началу Возрождения укрепилось мнение, будто со времен египтян и римлян магия выродилась. Затем, с падением Константинополя и изгнанием евреев и мавров из Испании, такие страны как Франция, Германия и Англия пережили приток действительно древних магических текстов, которые в Европе были утрачены. В результате в пятнадцатом веке произошел настоящий всплеск в написании новых гримуаров. В тогдашних сочинениях можно обнаружить много иудейской каббалистики, арабской алхимии, фрагменты греко-римских и египетских учений.
Пробежав кончиками пальцев по краю потрепанной древней рукописи, Абигайль задумчиво уставилась на нее.
– Что такое? – спросила Геро, глядя на подругу.
– Я просто подумала… В газетах писали, будто Эйслера застрелили. Это правда?
– Да, а что?
– В таком случае не похоже, чтобы интерес старика к оккультизму имел какое-то отношение к его смерти. В смысле, его же не нашли распластанным на пентаграмме с зажженной на груди «рукой славы» [20] .
20
Рука славы(англ. Hand of Glory) – амулет в заклинаниях черной магии. Изготавливается из правой руки убийцы, отрезанной, когда труп еще висел на виселице или во время затмения луны. Руку заворачивали в саван, смоченный кровью и выдержанный в течение двух недель в глиняном кувшине с солевым раствором и разными видами перца. Затем все это либо сушили в печке с вербеной, травой, которая, по поверью, отгоняла демонов, либо высушивали на солнце, предпочтительно в самые жаркие дни августа. Затем между пальцами руки вставляли особые свечи, прозванные «свечами мертвеца» – из жира убийцы, с фитилем из его волос. Другой метод изготовления состоит в том, что из «руки славы» выпускают кровь, сушат ее, погружают в воск, чтобы сами пальцы можно было жечь, словно свечи. Считалось, что горящие свечи или пальцы имели силу замораживать людей на ходу и лишать их дара речи. Взломщики зажигали «руку славы» перед тем, как влезть в дом, уверенные, что амулет не даст обитателям проснуться, пока они будут грабить.
– Какой рукой?
– Тебе не захочется подробностей, – смешливо прищурились глаза мисс Макбин, но веселье тут же угасло. – Ты и вправду считаешь, будто это, – указала она на старую книгу, – как-то связано с убийством Эйслера?
– Может, и нет. Но не исключено, что в рукописи заключается то, что мы упускаем. Что-то важное, – ответила Геро и почувствовала на себе пристальный взгляд подруги.
– Как я догадываюсь, смертью Эйслера заинтересовался лорд Девлин?
Виконтесса кивнула.
– Он не верит, что человек, которого арестовали за это преступление, действительно виновен.
– Вот как. – Абигайль перевела взгляд обратно на игравших во дворе детей. На мгновение Геро показалось, что собеседница собирается что-то сказать. Но та промолчала.
– Не подскажешь, где можно найти английскую версию «Ключа Соломона»? – поинтересовалась гостья.
От поднявшейся из-за стола хозяйки дома повеяло ароматом лаванды со странной ноткой мускуса.
– У меня есть несколько экземпляров. С удовольствием дам тебе один на время.
– Благодарю, но я не могу принять такое одолжение.
– Нет, прошу тебя. Ни одна из моих копий не имеет особой ценности. Позволь мне помочь.
– Хорошо, спасибо.
Экземпляр, одолженный виконтессе, оказался меньше рукописи на иврите – около восьми дюймов в высоту, – но был написан красивым, плавным почерком и изысканно иллюстрирован в ярких оттенках ультрамарина, киновари и вермильона. Геро пролистала книгу, округляя глаза.
– Ты сказала, большинство заклинаний касаются богатства, любви, власти или мести. Что, по-твоему, интересовало Эйслера больше всего?
Мисс Макбин на минуту задумалась.
– Похоже, особенно он был помешан на заклинаниях, способных удерживать в подчинении души мертвецов.
– Удерживать души… Господи Боже.
– Не думаю, будто Господь Бог имеет к этому хоть малейшее отношение, – отозвалась Абигайль. Ее полноватое, миловидное лицо приобрело странное напряженное выражение, вьющиеся рыжие волосы пламенели в тусклом свете ненастного дня. – Почитай книгу, и сама поймешь.
За стенами обманчиво заурядного на вид домика Абигайль Макбин с серого неба по-прежнему моросил мелкий дождь. В воздухе висел запах влажной травы и увядающих роз и едкий дым из бесконечных рядов печных труб. Шагая по короткой садовой дорожке к своей ждущей у обочины карете, леди Девлин сосредоточила все внимание на том, чтобы уберечь от дождя два манускрипта, и не заметила темноволосого мужчину в чересчур большом сюртуке и широкополой шляпе, пока тот не возник прямо перед ней.
– Вот и вы. А я тут вас заждался, так-то, – произнес он, широко и бессмысленно ухмыляясь, как человек, который смеется над одному ему понятной шуткой – или который давным-давно утратил рассудок.
Метнувшись взглядом к желтой карете, где под дождем лошадиные спины сделались иссиня-черными, виконтесса увидела, что Джордж, ее лакей, сорвался с места с вытянувшимся от внезапной тревоги лицом. Хотя Геро понимала, что настоящей опасности нет, тем не менее ощутила, что по коже побежали мурашки, а дыхание участилось, как у любого разумного существа при столкновении с признаками безумия.
– Позвольте, – обронила она, пытаясь обойти незнакомца.
Мужчина взметнул костлявые и грязные пальцы, впиваясь в рукав ее платья для выездов.
– Не уходите. У меня послание для капитана.
Вздрогнув от отвращения, Геро дернулась из захвата с такой силой, что обе книги чуть не вылетели у нее из рук.
– Какого капитана?
– Для капитана лорда Девлина. Передайте ему: что мне причитается, то причитается, и капитан обязан по справедливости позаботиться, чтобы я свое получил. Может, он и подзабыл Джада Фоя. Но он должен помнить. О, да, он должен помнить.
– Миледи? – встал рядом с хозяйкой Джордж. – Этот тип досаждает вам?
Фой вскинул ладони. Его улыбка даже не дрогнула, а взгляд не отрывался от лица Геро.
– Вы передадите ему, правда?
Затем полоумный сунул руки в карманы сюртука и неторопливо зашагал прочь, покачивая локтями и вытянув губы в нестройном свисте, вскоре заглушенном шелестом дождя.
ГЛАВА 27
Вернувшись на Брук-стрит, Девлин застал жену за столом в библиотеке. Виконтесса спокойно чистила отцовский подарок – крохотный кремневый пистолетик с полированной рукояткой орехового дерева и гравированными золотыми накладками.