Чудесный день в аду
Шрифт:
– А если опять со своим крутым английским прибором попрутся?
– Найдут обманку, а подорвутся на ловушке. Все, братан, я отрубаюсь…
Едва Мишкина голова коснулась коврика, как он тут же засопел, чмокая по-детски губами.
Крот еще долго сидел на камне, перебирая что-то в сумке саперов. Наконец он поставил сумку, и его голова стала клониться к груди. Суслик толкнул его, чтоб отослать спать, но Крот мешком свалился прямо на камни и сразу захрапел. Суслик ухмыльнулся и прильнул к окуляру ночника, разглядывая в мерцающем зеленоватом
Ночью Седой проснулся, как будто кто-то толкнул его. Он сел на коврике, осматриваясь. Ночь была темная: все небо затянуло плотной пеленой туч, в редких прогалах которых тускло светили мелкие звезды. С гор тянуло свежим ветерком. Было очень тихо, даже цикады не орали свою трескучую ночную песню. Седой по привычке глянул на светящийся циферблат часов. Было 2.45 – самое время сна. Он прополз к НП и тронул за бедро разведчика, накрытого снайперской накидкой. Тот вскинулся и оглянулся, сбросив капюшон. В темноте лица не было видно, и Седой шепотом спросил: «Что там на плато?»
– Пока тихо, – ответил Кефир, которого Седой узнал только по голосу. – Пару раз мелькнули засветки в ПНВ, и все.
– Когда? – спросил Седой, напрягаясь.
– Да вот, только что, – ответил Кефир. – И минуты не прошло.
– Дай-ка «ночник», – потребовал Седой.
– Твой у Филина, – ответил Кефир. – У меня ПНВ Качка.
– Давай! – Седой занервничал. Он знал, что ПНВ Качка, чудо-прибор китайского производства, неизвестно зачем и за какие деньги закупленный у восточного соседа, при быстром передвижении объекта перед объективом дает только бликование, часто неразличимое и не идентифицируемое глазом.
Прильнув к объективу прибора, Седой поймал резкость и стал внимательно, квадрат за квадратом осматривать плато. В зеленовато-сером свете видоискателя проплыли кусты подъема, группа деревьев на южном склоне… И вдруг две резкие засветки мелькнули среди деревьев и сразу же ушли, погаснув в тени каменной гряды.
– «Духи»! – выдохнул Седой, не отрывая глаз от прибора. – Буди пацанов!
Кефир тут же исчез, ужом скользнув между камней.
Справа к нему подполз Филин и, не узнав в кромешной темноте командира, прошептал:
– Кефир, иди буди Седого. «Духи» поднимаются на плато. Я насчитал уже восьмерых.
– Да я уже здесь, Филин, – ответил Седой. – Кефир пополз пацанов поднимать. Ты иди на свой НП. Смотри, где и куда они рассасываться будут. Мы должны знать все их точки.
– Они расходятся полукругом вокруг нашей горки, – сказал Филин. – Думаю, выследили наш подъем еще в сумерках, когда мы стрелковые ячейки обустраивали.
– Скорей всего, так и было. Их разведчики нагнали нас быстрей, чем я рассчитывал… Ладно, ползи на свой пост!
К НП подполз Экстрим и лег рядом с Седым.
– Где они сейчас, командир? – спросил сапер.
– Рассасываются по плато, окружая горку. Что-то твои сюрпризы опять не сработали…
– Так я ставил на подъеме растяжки и сигнальные мины.
– Зачем же так ставил, чтоб их обнаружил противник, несмотря даже на ночную темень?
– Командир, я уже как-то раз объяснял тебе, что сапер на то и сапер, чтоб находить и обезвреживать сюрпризы другого сапера. Настоящая игра еще впереди. Я и не рассчитывал на то, что они нарвутся на растяжки. Это же не детский сад, а профи, подготовленные в Пакистане.
– Вот утешил так утешил… А я-то думал, мы тут просто на прогулку при луне вышли… Как же ты меня огорчил, Миха. Оказывается, опять воевать придется…
Глава 13
Скоро «духи» плотно охватили полукольцом горку, постепенно приближаясь к укрытию разведчиков.
– Сейчас они найдут «обманку», – прошептал Экстрим, не отрывающий глаз от ПНВ.
– И что? – спросил Седой. – Обрадуются?
– Наверное, – ответил сапер. – И начнут обкладывать накладными зарядами. Я их десять штук поставил.
– А если раскусят, что это туфта?
– В темноте? На ощупь? – Слышно было, как Мишка хохотнул. – Никто не будет в темноте шариться и проверять на взрываемость взрывное устройство. Выход один – подрыв.
– И что? – опять спросил Седой.
– А от двух центральных обманок я проложил детонирующий шнур к высохшему руслу ручья. Им негде будет спрятаться при подрыве, кроме как в старом русле. А там в самом глубоком месте я установил реальный фугас – десять килограммов тротила, обмотанных детонирующим шнуром. Плюс камни, которыми засыпано все русло. Когда они проложат провода к взрывмашинке, то уйдут туда – в самое глубокое место, и там уложат свои тела вдоль русла. Когда рванут обманки, рванет и мой фугас под ними. И все – выноси покойников…
– Злой ты, Мишка, – подумав, пошутил Седой.
– Не-а, – отшутился сапер. – Я не злой. Я недобрый.
– Ладно, сапер, будем надеяться, что твоя бомба сработает…
– Еще как сработает, командир! – Мишка опять засмеялся. – Если б не ночь, еще смогли бы разобраться. А сейчас – нет. Схавают. И подавятся.
– Ладно. Ждем.
Ветер немного очистил небо, разогнав тучи. Стало светлее. Пару раз в разрывах туч сверкнул полумесяц луны. Но, несмотря на это, с неба начал накрапывать мелкий дождик.
– Это хорошо, – ежась в одной «комбе» под дождем, прошептал сапер. – Торопиться будут, ошибаться. Теперь уж точно – верняк!
– Да сплюнь ты, Миха! – Седой не любил загадывать наперед, как сложится боевая обстановка. Слишком часто на его памяти все получалось с точностью до наоборот. – Никогда не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…
– Что не перепрыгну? – удивился Мишка.
– Канаву, блин! – психанул Седой. – Отстань! Смотри лучше за «духами».
Мишка замолчал, обиженно сопя. Но какая-то назойливая мысль не давала ему покоя. Помолчав минут пять, он все же спросил: