Чумовые истории. Пёстрый сборник
Шрифт:
Этеменанки.
Слово словно пришло из небытия.
Из книжной учености, из большой советской энциклопедии, из бабушкиной библиотеки.
Вот оно что.
Эта квартира на самом деле… Это логово дракона. Гнездо терпеливого паука. Принца Пиявок, так они его называют? Это храм его ненасытной гордыни. Эти пепельницы – курильницы и столы -алтари… Это его жертвенники. Квартира – иллюзия. Зеркальная этеменанки – единственно истинное воплощение.
– А ты умен. За это и люблю. Беги, фьялуй, пока я не передумал. Я нашел тебе замену. Да, так. У меня есть новая душа. Ты мне не нужен больше. Ты мне не нужен сейчас. Запомни
Боль на миг пронзило всё его существо, не тело, что – тело? – бесславный сосуд скверны, но сАмую душу, ощущение непоправимого, неизвестного, и бедный бухгалтер вылетел сам не свой, не разбирая дороги, из нехорошей квартирки.
Призрачный всадник скачет на мертвой лошади, его путь далек, а ноша тяжела…
3.2. Город, которого нет
Городок, где разворачивается действие, носил гордое имя Заруханск, известное только местным жителям – заруханкам, заруханчанам и заруханятам. Остальная Россия не знала о нем, на карте он не был обозначен. Не то чтобы он был слишком мал. В лучшие времена в нем жило до сорока тысяч человек, были свои фабрики, заводы, прядильно-чулочный комбинат, даже метро и атомная электростанция. Городок этот был засекречен. Когда и кем – никто не скажет, но так основательно, что Заруханск начисто отсекло от Большой Земли, и здесь сформировался свой собственный мирок, удивительный и многообразный.
Мэром Заруханска в первые годы свободы, когда и сюда докатились новости о рухнувшем Союзе, был выбран Пафнутий Степанович Голопузиков. Видный коммерсант перестройки века. Был он бунтарем по натуре и никак его не изменили ни три срока в кресле мэра, ни частые стычки с генералом Земляничкиным, ни срок, как поговаривают злые языки, отмотанный где-то на Севере.
Его развесёлый нрав вошел в поговорку горожан. Новичков же все равно передергивало от привычек шефа.
Трое молодых сотрудников безопасности упрямо семенили под дождем по узким улицам, освещенным редкими рыжими фонарями. Дождь начался под вечер, когда температура скакнула с -9 до +7, и под ногами прохожих зачавкала черная жижа слякоти. Заруханчане укрылись по домам, но только не эти трое. Они вздохнули и потопали на задание.
Из окон ООО ЗарСтройПромРелиз наслесь разухабистая песня:
Мы не б0мжи, не агенты,
Мы весёлые студенты!
От заката до рассвета -
Мы рабы у'верситета!
С Магадана до Таймыра
Не спасти вам ваше рыло!
Захотите нас достать -
Всех порвем, что не собрать!
Вероятно, оригинал заканчивался на другие три слова, но солист удержался от их произнесения, равно как и от выпадения из окна. Эсбэшники споткнулись о спину Васи Даля и солидарно устремили свои взоры на красное, как знамя октября, лицо, минутно появившееся в проеме окна. Человек уцепился за раму руками, сосредоточив взгляд заплывших глазок на компании под окнами. Обрадовался:
– Земляки! Я своих за версту чую! Как жизнь?!
В потном и блестящем лице могучая троица признала господина Голопузикова, молча кивнула и вновь двинулась по следу, во тьму.
****
Утром Петрович с довольным видом насвистывал "Тореадор, смелее в бой" и лавировал между столами, тумбами и
– Аааа, Петрович! Здравствуй, дорогой! – генерал радушно распростер объятия, потряс старшего лейтенанта за плечи и настойчиво затолкал в кабинет. Там он усадил его в кресло под удивленным взглядом Герасима, вылезшего из-за компьютера.
– Сиди, сиди ж ты! Я, так сказать, по-домашнему, без лишнего шума, так сказать, зашел побалакать о том, о сём…
Под взглядом Земляничкина у обоих по спине поползли мурашки.
– Вот этого вот супчика ребята вчера ночью взяли. Зовут его зовуткою, а величают уткою. Ребятушки похлопотали, да мне и донесли… Какие оборотни в погонах засели в МВД.
– Это они могут, спецы недоделанные, – угрюмо фыркнул Петрович. – Доносить они мастера. Но и мы в деревне Большие Ниндзюки не привыкли ударять носом в грязь, ведь мы происходим от самурая Такоёгу Вногу! У меня уже готово письмо министру обороны обо всех ваших похождениях. Да-да, ему интересно будет узнать ваши пальчики на дверцах коммутатора, элеватора, экскаватора и на контракте о продаже десяти тонн зерна Китайской Народной Республике! Ст0ит Герасиму Андреевичу нажать на кнопочку факса…
Генерал нетерпеливо махнул рукой:
– Ладно, Бог с вами, не серчайте. Я же только предупредить хотел. Ну, миру мир?.. Да не дуйтесь. Верните бумаги. И всё будет забыто .
–Ну уж нетушки! Пусть у нас полежат, на всякий пожарный! – следователь Сёмин осмелел, уверовав во всесильность своего пальца, ежели которым ткнуть в кнопку – начнется звездопад с погон начальства.
***
Когда они ушли, Петрович передразнил их гадкую ухмылочку и посерьёзнел.
– Победу надо отметить! – расцвел Герасим и выудил из внутреннего кармана своего болотного плаща солдатскую фляжку, в которой что-то по-боевому булькало.
– Не время, – Петрович посмотрел в глаза Сёмину магическим взглядом заклинателя змей, так что капитан чуть не захлебнулся глотком коньяка. – У меня билет на концерт давно куплен, не хотелось бы пропускать из-за этой дряни желторотой Баха и Брамса. Бывай, старик. Неделя была ничего себе, желаю приятно отдохнуть с семьей на выходных.
Петрович оставил оторопевшего Сёмина наедине со спиртным соображать, с каких пор старший лейтенант стал ходить на концерты?..
В семь вечера тот уже был на площади Ленина, под раскидистым тополем, в его тени достал рацию, вывинтил телескопическую антенну и произнес в пустоту только одно слово: Давай!
Петрович не ожидал такого результата и даже испугался, перекрестил под тельняшкой пузо. Перестарались пиротехники. На площади дико рвануло и осветило окружающие дома. С деревянного корпуса, где было общежитие эсбешников, страшной силой сорвало в воздух крышу, зазвенели разлетающиеся оконные стекла, выбило ударной волной и сломало двери, в почерневший зев неба под луну швырнуло красные горящие тряпки и доски.
Он постоял еще в темноте и пошёл на концерт в филармонию. Надо же было обеспечить себе алиби?