Что приносит тьма
Шрифт:
Себастьян оттолкнулся от стола:
– Я передам его высочеству…
– Нет! Секундочку, прошу вас!
Виконт помедлил.
Служащий бросил быстрый взгляд по сторонам, затем, подавшись вперед, облизнул тонкие губы и шепнул:
– Магистрат проживает на Кресент, сразу возле Минориз. Дом номер четыре.
– Благодарю, – отозвался Девлин под пронзительный, сокрушающий уши визг рыжеволосой девицы:
– О-о-о! Брякни такое еще раз, шлюхино отродье, и я выдеру твои бесстыжие зенки и выброшу их курам!
Бертрам Ли-Джонс обитал в уютном городском доме постройки восемнадцатого века: из добротного коричневого кирпича, с окрашенными в белый цвет оконными рамами и блестящей зеленой дверью. Девлин почти ожидал, что магистрат откажется его принять. Однако через несколько минут после того, как виконт послал свою карточку с худенькой юной служанкой, открывшей на его стук, девушка появилась снова и кротко пригласила:
– Пожалуйте за мной, милорд.
Себастьян нашел Ли-Джонса в комнатке, выходившей на Кресент. Помещение было обставлено как мастерская: большой, крепкий стол в центре и множество полок, заваленных красками, горшочками, инструментами и лотками с кусочками дерева. В воздух стоял густой дух льняной олифы и горячего мездрового клея. Сам магистрат сидел на высоком табурете и, сдвинув очки на кончик носа, сосредоточенно прилаживал крохотную деталь оснастки к недостроенной модели испанского галеона.
Бросив на визитера быстрый взгляд, Ли-Джонс перевел глаза обратно на корабль.
– Хватило же вам наглости явиться сюда. – Большие, толстые пальцы магистрата удивительно ловко справлялись со своей задачей.
– Слышал, вы уверены, будто алмазы, найденные на теле Джада Фоя, принадлежали Даниэлю Эйслеру.
– Вот как? И от кого же вы это слышали?
– Так это правда?
– Вообще-то, да.
– Что дает вам такую уверенность?
– Инициалы на мешочке, конечно. Разве вы их не заметили? Кроме того, женщина из зеленной лавки на углу припомнила, как Фой следил за особняком торговца. – Ли-Джонс вздохнул и выпрямился, складывая руки на краю стола. – Мне казалось, вы обрадуетесь, раз всплыли доказательства того, что ваш дружок Йейтс не является убийцей мистера Эйслера.
– Хотите сказать, убийцей является Джуд Фой?
– Являлся, – поправил виконта Ли-Джонс, поднимаясь и неторопливо огибая стол. – В случае с Фоем самое правильное «являлся».
– И вы освободите Йейтса?
Все внимание магистрата было сосредоточено на модели парусника.
– Да, думаю, освободим. Как только дождемся еще кой-каких уточнений.
– А именно?
Ли-Джонс взглянул на Себастьяна поверх очков:
– Вы сможете прочесть об этом в газетах, наравне с остальной публикой.
– И кто же, по-вашему, убил Фоя?
– Скорее всего, уличные грабители. К счастью, церковный сторож спугнул их, прежде чем они успели стащить у мертвого негодяя добытые преступным путем ценности.
– А Колло? Кто убил его?
– Кого?
– Жака Колло. Которого застрелили прошлой ночью неподалеку от Севен-Дайалз.
– А, вы об этом французском проходимце. Какое он имеет отношение к делу?
– Вообще-то, довольно значительное.
– Я так не считаю. – Выпирающее брюхо Ли-Джонса всколыхнулось от хриплого смеха, хотя на его лице Себастьян не увидел настоящего веселья. – Не сомневаюсь, это удар по вашей гордости: простой магистрат из Ист-Энда распутал дело, поставившее вас в тупик. Хотя, если вас утешит, я ведь тоже ошибался в отношении Йейтса. Главное, что убийство Эйслера раскрыто, виновник мертв и честные лондонцы могут спать в своих постелях, не тревожась из-за шныряющего в толпе полоумного.
Себастьян пытливо всмотрелся в мясистое, с красными прожилками лицо собеседника: водянистые, моргающие светло-карие глаза, маленький рот растянут в самодовольной ухмылке. Девлин давно усвоил, что очень многим людям на самом деле не важно, свершится ли правосудие. Пока лично их это никак не затрагивает, большинство мало волнует, не повесят ли невиновного. Главное, чтобы выглядело так, будто власти успешно выполнили свой долг, отведя от обывателей очередную угрозу, полнившую страхом их жизни. С этой точки зрения мертвый Джад Фой был гораздо предпочтительнее живого. Покойники ничего не рассказывают и не отвечают на вопросы.
– А если на самом деле виновен не Фой?
Щеки Ли-Джонса внезапно сердито побагровели, запачканный клеем палец пронзил воздух. Магистрат больше не улыбался.
– За такие речи никто не скажет вам «спасибо». Слышите меня? Никто!
– Боюсь, не могу согласиться, будто это соображение должно здесь учитываться, – ответил Себастьян и оставил хозяина дома с его деревянными детальками, пенькой и кастрюлькой с кипящим клеем.
ГЛАВА 49
Себастьян пересекал Пэлл-Мэлл, направляясь к Карлтон-хаусу, когда услышал, как его окликает мистер Томас Хоуп.
– Милорд… – от торопливого подъема по улице банкир с непривычки слегка запыхался. – Как удачно я вас увидел. Позволите перемолвиться с вами парой слов?
– Разумеется, – отозвался Девлин, замедляя шаг до не столь быстрой поступи спутника. – Что-то случилось?
Губы Хоупа неистово задвигались.
– Полагаю, вы уже слышали, что Йейтса собираются выпустить из тюрьмы?
– Да, слышал. А вы находите эту новость тревожной?
– Что? О, нет. Меня тревожит вовсе не освобождение Йейтса. Меня беспокоит гибель этого бродяги, Джада Фоя. И прочие смерти, связанные с голубым бриллиантом! Словно он несет на себе проклятье. Сначала король Людовик и Мария-Антуанетта, затем герцог Брауншвейгский, а теперь Эйслер, Фой и тот французский вор, чье имя я запамятовал. Признаться, я волнуюсь за Луизу.
Себастьян пристально посмотрел в осунувшееся, неказистое лицо банкира. Интересно, понял ли Хоуп, что сию минуту проговорился о своей осведомленности насчет истинного происхождения редкостного алмаза?