Чудные
Шрифт:
– Не хочу, Димасик. Мы уже пробовали, ты забыл? Я буду писать, а ты ставить своё имя и иногда, по настроению, читать и наводить критику.
– Да потому что ты конъюнктурщица! – Дмитрий, так и стоя на четвереньках, перешёл на крик. – Пишешь всякий литературный доширак для самой широкой публики – от беременных пенсионерок до вахтёров-домохозяек!
– Иди посуду мой, гений! – чайник с кипятком в руках Юли дёргался всё сильнее.
– Смешные… – сказал вслух Антон Палыч, которого, конечно, никто не услышал, ибо… Чехов сидел на ветке дерева напротив окна Юлиной квартиры, качал ногой и думал, как подступиться к лохмотьям этой по-своему несчастливой семьи 14 .
14
Отсылка к роману Л. Толстого «Анна Каренина».
Думал о своих первых посланнических опытах и не понимал, чем может помочь в нынешней ситуации. Предыдущие объекты – «русский
15
Александр Беляев (1884 – 1942) – русский и советский писатель-фантаст, репортёр, юрист, автор романов: «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «русский Жюль Верн».
16
Василий Аксёнов (1932 – 2009) – русский писатель, драматург и сценарист, переводчик, педагог, автор романов «Звездный билет», «Московская сага», «Таинственная страсть» и проч.
Тореадор на распутье.
Певец
– Берег наш священный Нила охраним мы нашей грудью, боги нам умножат силы, мщенье и мщенье, гибель всем врагам 17 ! – надрывался густой баритон, – Тьфу. Надоело! Всеее цветыыы… Ну почему одним эстрада, а другим опера? И ведь никто даже песнюшки попсовой не предложит. Не вышел ни ростом, ни цветом…
В гримёрке очень Большого театра 18 разминался популярный и признанный всем миром баритон Борис Кенаренко. В песенном сообществе проходил под очевидной кличкой Кенар. Баритон был красив, высок, поджар, обожаем дамами всех возрастов, давно холост, и, разумеется, голосист. Чего ему не хватало – никому не ведомо. Но что-то терзало его глубокую баритональную душу. Возможно, отсутствие заинтересованной публики. Потому как на просторах родины опера спросом не пользовалась не то, что массово, а даже у так называемой интеллектуальной элиты. Когда Борис выходил на отечественную сцену и наблюдал в первых рядах постные хари отбывающих протокол чиновников разного размера и коллег по цеху в диапазоне от голимой, но местами ладно скроенной попсы, до непереводимого того, что именуется современной музыкой, желание петь им о радостях и страданиях от имени принца Калафа 19 , барона Скарпиа 20 , Риголетто 21 или Фигаро 22 умирало, не родившись. Эта публика не оживала даже на сильно опопсевших «Куплетах Эскамильо» и «Застольной». В таких случаях Борис частенько филонил, исполняя всё сугубо механически, без подключения мысли и чувства. Впрочем, к вокальной школе было не подкопаться…
17
Хор министров и военачальников из оперы «Аида» Дж. Верди
18
Отсылка к фильму Л. Быкова «В бой идут одни старики»
19
Персонаж оперы Дж. Пуччини «Принцесса Турандот»
20
Персонаж оперы Дж. Пуччини «Тоска»
21
Персонаж оперы Дж. Верди «Риголетто»
22
Персонаж опер В.А. Моцарта «Свадьба Фигаро» и Дж. Россини «Севильский цирюльник»
– Libiamo, libiamo ne' lieti calici, che la bellezza infiora 23 … – опять пропел Кенар и закашлялся… В последнее время он кашлял слишком часто, и это напрягало.
В гримерку стремительно вошёл седой растрёпанный мужчина в немодном коричневом костюме.
– Ну, долго вы ещё тут копаться будет? – гневно спросил он. – На сцен пора.
Кенаренко осмотрелся на всякий случай. В гримёрке больше никого не было, но он не мог поверить, что обращаются
23
«Застольная» из оперы «Травиата» Дж. Верди
– Это вы мне? Вы кто? Где эта безалаберная дура? Пускает кого попало…
«Безалаберная дура» в это самое время отпивалась сорокоградусной валерьянкой армянского производства у костюмерш. Минут за пятнадцать до употребления успокоительного её до чёртиков напугал какой-то, по её двадцатитрёхлетним меркам, седой дед. Он сказал, что теперь он будет директором Кенаренко, что так решил сам Борис Юрьевич и что так надо. Ну надо, так надо, подумала Милочка. Она даже не спросила у Кенара, почему так скоропостижно осталась без работы. Она и правда была непоправимой дурой, но на удивление здраво рассудила, что «баба с возу…», ну и так далее. Пусть теперь этот патлатый дед бегает Кенару за «кофем», получает от него нотами по загривку, ищет ему носки, удовлетворяет его сексуальные запросы, выслушивает пьяные матерные жалобы на жизнь по ночам и вытирает блевоту, и бегает за рассолом похмельными утрами. Это для публики Кенар был блистательным красавцем, великим голосом и бабником. Она-то знала, что это за птица.
В гримёрке же происходило нечто и вовсе неописуемое. Борис совершенно выпал в осадок.
– Милочка увольняться, теперь я за неё, так надо. – прогудел Бетховен, а это был именно он. – Зовут меня Лю… Леонид. У меня большой опыт работ с музыкантами.
После смерти Бетховен заново обрёл слух, прослушал всё, что успел написать в период глухоты, остался – что странно! – недоволен сам собой и добровольно напросился в посланники, чтобы искупить, так сказать, прижизненные грехи. Он всегда действовал решительно. Ему попадались только сложные пациенты, а оба музыканта так и вовсе были чудаками на букву «м». После первого подопечного из мира музыки композитор долго восстанавливал печень – очень тяжело далось написание оперы про Бориса-царя 24 , а после второго решил было навсегда завязать с миссиями и помощью всяким творческим особям. Постоянные попойки, наркотики, оргии с участием котов и людей… Это так утомительно! Бетховен реально собрался в Забвение, но на память очень не вовремя пришёл гимн этого самого второго насчёт того, что шоу должно продолжаться 25 – и вот он снова в работе. В Москве! Когда бы ещё попал?! Украл костюм в костюмерной театра – и сразу к назначенному воспитаннику, чтобы долго не раскачиваться.
24
Опера М. Мусоргского «Борис Годунов»
25
«The Show must go on», песня группы «Queen», Дж. Дикон, Р. Тейлор, Б. Мэй, Ф. Меркьюри
– Ну, ну, вперёд, на сцен. Зритель надо уважать, – подгонял Бориса патлатый. Кенар шёл, оглядываясь, и думал: «На кого он похож, где я его видел?». Память была бессильна.
Трудно быть гением.
Поэт
– И хор архангелов споёт им аллилуйю! Им всем, кто не словил сегодня пулю, кто ставит многоточие вместо точки, кто, нахуй, не готов в могилу срочно, кто на чужой войне дерётся без азарта и в карты не идет играть без фарта! – кричал стоящий на стуле неопрятный мужчина, достигший недавно возраста сына еврейского плотника. Дело происходило в поэтическом клубе «Сонм поэтов» в одном из расплодившихся культурных пространств возле Курского вокзала.
Оратора звали Илья Глюк, в паспорте Глуковский. В литературно-музыкальной тусовке он считался модным поэтом, толкал в промышленных масштабах второсортные стишки и тексты паршивых песенок и редко, когда никто не видит, в своей квартирке возле шоссе Энтузиастов писал в клетчатую тетрадку не стишки, но стихотворения. По крайней мере пытался. Но понимал, что написанное в тетради не имеет шансов на коммерческий успех. А ему нравились и популярность, пусть и не монетизированная, и тусовки, и шум вокруг собственной тощей и редко мывшейся личности.
Вот и сегодня в клубе была очередная туса, на которой он был главной звездой. Кроме него, там было ещё несколько начинающих рэперов, парочка обычных пиитов-бессребреников, несколько альтернативщиков и человек пять новичков, один из которых вызвал живой интерес Ильи.
Новичок был вовсе не юн, ближе к сорока, мал ростом, не шибко красив и тоже неопрятен. Кудрявые тёмные волосы и смуглая кожа наводили на мысль о кавказском следе, но черты лица сбивали с него. Новичок назвался Александром, сказал, что работал менеджером по продажам, а потом с ним случился кризис среднего возраста, и он решил стать поэтом.
Глюк слез со стула, раскланялся.
– Ну, Саня, понял ты теперь, что такое настоящие стихи? Какой драйв, какой напор, сколько смысла! Хватит уже тёзку твоего в идеал возводить! Что он мог-то, этот Пушкин, что он о жизни-то знал? Только и мог, что слова гладко складывать, розы – морозы, бля… А смыслы, а борьба с режимом? Хорошо ему там было при царе! А тут, если с режимом не борешься, значит, конъюнктурщик. Либералы руки не подадут. А режим лизать надо, глубоко и тщательно. Потому, если его не лижешь, то с тобой никто из официоза дела иметь не будет. У нас все типа сопротивленцы латентные, бля, но за возможность в кремлевской солянке выступить убьют друг друга.