Чудо

Паласио Р. Дж.

— То есть с ним подружиться? — уточнил я.

— Именно. Он говорит, что ты будешь ему «школьным крестным».

— Но почему я?

— Я же сказала. Твои учителя рекомендовали тебя мистеру Попкинсу. И я так горжусь, что в школе тебя высоко ценят…

— А что тут грустного?

— О чем ты?

— Ты сама сказала: «Все это очень лестно, но и грустно тоже».

— Ой, да, — кивнула мама. — Кажется, у этого мальчика некая разновидность… м-м, похоже, что-то не так с его лицом… Не знаю, может, он попал в аварию. Мистер Попкинс

сказал, что все объяснит, когда ты придешь в школу на следующей неделе.

— Сейчас же еще лето!

— Он хочет, чтобы ты встретился с этим мальчиком до того, как начнутся занятия.

— Мам, а я могу отказаться?

Мама, кажется, немного удивилась.

— Конечно, — сказала она. — Но это же доброе дело, Джек.

— Тогда я отказываюсь.

— Ты хотя бы подумай.

— Я думаю и понимаю, что не хочу ни с кем нянчиться.

— Ну, заставлять я тебя не буду, — сказала она. — Но, пожалуйста, подумай еще немного, хорошо? Сегодня я не буду звонить мистеру Попкинсу, так что просто поспи с этой мыслью. В конце концов, что тут трудного — провести немного времени с новичком…

— Он не просто новичок, — ответил я. — Он урод.

— Джек, как ты можешь так говорить!

— Но это правда, мам.

— Ты его даже не знаешь!

— Нет, знаю, — сказал я, потому что, как только она начала о нем говорить, я понял, что речь идет об Августе.

У магазина мороженого

Я помню, как впервые его увидел — у магазина мороженого «Карвел» на Эймсфорт-авеню, мне было лет пять или шесть. Мы с Вероникой, нашей няней, сидели на скамейке, а мой младший брат Джейми — в коляске лицом к нам. Я был так занят своим мороженым, что даже не заметил людей, которые сели рядом. Но в какой-то момент я повернул голову, чтобы высосать подтаявшее мороженое из кончика вафельного рожка, — вот тут-то я и увидел Августа. Он был совсем близко. Я знаю, что дал маху, но, когда я его увидел, я как-то глупо ойкнул, потому что, честно, очень испугался. Я решил, что он надел маску зомби или еще какого-нибудь страшилища: так ойкаешь, когда смотришь ужасы и нечисть внезапно выскакивает из кустов. Ну, в общем, неважно получилось, и хотя Август меня не услышал, его сестра все просекла.

Вероника схватила меня за руку.

— Джек! Нам пора!

Она встала и развернула коляску, потому что Джейми, очевидно, тоже собирался брякнуть что-то неприличное. Так что я вскочил как ужаленный и побежал за Вероникой, которая уже неслась прочь.

Я услышал, как мама Августа ласково сказала: «Ну, ребята, думаю, нам тоже пора», и оглянулся, чтобы посмотреть на них еще раз. Мальчик лизал мороженое, мама поднимала его самокат, а сестра сверлила меня взглядом, будто хотела убить. Я быстро отвернулся.

— Вероника, а что с тем мальчиком? — спросил я.

— Тс-с-с, помолчи! — сердито цыкнула она. Я люблю Веронику, но когда она злится, она злится.Тем

временем Джейми почти вываливался из коляски, пытаясь еще разок увидеть Августа, а Вероника яростно мчалась вперед.

— Вианика… — пролепетал Джейми.

Вероника заговорила, только когда мы отошли подальше.

— Вы, мальчики, очень гадкие! Очень гадкие! Как вы его разглядывали!

— Я не специально! — сказал я.

— Вианика, — повторил Джейми.

— И как мы от них удрали! — бормотала Вероника. — О боже, бедная женщина. Мальчики, послушайте меня. Каждый день мы должны благодарить Господа за все его милости, за все, что он нам дает. Слышите меня?

— Вианика!

— Что такое, Джейми?

— Сейчас Хэллоуин?

— Нет, Джейми.

— А почему мальчик в маске?

Вероника не ответила. Иногда, когда она злилась, то просто молчала, и все.

— Он не в маске, — объяснил я Джейми.

— Ш-ш-ш, Джек, — шикнула Вероника.

— Почему ты так сердишься? — не удержался я.

Я думал, она рассвирепеет еще больше, но она лишь покачала головой.

— Мы поступили плохо, мы плохо ушли. Сорвались, как будто нам дьявол явился. Я-то испугалась, что Джейми тоже что-то ляпнет, понимаешь? Я не хотела, чтобы он своими словами ранил того мальчишечку. Но это очень, очень плохо так взять и уйти. Его мама все поняла.

— Мы же не специально, — сказал я.

— Джек, иногда мы обижаем людей не специально, но все равно обижаем. Понимаешь?

Вот так я и увидел Августа впервые в нашем квартале — может, конечно, я его видел и раньше, но забыл. С тех пор я время от времени на него натыкался: пару раз на детской площадке, несколько раз в парке. Кажется, иногда он носил космонавтский шлем. Но я всегда знал, что под шлемом — он. И все остальные дети в нашей округе знали, что это он. Все рано или поздно повстречались с Августом. Мы все знали его имя, хотя он наших не знал.

И каждый раз, когда я его встречал, я старался помнить о том, что нам говорила Вероника. Но это трудно. Когда его видишь, трудно не бросить исподтишка еще один взгляд. Трудно вести себя как обычно.

Почему я передумал

— А кому еще позвонил мистер Попкинс? — спросил я маму позже вечером. — Он тебе сказал?

— Упомянул Джулиана и Шарлотту.

— Джулиана! Фу-у…

— Ты же вроде с ним дружил! — удивилась мама.

— Мам, это было в детском саду. Джулиан — самый большой подхалим на свете. Он из кожи вон лезет, чтобы всем понравиться.

— Ну, по крайней мере Джулиан согласился помочь этому мальчику. Нужно отдать ему должное.

Я промолчал, потому что она была права. А потом снова спросил:

— А Шарлотта? Тоже согласилась?

— Ну да, — сказала мама.

— Еще бы. Шарлотта у нас такая паинька, — проворчал я.

— О боже, Джек, — вздохнула мама. — Тебе не угодишь.