Что приносит тьма
Шрифт:
– А разве бриллиант у вас?
– Нет, но ведь его уже не было и у французского короля с королевой, когда их обезглавили. И у Брауншвейга, когда его смертельно ранили в бою. Или…
– Люди то и дело умирают. Изучи вы подробную историю любого крупного драгоценного камня, не сомневаюсь, обнаружили бы множество связанных с ним лиц, которые погибли насильственной смертью. Кроме того, я не считаю, будто Джуд Фой имел какое-либо отношение к этому алмазу.
– Нет? Но… Говорят, именно он убил Эйслера! Хотите сказать, теперь вы считаете Йейтса…
– Нет. Если честно, я до сих пор не знаю, кто застрелил старика. И почему.
Прикусив верхними зубами губу, Хоуп терзал ее, словно собираясь с духом.
– Боюсь, я был не до конца откровенен с вами.
– Вот как?
– Я сказал вам, будто не знаю, имелся ли у Эйслера покупатель, заинтересованный в моем бриллианте. Это не совсем так.
Себастьян ждал.
Сделав глубокий вдох, банкир выпалил:
– Принни. Принни интересовался этим камнем. Чрезвычайно интересовался.
– Я подозревал это.
– Да?
– Приобрести столь ценную вещь могут позволить себе очень немногие.
– Верно, верно. Однако есть один момент, о котором вы, наверное, не знаете: у представителя принца была назначена встреча с Эйслером на Фаунтин-лейн в тот самый вечер, когда старика убили.
– Вам известна личность представителя?
– К сожалению, нет, – покачал головой банкир. – Но, полагаю, это не так уж сложно выяснить. По-моему, лорд Джарвис также принимал участие в обсуждении условий.
– Джарвис?!
Хоуп несколько раз быстро моргнул, и Себастьян задался вопросом, что собеседник увидел в его лице.
– Да, милорд.
История отношений виконта Девлина с его тестем характеризовалась определенным уровнем враждебности, включавшим – не ограничиваясь перечисленным – применение физической силы, кражу, покушение на убийство и пресловутый инцидент с похищением Геро.
Отчасти Себастьян не мог не восхищаться преданностью этого крупного вельможи делу сохранения Англии и монархии. Но он не питал никаких иллюзий в отношении степени жестокости Джарвиса. Могущественный королевский родственник мог бы преподать самому Макиавелли парочку уроков двуличия, коварства и неколебимого верховенства целесообразности над такими сентиментальными понятиями, как чувства, принципы и мораль.
В представлении Себастьяна Джарвису была присуща только одна очеловечивающая черта: привязанность к Геро, его единственному выжившему ребенку. Барон презирал своих глуповатых сестер и престарелую алчную мать и, скорее всего, обрек бы на Бедлам свою слабоумную супругу, если бы не Геро.
Но когда Сен-Сир добрался до Карлтон-хауса, оказалось, что лорда Джарвиса там нет.
Негромко чертыхаясь себе под нос, Девлин направился к городскому дому барона на Гросвенор-сквер.
На звонок дверь открыл вылощенный каменнолицый дворецкий по имени Гришем. Как подозревал виконт, Гришем еще не простил его за произошедший несколько недель назад инцидент, когда Себастьян внес по винтовой лестнице мертвое тело и бросил его на ковер в хозяйской гостиной.
– Милорд, – профессиональная маска крепко держалась на лице дворецкого, – боюсь, леди Девлин здесь уже нет, она ушла вскоре после разговора с его милостью сегодня утром.
– Вообще-то, мне хотелось увидеться с лордом Джарвисом.
На бесстрастные черты слуги набежала тучка настороженности.
– К сожалению, его милость сейчас не принимает, поскольку удалился в гардеробную, дабы подготовиться к важной аудиенции…
– Ничего страшного, – обронил Себастьян, проскальзывая мимо дворецкого и направляясь к лестнице. – Я на минутку.
В прежние времена подобное вторжение побудило бы Гришема вызвать констеблей. Теперь же он был вынужден удовольствоваться нарочито громким захлопыванием парадной двери.
Шагая через ступеньку, Себастьян поднялся к гардеробной и вошел туда без стука.
Джарвис стоял перед туалетным столиком спиной к двери. Запнувшись посреди процедуры застегивания запонок, он поднял глаза, встретился с Девлином взглядами в зеркале, спокойно поправил манжеты и покосился на своего камердинера:
– Оставьте нас.
Поклонившись, слуга бережно положил на ближайшую кушетку несколько льняных полос.
– Слушаюсь, милорд.
Барон подождал, пока камердинер закроет дверь, затем повернулся выбрать один из галстуков.
– Итак?
– Представитель принца, который должен был встретиться с Эйслером в тот вечер, когда торговца убили, – кто он?
Джарвис аккуратно обернул накрахмаленную ткань вокруг шеи.
– Прослышали-таки?
– Прослышал.
– Признаться, я несколько удивлен, что вы не выяснили этого гораздо раньше.
Себастьян одарил тестя жесткой, решительной улыбкой.
– Его имя?
– Личность упомянутого джентльмена несущественна – ювелир-любитель, хоть и весьма сведущий, который согласился осмотреть камень перед тем, как Эйслер официально передаст его принцу во дворце.
– И на какой день была назначена передача?
– На вторник.
– В расследовании убийства ни одна личность вероятного свидетеля – или подозреваемого – не может считаться «несущественной».
Барон расправил складки галстука, вглядываясь в свое отражение в зеркале.
– Упомянутый джентльмен прибыл на место происшествия почти через час после стрельбы и, обнаружив суматоху, тихо удалился. Он отказался объявлять о себе следствию, поскольку не располагает никакими дополнительными существенными сведениями и поскольку крайне важно не вмешивать его высочество в дела такого рода.
– Интересно, принц знает, что приобретаемый им бриллиант – бывший «Голубой француз»?
– Как оказалось, да. Оправа, которую он распорядился изготовить для камня, задумана в виде знака ордена Золотого руна.