Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий
Шрифт:
Все гетто предназначались для изоляции и концентрации еврейского населения города и округи. Для нацистов гетто служили одновременно источником самой дешевой рабочей силы и загоном, в котором легко было проводить «акции» уничтожения. Но в сентябре 1941 года Гитлер принял решение о депортации немецких евреев на восток, и уже в октябре и ноябре в Минское, Каунасское, Рижское гетто стали прибывать эшелоны с «переселенцами». Дальнейшую их судьбу решали начальники гетто – в каждом месте по-разному. Так, в Каунасском и Рижском гетто всех немецких евреев расстреляли по прибытии, в других спешно расстреливали местных евреев, чтобы высвободить место для заграничного пополнения.
Расстрельные акции на оккупированных землях СССР достигли промышленного масштаба: к концу 1941 года нацисты уничтожили миллион евреев, к концу 1942 года еще миллион. В Польше, захваченной много раньше, чем СССР, массовое уничтожение евреев началось позже, через два с лишним года с начала оккупации и через год с лишним после создания гетто. Польских
В последние месяцы войны (январь – май 1945 года), когда американские и британские войска освобождали узников концлагерей в самой Германии и фотографии живых трупов обошли газеты и журналы, мир был уверен, что это свидетельства самых страшных преступлений нацизма. На самом деле, подчеркивает Снайдер, самые страшные преступления нацизма видела Красная армия, освобождавшая от захватчиков все земли, залитые кровью, и все лагеря смерти. Только крохи ими увиденного дошли до современников в СССР и на Западе. Например, очерк Василия Гроссмана «Треблинский ад» в 1945 году опубликовали в журнале «Знамя», а затем выпустили отдельным изданием для использования на Нюрнбергском процессе. Весной 1947 года А. А. Громыко, постоянный представитель СССР при ООН, выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН с речью о «необходимости для евреев иметь собственное государство», сказал, что «еврейский народ перенес в последней войне исключительные бедствия и страдания. Эти бедствия и страдания, без преувеличения, не поддаются описанию… На территориях, где господствовали гитлеровцы, евреи подверглись почти поголовному физическому истреблению».
Но вскоре эту тему перестали затрагивать, так что подрастающим поколениям советских граждан довелось знать о массовом уничтожении евреев не больше, чем их западным современникам. Причины замалчивания и «незнания» Снайдер подробно рассматривает в последней главе монографии «Сталинский антисемитизм». В их числе и отместка вновь образованному государству Израиль, пошедшему, вопреки советским надеждам, не-советским путем. Генеральная же причина заключалась в том, что Сталин с окончанием войны взял курс на глорификацию только одного народа – русского как «руководящей силы Советского Союза» и наложил табу на любое упоминание о скорби (и славе тоже) «отдельных малых народов». Сталинской политики держались – с некоторыми послаблениями – и все его наследники. [89]
89
О приемах замалчивания, см., например, Анатолий Кардаш «Марран (100 лет В. Гроссману)» на сайте:С. С. Виленский «О статье Ефима Макаровского „Собибор“; Ицхак Арад „Восстание в Собиборе“ на сайте: http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer3/Vilensky1.php#P1
Война еще была в полном разгаре, когда начался пятый этап уничтожения мирного населения, который Снайдер, пользуясь терминологией современной историографии, называет этническими чистками. Этнические чистки направлены на насильственное изгнание (по политическим, стратегическим, идеологическим или другим соображениям) с определённой территории мирных граждан «нежелательной» этнической принадлежности. Осуществляют этнические чистки в самых разных формах: от массового подконвойного переселения «нежелательных» этнических групп в другую местность страны или принудительной их высылки в другое государство до действий, совершаемых с намерением «наказать» какую-либо группу мирного населения как таковую путем массовых расправ, мародерства, грабежей, поджогов, погромов, уничтожения имущества, убийств, надругательств и изнасилований, бессудных расстрелов, интернирования, заключения в трудовые лагеря и т. п.
Послевоенные этнические чистки начались сразу после освобождения Северного Кавказа и Крыма. Проводились они в основном по обвинению в коллаборационизме с немецко-фашистскими захватчиками, распространенному на весь народ. По скорости и брутальности эти чистки ничем не уступали довоенным национальным акциям. Так, за один день 19 ноября 1943 года советские власти депортировали в Казахстан и Киргизию все население Карачаевской АО – более 69000 человек. За два дня (28–29 декабря 1943 года) в Сибирь депортировали без малого 92000 калмыков. В феврале 1944 года Берия во главе стотысячного войска НКВД и девятнадцати тысяч оперативных работников НКВД, НКГБ и СМЕРШа, стянутых со всей страны для участия в «учениях в горной местности», прибыл в Грозный, чтобы собственнолично контролировать депортацию 478479 чеченцев и ингушей в Среднюю Азию и Казахстан. За два дня (8–9 марта 1944 года) туда же депортировали 37000 балкарцев. За три дня (18–20 мая 1944 года) в Узбекистан и прилегающие районы Казахстана и Таджикистана депортировали более 180000 крымских татар, а вслед за ними 37000 «немецких пособников из числа болгар, греков и армян», а также более 3500 жителей, имевших на руках просроченные паспорта иностранных государств: Греции, Турции и Ирана, и около 2000 немцев, не выселенных в 1941 году, а вместе с ними и несколько сотен советских венгров, румын и итальянцев. В августе 1944 года из Грузии в спецпоселения (то есть без права смены места жительства) Казахстана, Киргизии и Узбекистана принудительно выселили 90000 турок-месхетинцев и курдов «за родственные связи с жителями приграничных районов Турции». По статистике НКВД, 144707 этих переселенцев погибло, а сколько людей расстреляли и заживо сожгли за попытку уклониться от переселения – этого НКВД не считало.
Тимоти Снайдер говорит о послевоенных этнических чистках в СССР, но основное внимание уделяет прежде всего этническим чисткам немецкого населения и в странах, перешедших на сторону СССР в конце войны – Румынии и Венгрии, и в Восточной Пруссии, занятой войсками РККА, а затем и в самой Германии, и в послевоенной Польше и Чехословакии, освобожденных армией Советского Союза от гитлеровских оккупантов. Этот этап массовой расправы с мирным немецким населением очень похож на генеральный «план Ост» правительства Третьего рейха по проведению послевоенных этнических чисток на покоренных восточноевропейских территориях. Правда, теперь принудительное изгнание лиц «нежелательной» этнической принадлежности шло в обратном, западном, направлении и касалось как этнических немцев – «фолксдойч», то есть немцев, исторически проживающих за пределами Германии, так и «рейхсдойч» – немцев Германии, а за ними и других этнических меньшинств. Сходство с «планом “Ост”» усугубляется еще и тем, что этнические чистки являлись только частью грандиозного плана передела Европы и ее послевоенного устройства. Отличие заключалось в том, что изгнание немцев во многих местах началось раньше, чем это было санкционировано «большой тройкой» союзников на Ялтинской (4 – 11 февраля 1945 года) и Потсдамской (17 июля – 2 августа 1945 года) конференциях, решавших основные вопросы послевоенного передела Европы между странами-победительницами и мирного обустройства поверженной Германии.
На послевоенной Потсдамской конференции вопрос государственных границ Германии, Польши и СССР союзники решили следующим образом. Все территориальные приобретения Германии, начиная с 1938 года, подлежали безусловному возврату: Чехословакии – Судеты, Польше – «Польский коридор», или Поморское воеводство, включая немецкоязычный вольный город Данциг (польск. Гданьск); Литовской ССР – Мемельский (литовск. Клайпедский) край. В то же время за СССР сохранились почти все аннексированные в 1939 году польские территории (Западная Украина, Западная Белоруссия, Виленская область в составе Литовской ССР), за исключением Белостокского округа (Подляшья) и небольшого района на правом берегу реки Сан, возвращенных к 1947 году. Польские территориальные утраты в пользу СССР (47 %, или 77000 км? довоенной площади страны) были компенсированы за счет Германии, которую обязали передать Польше земли к востоку от реки Одер – часть Силезии, Восточный Бранденбург и Восточную Померанию, а также округ Шецин к западу от Одера, а кроме того еще и две трети Восточной Пруссии. Одна треть Восточной Пруссии с ее столицей Кенигсбергом (переименованной в Калининград) отторгалась в пользу СССР, организационно включившим ее в состав РСФСР как Калининградскую область. В целом, территория послевоенной Германии по сравнению с 1937 годом сокращалась на четверть.
Союзники также санкционировали массовое выселение более десяти миллионов немцев с этих территорий. В те дни многие считали, что продуманное и последовательное переселение немцев в Германию из Чехословакии, Польши, СССР (Калининградской области), как и из других стран Европы, которые позже войдут в советский блок, сократит человеческие страдания и экономические тяготы во всех странах. Среди противников твердо стоял Джордж Оруэлл, назвавший плановое переселение немцев «чудовищным преступлением», которое человечество «не может на себя взять». Но его политической интуиции никто не внял. Послевоенная Восточная Европа жаждала этнической чистоты и гомогенности.
На исходе 1944 года в преддверии наступающей Красной армии германское руководство организовало эвакуацию местного населения из всех портовых городов Восточной Пруссии. Правда, считает Снайдер, организовало из рук плохо: выделенных для перевозки морем судов оказалось крайне мало, а сухопутный транспорт практически отсутствовал. Поэтому плановая эвакуация превратилась в массовое бегство мирного населения, спасающегося от советских солдат. Все это проходило суровой зимой, по пути люди замерзали, изнемогали от голода и болезней, а наступающий противник обстреливал их с земли и воздуха; счастливцев же, попавших на судна, топили торпедные катера, а многие в отчаянии возвращались назад, на гнев иль милость победителей. Так что эвакуация мирного населения вылилась в массовую гибель эвакуируемых. Примерно шесть миллионов немцев успели эвакуироваться или спастись бегством от наступающей Красной армии. После падения Берлина многие «этнические» немцы пробовали вернуться «домой» в Чехословакию, Польшу и другие страны, но удалось это лишь считанным из считанных, большинство из них депортировали, а некоторых упорных «возвращенцев» депортировали по несколько раз.