Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий

Долгополова Жанна Григорьевна

Два последующих этапа выпали на военные годы и были связаны с демодернизацией оккупированных территорий. Третий этап уничтожения мирного населения длился без малого два года (сентябрь 1939 – июнь 1941 гг.), когда Гитлер и Сталин, согласованно напав на Польшу, осуществляли одинаковую политику уничтожения польской культуры, лишив жизни не менее 200000 в основном образованных поляков, потенциально способных руководить сопротивлением, и депортировав около миллиона польских граждан в лагеря Германии и СССР, и когда Сталин, оккупировав Литву, Латвию и Эстонию, распространил политику уничтожения национальной культурной элиты и на эти страны. Единственное отличие захватчиков заключалось в том, что нацисты евреев заключали в гетто, предполагая в скором будущем депортировать их на восток, а советские власти всех польских граждан (а также литовских, латышских и эстонских), независимо от вероисповедания, отправляли на Крайний Север и Дальний Восток.

Четвертый этап уничтожения мирного населения – самый затяжной – длился с начала и до конца Великой Отечественной войны. С нападением гитлеровской армии на СССР в 1941 году число уничтоженных мирных жителей исчислялось миллионами: гитлеровцы выморили голодом миллион блокадных ленинградцев и три миллиона советских военнопленных (людей, сложивших оружие), расстреляли, сожгли, задушили и отравили более двух с половиной миллионов советских евреев, а с учетом Польши еще и три с лишним миллиона европейских евреев. Но и защитники отечества не считали жизни ни своих соотечественников, ни союзников по борьбе. В оккупированной Белоруссии гитлеровцы уничтожили 300000 мирных жителей в отместку за действия местных партизан, которые в свою очередь ликвидировали местных жителей, помогавших или подозреваемых в оказании помощи оккупантам. В Варшаве летом 1944 года гитлеровцы уничтожили 100000 польских повстанцев, а затем сожгли дотла и сам город. Советские же, изначально подстрекавшие поляков к восстанию, потом мешавшие британцам и американцам оказывать помощь восставшим, затем приостановившие продвижение своих войск на Варшаву, наблюдали, как происходит уничтожение.

Пятый этап уничтожения мирного населения связан с принудительным изгнанием с освобожденных Советским Союзом территорий лиц «нежелательной» этнической принадлежности. Он начался в середине октября 1943 года, когда советские войска освободили от немецко-фашистских захватчиков Кавказ, двигаясь по следам победоносных побед РККА к западным границам СССР, потом в страны Восточной Европы и завершился к концу 1949 года с образованием ФРГ и ГДР, так что, строго говоря, этот этап несколько вышел за взятую Снайдером временную рамку.

На всех этапах массовое уничтожение мирного населения мотивировалось внутренней и/или внешней политикой СССР и/или Германии. В вышеназванных землях оно вылилось в четырнадцать миллионов жертв (сюда не входят павшие в боях). Из них три с половиной миллиона – это довоенные жертвы, когда СССР был единственной европейской страной, санкционировавшей политику массовых убийств собственного населения в мирное время. Гитлер в это время постоянно напоминал немецкому народу о человеконенавистном режиме Советов, что очень способствовало его политическому успеху в Германии. Правда, в эти шесть с половиной довоенных лет гитлеровский режим тоже уничтожал инакомыслящих в своей стране, только жертв меньше – до десяти тысяч. Но в сентябре 1939 года, оккупировав Польшу с запада и востока, Гитлер и Сталин к 1941 году уже совместно лишали поляков жизни. А в годы Великой Отечественной войны в 1941–1944 гг. гитлеровцы, несомненно, превзошли большевиков, уничтожив за три года гораздо больше людей, чем Сталин за шесть с половиной.

Говоря об уничтожении мирного населения, Снайдер рассматривает не все виды гражданских потерь. Например, убитые с дальнего расстояния во время бомбежек и артиллерийских обстрелов, погибшие в гетто и трудовых концлагерях от полуголодного пропитания, физического изнеможения, инфекционных заболеваний, телесных наказаний хотя и упоминаются в его исследовании, но не на первом плане. Его внимание прежде всего привлекают примитивные и «контактные» способы, когда одни люди целенаправленно морили голодом, расстреливали, заживо сжигали или травили газами других людей, то есть когда палачи и жертвы находились рядом, видели, наблюдали, запоминали друг друга и иногда успевали об этом рассказать. В 1933–1945 гг. на описываемых землях только голодом сгубили семь миллионов мирного населения. Сталинский голодомор крестьянского населения начала 1930-х, гитлеровский голодомор советских военнопленных в начале 1940-х и жителей Ленинграда в 1941–1944 гг., как и запланированное нацистами тотальное уничтожение населения СССР, основаны на примитивном способе – лишить еды.

После голода шли расстрелы. Во времена Большого террора 1937–1938 гг. в СССР расстреляли не менее 700000 гражданского населения. Во время совместной оккупации Польши 1939–1941 гг. Гитлер и Сталин расстреляли 200000 мирных поляков. Более 300000 жителей Белоруссии были убиты нацистами в ответ на акции советских партизан. И евреев в Восточной Европе от «старых» способов уничтожения – пули, виселицы и огня – погибло не меньше, чем в «душегубках» с угарным газом и газовых камерах с «Циклоном Б». К тому же, напоминает Снайдер, убийство газом тоже не ново: еще древние греки знали, что от угарного газа угорают насмерть, а патент на получение отравляющего «Циклона Б» был опубликован в 1926–1927 гг. Так что в средствах уничтожения людей в середине XX века не было особой новизны.

А что же было? – задает себе и читателям вопрос Снайдер и отвечает на него каждой главой монографии: были повторяющиеся этапы чудовищно примитивной жестокости, обусловленные идеологическими, политическими, экономическими, футуристическими и всякими прочими государственными целями, но неизменно направленные на уничтожение человеческого в человеке. Оперируя огромным объемом документов из семнадцати архивов шести стран, научных истолкований и открытий, мемуаров и личных «памяток» на многих языках, то есть в основном теми материалами, которые обрели гласность в последнее двадцатипятилетие, ученый рассказывает, показывает, сопоставляет и анализирует прошлое. Среди свидетелей и заложников времени, которых он привлекает к участию в монографии, есть и небольшая группа европейской творческой интеллигенции: Ханна Арендт, [77] Анна Ахматова, Александр Вайсберг, [78] Гюнтер Грасс, [79] Василий Гроссман, [80] Гарет Джонс, [81] Артур Кестлер, [82] Джордж Оруэлл [83] и Юзеф Чапский. [84] Эпиграфами к монографии Снайдер берет и слова о грехопадении и покаянии из украинской народной думы «Буря на Черном море», и рефрен из «Фуги смерти» еврейского поэта Пауля Целана («Золотые косы твои, Маргарита, пепельные твои, Суламифь»), и строку литовского поэта Томаса Венцлова из стихотворения «Щит Ахилла», посвященного в 1972 году Иосифу Бродскому, и фразу «Все течет, все изменяется. Но нельзя дважды попасть в тот же тюремный поезд» из романа Василия Гроссмана «Все течет». Заканчивая вступление, Снайдер припоминает строчку из «Реквиема» Анны Ахматовой: «Хотела бы всех поименно назвать, да отняли список и негде узнать…» – и тут же откликается на нее: «Благодаря открывшимся архивам во всех странах Восточной Европы, мы знаем, где искать этот список; благодаря неутомимому труду историков, мы в силах его хотя бы отчасти восстановить».

77

Ханна Арендт (1906, Линден, Германия – 1975, Нью-Йорк, США), немецко-американский философ-политолог, создатель теории тоталитаризма. В монографии «Истоки тоталитаризма» (1951, рус. пер. 1996) она прослеживает истоки и сходство двух тоталитарных систем – сталинского коммунизма и гитлеровского нацизма. В книге «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» (1961, рус. пер. 2008) она размышляет о том, почему и когда одни утрачивают совесть и человечность, а другие сохраняют».

78

Александр Вайсберг (1901, Краков – 1964, Париж), польско-австрийский физик, с 1927 г. член австрийской компартии, приехал в 1931 г. в СССР работать по приглашению И. В. Обреимова, основателя и директора харьковского УФТИ (Украинского физико-технического института). Вайсберг создал и возглавил в УФТИ опытную станцию глубокого охлаждения. Арестован НКВД в январе 1937 г. За его освобождение в 1938 г. ходатайствовали перед Сталиным и Вышинским четыре нобелевских лауреата – А. Эйнштейн, Ж Перрен, Ирен и Фредерик Жолио-Кюри. В 1940 г. НКВД передал Вайсберга с группой других нежелательных иностранцев в руки гитлеровского гестапо. В 1940–1945 гг. Вайсберг находился в концлагерях, тюрьмах и гетто на территории Польши, участвовал в Варшавском восстании. В 1946 г. бежал из Польши в Швецию, затем в Париж. Автор книги «Большая чистка» (1951), в англ. переводе «Обвиняемый» о большом терроре в СССР.

79

Гюнтер Грасс (1927, вольный город Данциг), немецкий писатель, скульптор, художник, график, лауреат Нобелевской премии по литературе 1999 г., врученной ему «за то, что его игривые и мрачные притчи освещают забытый образ истории». В данцигской трилогии (роман «Жестяной барабан», 1959; повесть «Кошка и мышь», 1961; роман «Собачьи годы», 1963), исходя из личного опыта и опыта своего поколения, рассказывает о жизни в вольном городе Данциге между двумя войнами и во время гитлеровской оккупации Польши. В новелле «Траектория краба» (2002) и автобиографической книге «Луковица памяти» (2006) рассказывает об уничтожении мирного населения армиями освободителей-оккупантов и послевоенных этнических чистках.

80

Василий Гроссман (1905, Бердичев – 1964, Москва) русский советский писатель. В 1941–1945 гг. фронтовой корреспондент газеты «Красная звезда». В 1943 г. первым в советской прессе заговорил о еврейской Катастрофе: в рассказе «Старый учитель» о массовой казни евреев; в очерке «Украина» о слухах (большее не дозволялось!) про уничтожение евреев в Бабьем Яре; в очерке «Украина без евреев», опубликованном в газете на идиш «Эйникайт», о геноциде: «Это не смерть на войне с оружием в руках, это смерть людей, где-то оставивших дом, семью, поле, песни, книги, традицию, историю. Это убийство древа жизни, смерть корней, не только ветвей и листьев. Это убийство души и тела народа… Это уничтожение народа…Народ злодейски убит… Злодейски убиты ломовые извозчики, трактористы, шоферы… злодейски убиты ученые… злодейски убиты бабушки… злодейски убиты некрасивые и глупые… злодейски убиты горбатые… Все злодейски убиты, многие сотни тысяч, миллион евреев на Украине». В очерке «Треблинский ад» (1945) он так описал страшные закономерности организованного уничтожения народов, что его очерк стал документом Нюрнбергского судебного процесса над руководителями нацистской Германии (20.11.1945 – 1.10.1946). В 1946 г. он вместе с И. Эренбургом составил «Черную книгу» о тотальном уничтожении евреев СССР на оккупированных территориях, которая была запрещена партийной цензурой на том основании, что «выделяла одну национальность в рамках всего пострадавшего в ходе войны населения СССР». К 1961 г. Гроссман завершил работу над романом «Жизнь и судьба» и повестью «Все течет», в которых уровнял бесчеловечность всех этапов насилия 1930 – 1950-х гг., в том числе уничтожение интеллигенции и украинских крестьян-кулаков, голодомор сельского населения и Холокост евреев:«Какую муку приняли! Чтобы их убить, надо было объявить – кулаки не люди. Вот так же, как немцы говорили: жиды не люди…в городе по карточкам рабочим по восемьсот грамм давали. Боже мой, мыслимо ли это – столько хлеба – восемьсот грамм! А деревенским детям ни грамма. Вот как немцы – детей еврейских в газу душили: вам не жить, вы жиды…». В повести 1963 г. «Добро вам!» сравнивает судьбу армянского народа, пережившего в 1915 г. чудовищный геноцид (турки убили до полутора миллионов армян), с судьбой евреев, уничтоженных нацистами в 1941–1945 гг.: «Я низко кланяюсь армянским крестьянам, что в горной деревушке во время свадебного веселья всенародно заговорили о муках еврейского народа в период фашистского гитлеровского разгула, о лагерях смерти, где немецкие фашисты убивали еврейских женщин и детей, кланяюсь всем, кто торжественно, печально, в молчании слушал эти речи. Их лица, их глаза о многом сказали мне. Кланяюсь за горестное слово о погибших в глиняных рвах, газовых и земляных ямах, за тех живых, в чьи глаза бросали человеконенавистники слова презрения и ненависти: “Жалко, что Гитлер всех вас не прикончил”».

81

Гарет Ричард Воен Джонс (13 августа 1905, г. Барри, страна Уэльс, Великобритания – 12 августа 1935, Маньчжурия), уэльский журналист, первым на Западе опубликовавший репортаж о голодоморе 1932–1933 гг. на Украине. Его интерес к России/СССР и особенно к Новороссии/Украине вскормлен рассказами матери, которая в 1889–1892 гг. служила гувернанткой в семье уэльского инженера и промышленника Дж. Дж. Хьюза, основателя г. Юзовка (с 1924 г. Сталино, с 1961 г. Донецк). Лингвистическое образование (французский, немецкий, русский) Гарет Джонс получил в университете Уэльса и Кембридже. В 1916–1922 гг. занимал пост советника по международным делам у бывшего премьер-министра Великобритании Ллойд Джорджа. В 1931 г. посетил СССР и издал дневник своих впечатлений, в котором впервые связал голод с коллективизацией. В конце января – начале февраля 1933 г. Джонс в качестве журналиста находился в Германии, следил за восхождением к власти Гитлера и назначением его канцлером, встреченное шумным одобрением масс. Затем он провел месяц на Украине и, вернувшись в Берлин 29 марта 1933 г., выдал свой знаменитый пресс-релиз о голодоморе, перепечатанный многими газетами мира. Он начинался словами: «Я побывал во многих селах и двенадцати колхозах. Кругом стон. Хлеба нет. Помираем. Этот стон поднимается со всех концов России – с Волги и из Сибири, Белоруссии, Северного Кавказа и Средней Азии. Я исходил черноземный край, потому что еще недавно это был самый урожайный край России и потому что сейчас туда не пускают журналистов…». После этого въезд в СССР для Джонса был навсегда закрыт. Он переключил свои журналистские интересы на Японию и погиб от рук бандитов во Внутренней Маньчжурии, оккупированной японцами, накануне своего тридцатилетия. В мае 2006 г. в университете Уэльса в его честь была торжественно открыта мемориальная доска на уэльском, английском и украинском языках. В 2008 г. президент Украины Виктор Ющенко посмертно наградил Гарета Джонса орденом «За заслуги». В 2009 г. украинский режиссер Сергей Буковский сделал документальный фильм о голодоморе, под названием «Живые», отмеченный специальным призом VI Ереванского международного кинофестиваля «Золотой абрикос» в номинации «Лучший документальный фильм». Одна из сюжетных линий фильма – история молодого журналиста Гарета Джонса, который первым сообщил миру о том, что происходило на Украине в 1932–1933 гг.

82

Артур Кестлер (1905, Будапешт – 1983, Лондон), британский журналист и писатель. В 1931 г., работая в берлинских газетах, увлекся идеологией коммунизма и вступил в коммунистическую партию Германии. В 1932 г., окрыленный мечтою увидеть «новую землю обетованную», приехал в СССР. Обласканный Карлом Радеком, работавшим в «Известиях», и Николаем Бухариным, в это время входившим в коллегию Наркомата тяжелой промышленности СССР и издававшим научно-популярный ж. «Социалистическая реконструкция и наука» («СоРеНа»), Кестлер согласился написать книгу об успехах первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР (запланированного на 1928–1933 гг., но выполненного на год раньше). В связи с этим побывал на строительстве заводов синтетического каучука в Ярославле и Горьковском автомобильном заводе в Нижнем Новгороде (тогда Горьком). Затем отправился на Украину, где в Харькове встретился с давними друзьями – четой Вайсбергов, побывал на строительстве ДнепроГэСа и в ряде коллективных хозяйств. Он посетил также столицы Закавказских республик – Тбилиси, Ереван и Баку, побывал в Туркменской, Узбекской и Таджикской республиках и был потрясен чудовищной нищетой, разрухой, коррупцией и всеобщей антисанитарией. Но написав книгу об успехах первой пятилетки, из партийной солидарности ни словом об этом не обмолвился. Тем не менее книга не удовлетворила советских заказчиков и не была издана, но в 1933 г. малым тиражом на немецком языке в Харькове вышли его очерки «О белых ночах и красных днях». Разочаровавшись в советском социализме, он переместился в Париж, где в середине 1930-ых гг. редактировал немецкоязычную газету «Будущее» (Zukunft), ведущую антинацистскую и антибольшевистскую пропаганду. В 1938 г. выступил в защиту Александра Вайсберга, написал письма Сталину и Вышинскому, собрав подписи четырех физиков – нобелевских лауреатов. Просьба осталась без ответа, Кестлер вышел из партии. Его первый роман «Слепящая тьма» (1940 г., Париж), во многом основанный на деле Александра Вайсберга был очень неодобрительно встречен французскими и итальянскими коммунистами. Выход романа в 1945 г. в Англии принес Кестлеру мировую славу.

83

Джордж Оруэлл (литературный псевдоним Эрика Артура Блэра) (1903, Мотихари, Индия – 1950, Лондон) английский журналист, эссеист, писатель, в чьем творчестве отражено глубокое понимание социальной несправедливости и резко критическое отношение к тоталитарным версиям социализма, см., например, его рецензии и статьи:«Майн кампф» Адольфа Гитлера (1940); Литература и тоталитаризм (1941); Уэллс, Гитлер и Всемирное государство (1941); Подавление литературы (1945–1946); «Мы» Е. И. Замятина (1946); Артур Кестлер (1946). В 1936–1939 гг. он воевал в Испании на стороне республиканцев и в своих заметках об окопах гражданской войны «Памяти Каталонии» (1939) обнажил намерения сталинистов захватить власть в Испании. Во время Второй мировой войны вел антифашистские передачи на Би-Би-Си; в 1945 г. выпустил прославившую его притчу «Скотный двор», а в 1948 г. антиутопию «1984».

84

Юзеф Чапский (1896, Прага – 1993, Париж), польский художник, эссеист, писатель. До 1918 г. жил в имении под Минском, гимназию и юридический факультет университета закончил в Санкт-Петербурге. В Первую мировую войну – кавалерийский офицер, награжденный орденом «За боевые заслуги». В 1918–1924 гг. студент Варшавской школы изящных искусств и Краковской художественной академии, в следующие шесть лет продолжил изучение живописи во Франции, затем вернулся в Польшу. В 1920 г. как офицер запаса был командирован польским правительством в советскую Россию на розыски взятых в ходе Гражданской войны в плен польских офицеров и установил, что все пленные «белополяки» были расстреляны большевиками. Как офицер запаса 1 сентября 1939 г. Чапский вновь был призван в польскую армию; 27 сентября под Львовом попал в плен к частям РККА; находился в Старобельском концлагере на Украине, потом в Грязовецком лагере под Вологдой; освобожден 3 сентября 1941 г., после подписания военного соглашения между советским и польским правительством; вступил в польскую армию генерала Владислава Андерса (тоже получившего образование в Царской России, тоже взятого в плен частями РККА в сентябре 1939 г., но находившегося до 4 августа 1941 г. во внутренней тюрьме НКВД), сформированную в СССР, частью по призыву, частью на добровольной основе, из граждан Польши в СССР (главным образом это были выпущенные из тюрем и лагерей пленные и репрессированные). Юзеф Чапский стал уполномоченным генерала Андерса по розыску польских офицеров, пропавших на территории СССР. Летом 1942 г. в составе армии Андерса Чапский был эвакуирован из СССР в Иран, всю войну служил армейским корреспондентом газет «Белый орел» и «Польский курьер»; закончил службу в Риме, где впервые были изданы его «Старобельские воспоминания»; в 1946 г. перебрался в Париж, издал книгу воспоминаний «На бесчеловечной земле» (1949), перевод которой на английский язык (1951) заложил фундамент знаний о советском ГУЛаге; участвовал в работе польского и русского журналов «Культура» и «Континент». В 1952 г. выступал в числе свидетелей катынского расстрела на слушаниях в Конгрессе США. В 2005 г. был литературным консультантом польского режиссера Анджея Вайды, поставившего фильм «Катынь». Воспоминания Чапского о Старобельском лагере вошли в переведенный с польского сборник «Катынь. Свидетельства, воспоминания, публицистика», М.: Текст, 2001.

Глава за главой Снайдер показывает, рассказывает и анализирует этапы массового уничтожения населения. Первенство принадлежало сталинскому режиму. Начав в 1928–1932 гг. принудительную коллективизацию сельского хозяйства и «раскулачивание» (то есть лишая собственности, выселяя с насиженных мест, поражая в гражданских правах, заключая в лагеря) «кулаков» и «подкулачников», которые этому сопротивлялись, режим к 1933 году выморил голодом пять миллионов душ по всей стране, но пик смертности – три миллиона триста тысяч – достался Украине. В эти миллионы погибших Снайдер включает население и титульной нации республики, и ее этнических меньшинств. Он передает, к примеру, рассказ украинской польки, потерявшей в голодомор 1933 года родителей и пятерых братьев (она и сама погибла через несколько лет в «польской операции»), как самый младшенький в предсмертном бреду «видел поле пшеницы» и шептал: «Теперь мы будем жить». Еще один из его примеров – прощальное письмо, дошедшее до сына от умирающих на селе родителей с просьбой заказать по ним кадиш.

В рамках Большого террора, «искоренявшего всех внутренних врагов Советского Союза», Снайдер рассматривает только классовый и национальный террор. К первому относится операция по репрессированию бывших (то есть уже раскулаченных и наказанных) кулаков как антисоветского класса. В оперативном приказе НКВД СССР № 00447 от 30.07.1937 г. указано, что репрессии подлежат четыре контингента «бывших кулаков»: вернувшиеся после отбытия наказания; бежавшие из лагерей или трудпоселков или скрывшиеся от раскулачивания; состоявшие ранее в повстанческих, террористических или бандитских формированиях, независимо от того, отбыли ли они наказание, бежали из мест заключения или скрылись от репрессий; находящиеся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях.

Составители приказа исходят из того, что все «бывшие кулаки» не могут не продолжать вести активную подрывную деятельность, и предписывают две меры наказания: для наиболее враждебных – расстрел, для менее активных – восьми-десятилетнее заключение в исправительно-трудовые лагеря. НКВД выдавало республикам, областям и краям «лимиты» на определенное число репрессированных, но всегда поощряло их превышение. На местах же исполнительным «тройкам» разрешалось по своему усмотрению менять меру наказания – вместо лагеря расстрел и наоборот. В отношении бывших кулаков, уже находившихся в лагерях, выделялись только расстрельные «лимиты».