Чудо. Встреча в поезде
Шрифт:
27
В обществе, где мужчины и женщины столь изолированы друг от друга, избегать супружеских отношений очень легко. В последующие недели я редко видела Али и ни разу наедине. На ночь я всегда запирала на защелку дверь своей спальни, хотя он больше не делал попыток войти. Я продолжала изучать ислам и посещать высший свет в Таифе. И, хотя ничто мне вроде не угрожало, я ждала удобного случая, когда можно будет улизнуть.
Как-то поздно вечером, за неделю до нашего возвращения в Рияд, войдя в свою спальню после очередной вечеринки, я обнаружила,
— Я потрясен! — заявил он. — Ты дома!
Я промолчала. В полутьме я не могла прочесть выражение его лица.
— Ну и как прошел вечер? — спросил он.
— Хорошо, — сказала я и добавила в сомнительной попытке поддержать нормальный разговор: — Может, на следующее лето нам приобрести второй движок?
— Кому это нам? — спросил он. — Я разведусь с тобой задолго до следующего лета, так что с этим домом тебя больше ничего не будет связывать. Тебе недолго осталось пользоваться услугами моей семьи.
— Да ну? — сказала я, снимая серьги.
— Именно. Дедушка сказал, что я могу вернуться в аспирантуру, как я и планировал. Как раз успею к началу осеннего семестра.
— А что я?
— А ты… — Тут Али выдержал паузу для пущего эффекта и победно улыбнулся. — А ты, конечно, отправляешься вместе со мной, как и подобает верной и преданной мусульманской жене. И не бегай к дедушке, не докучай ему своими просьбами — он уже дал свое согласие.
На мгновение я закрыла глаза, в потребности молчаливой молитвы или просто благодарности. Я еще не могла поверить, что это правда, — для реальности это было слишком уж хорошо.
— А как мои документы? — спросила я. — У меня даже нет выездной визы.
— Если для тебя дело стало только за этим, то можешь не волноваться. Я уже достал и выездную визу, и билеты до Нью-Йорка. Мы улетаем в будущий понедельник, на следующий день после возвращения в Рияд. Так что с визитами в гости покончено, нравится тебе это или нет.
— Отлично, — холодно сказала я. — Я рада уехать. Спасибо за хорошие новости.
— Пожалуйста, — сказал Али, вставая с постели. Несколько мгновений мы глядели друг на друга в молчании, за которым стояло все наше прошлое, невыразимое словами. Затем Али вышел, а я осталась стоять в своем ночном халате с блестками, и дверь за моим мужем не хлопнула, а тихо затворилась.
Через неделю я со слезами на глазах простилась с моими новыми друзьями из королевской семьи, обещая писать и вскоре снова увидеться. Я едва скрывала нетерпение, считая дни, часы и даже минуты до того мгновения, когда самолет оторвется от саудовской земли и я наконец-то вырвусь из их
Последнюю ночь накануне утреннего отлета в Нью-Йорк мы должны были провести в Рияде. Поздно вечером я заперла дверь в спальню, что уже стало привычкой. Дверь здесь запиралась только кнопкой замка, а не задвижкой, как в Таифе, но я сказала себе, что волноваться на сей счет — это уже чистое безумие.
Вскоре после того как я заснула, меня разбудил стук в дверь. Не включая света, я вскочила с кровати и встала посреди комнаты — сердце мое бешено колотилось. Первое, о чем я подумала, — это о секретной полиции в черных сверкающих автомобилях и о голой, провонявшей хлоркой камере. Я не знала, что делать — выпрыгнуть ли в окно, или спрятаться под кровать. Дверная ручка повернулась, раздался слабый щелчок, и дверь медленно открылась.
Нет, это была не секретная полиция. Это было даже хуже — что-то крадущееся, похожее на ночной кошмар. Ко мне приближался Али. В руке у него был нож. Лезвие его слабо поблескивало в лунном свете.
Я хотела закричать, но не могла. Я даже не могла вздохнуть. Я стала отступать, пока не уперлась спиной в стену. Я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги — будто шагаешь с вертолета во тьму, только еще хуже…
— Марина, Марина, что с тобой? — Али тряс меня за плечо.
— Не смей, — глотнула я. — Нож…
— Что? Это? Я им письма вскрываю. Ты же его видела много раз. — Он включил свет и протянул мне нож, чтобы я сама убедилась. — Разве ты не видешь, что он тупой? — сказал Али. — И ты решила, что я им хочу тебя убить? — Он попытался улыбнуться, но улыбка у него не совсем получилась.
Я посмотрела на нож для писем. Действительно, я видела его много раз на письменном столе Али. Он был сделан под бедуинский кинжал, грубая сувенирная поделка, какую встретишь в любой лавочке. Я даже вспомнила, что однажды спрашивала Али, зачем он это держит, может, с этим связано что-то для него дорогое.
— Богом клянусь, что у меня и в мыслях не было ничего плохого, — сказал Али. — Я просто взял его, чтобы ковырнуть замок. Да не дрожи так. Хочешь стакан воды?
— Нет, со мной все нормально, — едва выговорила я. — Что ты хотел, Али?
— Ты побелела, как призрак, — сказал он. — Ты действительно подумала, что я хочу убить тебя. — Кажется, это потрясло его не меньше меня.
— Я немножко перенервничала в эти дни, вот и все, — сказала я. — Зачем тебе понадобилось врываться в мою комнату?
— Затем, что ты бы не открыла дверь, вот зачем. Ты меня избегаешь, я никогда не вижу тебя одну. Я ведь, черт меня подери, хотел просто поговорить с тобой. Тебе хоть раз пришло в голову, что ты тут не единственная, у кого неприятности?
— И это все, что ты хотел мне сказать?
— Ты здесь прожила целый год, но, кажется, до сих пор ничего не понимаешь. Это тебе не Америка. Здесь я должен подчиняться своему деду. И все же я пошел на то, чтобы тебя спасти. Ты хоть понимаешь, чем я рисковал?
— Ты ничем не рисковал. Ты бросил меня умирать в пустыне. Я знаю, что это не Америка. Я была готова умереть за то, что сделала. Я не ждала, что ты меня будешь спасать. Но ты не должен был принимать участие в этой экзекуции. Ты не должен был превращать это в цирк на трех аренах сразу. Какое же ты ничтожество, Али! Теперь, когда все снова меня зауважали, ты имеешь наглость являться и заявлять, что это ты организовал мое спасение.