Чудик
Шрифт:
Он встал и махнул всем рукой. За ним поднялась и Рая.
— И я с тобой. — Вот-вот, проводи девушку, — напутствовал Лёня.
Серафим знал от тети, что родители Раи купили в деревне дом и использовали его летом как дачу. Однако сами они там почти не бывали. Дочка приезжала туда на собственной машине и неделями оставалась одна.
Какое-то время они шли молча. Серафим не знал, о чем говорить с модной девушкой, томящейся в деревне от скуки.
Разговор начала она.
— Ты всегда такой зануда? — Всегда. — Как тебя девчата терпят? — А у нас в воскресной школе другие
— Ты еще… мальчик? — Рая насмешливо скривила губки.
— Можно, я отвечу тебе одной библейской историей? — Ну, попробуй. — Иосиф служил управляющим у египетского царедворца, который ему во всем доверял. Иосиф был молод и прекрасен лицом. Он приглянулся жене царедворца, и она, выбрав удобный момент, сказала ему: “Ложись со мной!”
Но Иосиф, всем обязанный доверию своего правителя, отказался. Тогда она схватила его за одежду и притянула к себе. Иосиф, боясь, что страсть овладеет им и он не справится с собой, вырвался и убежал. В ее руках остался его платок, и она оклеветала Иосифа перед мужем, обвиняя, что управляющий хотел силой овладеть ею. Бог, видя чистоту сердца Иосифа, помог ему.
Эта история — наглядный урок, как надо бежать от искушений.
— Забавная история, — согласилась Рая.
— И ты побоишься зайти ко мне?
Они стояли у ее крыльца. Серафим слышал ее дыхание, видел ее красивое лицо при свете луны.
— Да, побоюсь, — Я тоже трушу входить одна в дом, когда там никого нет. Помоги мне включить свет.
Она испытующе смотрела на него и загадочно улыбалась.
Серафиму вспомнились предупреждения тети: “Смотри. Они будут всячески заманивать тебя в свои сети, чтобы ты стал, как они — без Бога в душе, без морали”.
— Ну, что ж ты, помоги, — Рая открыла дверь, ожидая, когда он войдет в дом. — Трусишь?
— Да нет.
Серафим переступил порог и стал нащупывать выключатель. Рая обняла его.
— Не спеши, чудик.
Серафим чувствовал ее гибкое тело. Она искала его губы:
— Ну, поцелуй меня, поцелуй, — шептала она.
Жар ударил ему в голову. Юноша понял, что еще мгновение, и он потеряет власть над собой. В памяти мелькнул образ убегающего Иосифа.
Серафим резко отстранил Раю и выскочил из дома. Ему показалось, что во дворе кто-то шарахнулся в сторону. Всю дорогу его трясло, и в ушах звучал ее насмешливый голос: “Чудик!”
Он долго не мог уснуть. К нему подошла тетя и тихо спросила:
— Что, очередное испытание? — Да, — он кивнул головой. — Надеюсь, ты выдержал? — Пока да. — Слава Богу! Чем же сегодня пытались соблазнить тебя? — Девушкой. — Да, это большое искушение. Торопясь сорвать запретный плод, они сами обворовывают себя. Быть близкими без любви — это… Этим можно искалечить свою душу на всю жизнь, так никогда и не познав всей красоты чувств.
Когда-то я читала, как к одному сосланному на Север заключенному добиралась по реке на плотах его жена. Представь плот, где негде укрыться ни от дождя, ни от
Они встретились. Какой поэт опишет их радость, то, что они пережили?! Позже, когда его освободили, она сильно заболела. Настолько сильно, что месяцами была неподвижна, даже не могла говорить. Казалось, что от нее осталось? Но муж заботливо ухаживал за ней. Он был счастлив видеть ее, гладить, говорить ей ласковые слова.
— Тетя Тамара, а Семен — это кто? — Это… Это… — тетя как будто заглянула в какую-то даль и тихо проговорила: — Это самый близкий мне человек. Только он далеко сейчас. Я бы к нему даже на плотах поплыл. Но… Будь на все воля Божья! Спи.
Тетя перекрестила племянника и ушла к себе.
Глава 4
Засада
Утром, когда тетя была на ферме, хлопнула калитка. Во двор вошла Рая в пляжном халатике.
— Чудик, пойдем искупаемся. Все вкалывают на своих участках. Я не знаю, чем себя занять. К тому же жарко.
Из-под халатика виднелось ее загорелое тело. Серафим отвел взор.
— Ну что, пойдешь? Или боишься меня? — Я не тебя боюсь. — А кого же? Тетю? — Нет. — Так кого же? — Да ты не поймешь. — Такая я темная? Ой, жарко!
Она сбросила с себя халатик и осталась в узеньком купальничке. Рая следила за его взглядом: посмотрит ли он на нее.
Серафим хмуро отвернулся:
— Знаешь что, не приходи ко мне больше. Тем более в таком виде.
— Это почему же? Боишься соблазниться?
— Я Бога боюсь. Это же грех, Рая. Не губи ни себя, ни меня.
— Какой же грех, чудачок? — она опасно приблизилась к нему, ласково глядя. — Пойдем к реке. Там сейчас прохладно, и никого нет. Ты мне расскажешь, в чем грех, если двоим может быть приятно. Пойдем на речку. Там есть замечательное место. Пойдем. Поплаваем, позагораем… Ты перевоспитаешь меня. Расскажешь про заповеди.
— Нет, Рая, мне надо… Тетя просила…
— Успеешь. Мы только окунемся, и все.
— Ну, хорошо. Я сейчас.
Серафим вошел в дом и быстро переоделся. Поверх плавок надел спортивные брюки и взял полотенце.
Место у реки было действительно прекрасное. Мягкий песочек. Теплая вода. Они искупались. Рая легла на песок. Волосы ее растрепались. Капельки воды стекали на грудь.
— Ну, так что же такое грех?
— Еще в давние времена были состязания в стрельбе из лука. Если кто промазывал, то судья и говорил: “Грех”, что означало — твоя стрела пролетела мимо.
Нам дана великая цель — стать сынами Божьими, наследниками вечного Царства. Каждый наш поступок, каждое слово, каждая мысль — это наш выстрел. И мы летим либо к Богу, либо…
Большинство людей в мире гибнет из-за нарушения седьмой заповеди — не прелюбы сотвори, не развратничай. Неужели любовь — это только…
Серафим замялся.
— Что “только”?
— Ты сама знаешь, что…
— Но почему не нельзя? Бог для того и создал Еву, а не оставил Адама одного.
— Но Он создал ее для семьи, для детей. Бог не исключал близость, но по любви, по большому чувству.