Чудовище. История невозможной любви
Шрифт:
— Она никогда не любила тебя! Как она могла?
— Она была твоей пленницей!
— Она только прикидывалась, что любит, чтобы ты отпустил ее!
— Разве она могла бы полюбить такого урода, как ты?
Гнев Чудовища вырос до опасных пределов. Зверь зарычал, и от этого рыка задребезжал канделябр, задрожали стены комнаты, напугав даже ведьм, но Люсинда продолжала:
— Смотри! Вот доказательство, если ты нам не веришь!
И она показала ему зеркало. Белль стояла на крыльце своего дома перед шайкой рассерженных хулиганов.
— Покажи им Чудовище!
В зеркале появилось его лицо — уродливое, пугающее, мерзкое. Рев зверя напугал шайку.
— Смотри! Смотри! Она предает тебя! — крикнула Люсинда, танцуя по кабинету Чудовища.
— Она никогда не любила тебя! — подхватила Руби и тоже включилась в странный, нелепый танец.
— Она всегда любила Гастона! — распевала Марта, скача, словно сошедший с ума павлин, и дразня зверя вместе со своими сестрами.
— Они поженятся сразу после того, как Гастон убьет тебя! — в один голос прокричали ведьмы, водя свой хоровод. — Так они и замышляли с самого начала!
Ведьмы кричали все громче, их танец становился все более безумным.
Чудовище было окончательно побеждено. Полностью разбито, унижено, уничтожено. Зверь с трудом сумел поднять свой взгляд на сестер, когда попросил их:
— Пожалуйста, уйдите. Вы добились того, чего хотели. Я достаточно пострадал за то, что обидел вашу сестру. А теперь уйдите, прошу. Я хочу остаться один.
Люсинда рассмеялась. Такого зловещего смеха Чудовище не слышало еще никогда.
— А ты и будешь теперь один! — ответила она. — Навсегда останешься один, навсегда останешься зверем!
И сестры исчезли быстрее, чем в продуваемом сквозняком кабинете Чудовища затих их смех.
Зверь остался один, зная, что винить во всем он может только самого себя.
Лишь одно утешало его — наконец-то он узнал, что такое любить. Это чувство оказалось более глубоким и значимым, чем все, что он переживал прежде. Он чувствовал, что умирает. Но чтобы умереть, нужно прежде всего быть живым. И Чудовище могло под конец сказать, что, встретив любовь, оно было живым.
ГЛАВА XXV
Вечеринка ведьм
Высокий зеленый дом с черными ставнями и остроконечной, как ведьмин колпак, крышей выделялся на фоне темно-синих сумерек как-то слишком четко, словно бумажный кукольный домик. Рядом с ведьмами все становилось нереальным, даже их собственный дом. Внутри домика танцевали ведьмы, наблюдая в расставленных по гостиной волшебных зеркалах за тем, как умирает Чудовище. Ведьмы прихлебывали медовое вино, расплескивая его на свои темно-красные платья, высоко взлетавшие и развевающиеся, когда сестры, безумно хохоча, кружились в танце. Они прерывали свою вакханалию только для того, чтобы выкрикнуть очередную насмешку в адрес Чудовища или похвалить самих себя за то, что им удалось не дать ему возможности снять наложенное на него проклятие.
— Готов! —
— Его сердечко разбито, сестры! — глумилась Люсинда. — Он готов скорее умереть, чем жить без этой тупицы! — Сестры дружно рассмеялись все втроем. — Теперь-то ему известно, каково жить с разбитым сердцем!
Ведьмы возбудились еще сильнее, когда увидели появившуюся шайку Гастона:
— Они атакуют замок!
Шайка Гастона могла бы совершенно разорить замок, если бы не слуги.
— Проклятые идиоты! — вопила Люсинда. — Они пытаются защитить своего монстра!
Марта плюнула, глядя на потасовку, развернувшуюся между шайкой Гастона и слугами.
— Сестрица! Не плюй на наши сокровища! — сварливо сказала Руби, а затем увидела более радостную картину: — Смотрите! Гастон! Он здесь! Они дерутся на крыше!
Сестры затопали каблучками, закружились в диком танце, без конца повторяя нараспев:
— Убей Чудовище! Убей Чудовище!
Продолжая выкрикивать охрипшими голосами эти слова, ведьмы следили за кровавым поединком двух старинных друзей, которые сейчас были заколдованы таким образом, что не узнавали друг друга.
Впрочем, Чудовище даже не пыталось оказывать сопротивление. Гастон собирался убить его, а зверю, казалось, самому хотелось этого, — все шло так, как рассчитывали ведьмы.
— Убей его, убей его, убей Чудовище! — завывали они, словно Гастон мог слышать их. Однако что-то неуловимым образом вдруг изменилось, что-то пошло не так. Зверь увидел что-то, чего не могли видеть сестры. Что бы это ни было, оно придало Чудовищу сил и желания сражаться.
— Что это? — завопили ведьмы, мечась от зеркала к зеркалу, пытаясь понять, что могло так вдохновить зверя. Потом они увидели это.
Белль.
Эта несносная Белль!
— Мы должны при первой же возможности убить ее! — крикнула Руби.
— Мы постараемся!
Люсинда, Руби и Марта наблюдали за тем, как Чудовище одерживает верх над Гастоном — оно схватило его за горло и перевалило за край крыши.
— Скорее, нужно взять сосуд для гадания!
Люсинда принялась рыться в кладовке, ища необходимые для гадания масла и травы, Руби тем временем наполнила серебряный сосуд водой, а Марта взяла с ледника куриное яйцо. Оно поплыло по воде, напоминая злобный чудовищный глаз. Руби продолжала добавлять в сосуд масла и травы.
— Пусть Чудовище вспомнит о временах их юности.
Марта и Руби смотрели на Люсинду открыв рот.
— Что? — спросила охваченная паникой Люсинда.
— Как-то это ни в склад, ни в лад, Люсинда!
Люсинда выпучила глаза и раздраженно крикнула:
— У меня не было времени думать о такой ерунде! Просто повторяйте за мной.
Руби и Марта переглянулись, но фразу повторять не стали.
— Ну, что? — вновь спросила Люсинда.
— Плохо, что эта строчка такая нескладная.