Чумовые истории. Пёстрый сборник
Шрифт:
– Откуда ты явился по мою душу?
– Из ада, конечно же. Пустишь в дом?
– Мертвеца? В дом? Это крайнее безрассудство.
– Впусти меня. Мне нужно. Мне важно. Я обращаюсь к тебе за помощью. Первый и последний раз.
– Я не одалживаю мертвым. Изыди к лешему.
– Виталь, я могу и по-плохому. Мне очень нужна твоя помощь.
Он улыбнулся крепкими волчьими зубами.
– Ты один? Ну заходи, заходи. Не отстанешь ведь. Ты стал, вроде, повыше и покрепче? Как смерть меняет людей.
Виталий ушел в соседнюю комнату и появился вновь… с дробовиком, направленным брату в лоб.
– Эй, эй, полегче! Откуда у тебя такая штука?
– В лихие девяностые купил по случаю. Я знаю одно: какой бы ты ни был, живой или восставший из мертвых, без головы ты не опасен.
– Черт… Опусти ствол, я не причиню тебе вреда.
– Ага! По-другому сразу запел! Видишь, как безотказно действует великий уравнитель! Ну, теперь поговорим. Чего тебе надо, упырь?
– Блин, ты же не собираешься залить своё жилище содержимым моего черепа?
– А тебе как бы не хочется терять такое нежное девичье лицо?
Виталий держал палец на курке.
– Это ж надо было перед смертью так замарать своё имя… Что, теперь расплачиваешься на том свете?
– Откуда ты?..
– Сорока на хвосте принесла. "Скандал в психушке". В газеты попало. Твоя бывшая, Маша, прислала вырезку как доказательство того, что всегда знала, ты – конченный *.
– Черт, и на что я только понадеялся… Кретин…
– И на что?
– Ждал от тебя братней поддержки. Я попал в переплет. Не я один. Но по заведенной единожды традиции, расхлебывать послали меня.
Шуряйка, не обращая внимания на направленное в него оружие, подвинул стул и сел посреди комнаты. Расставил широко ноги, порылся в карманах куртки, достал сигареты, неспеша прикурил. Виталий чуть опустил дуло. Может, рука устала?
– Так кто ты такой?
– Твой брат.
– Это я вижу. Ты – мой мертвый брат. Прекрасно.
– Я – шестерка Принца Пиявок.
– Это имя твоего демона-хозяина?
– Не хочу заморачиваться с лишней информацией. Давай о деле.
– Нет, я никуда не спешу. Я, знаешь ли, фрилансер. У меня куча времени. А практическая магия меня интересует.
– Со мной об этом бесполезно говорить, я в этом ни бельмеса не смыслю. Да, я вроде как, пришелец потустороннего мира. Кровопийца. Не к месту робкий. Вилять, Виталик, выслушай мою просьбу! Я тебе давно хотел позвонить или написать. Знаю, звучит дико. Дать хоть какой-то знак, что вот так заявлюсь.
– Очень вежливо с твоей стороны. Почему же не написал, не позвонил?
– Вмешался злой рок. Я – неудачник.
– Признаёшь?
Виталий перевел оружие с боевого режима, бережно поставил рядом с собою, дулом вниз. Вздохнул.
– Извини, что неохота тебя обнимать.
– Понимаю. У меня… У нас проблема. Вообще надо было обратиться раньше. Моя скромность меня сгубила.
– Скромность? Это не про тебя.
– Ну, вкратце, мы в полной ж***.
– И много вас? Ты – делегат, парламентер, а потом мне ждать, что еще приползет всякая нежить? Сколько?
Шурик стиснул зубы и прошипел с нажимом, как сдутый мячик, отводя тоскливый взгляд:
– Ну… Двое моих подельников и одна баба.
– Двое?! Зажрался ты, я погляжу.
– Да, нет, один – бывший. Баба эта – его нынешняя жена.
– Ну и нравы у мертвецов!
Шур сидел на стуле и вертел головой, скользя взглядом по шкафам, столу, этажеркам.
– Чего?
– Да вот любуюсь. Вдруг пришло в голову – интересно, как бы выглядело моё жилище, если бы был я щас как ты.
– А от чего помер-то? Не от СПИДа? От стыда не мог он на себя руки наложить, не та порода.
– Подумывал, но не мог. Я уже не принадлежал себе. Сердце.
– А у меня, видишь, тоже не фонтан. Мой скверный характер с годами стал еще хуже. Развелся. Пью. Вот составляю сборники про гадания, пятьдесят рублей за лист.
– Тогда прости, зря я тебе явился. В моей беде поможет разве что губернатор края. Мне нужен щедрый меценат.
– Как? Мертвым тоже нужны деньги? ЧуднО!
– Не смейся. У меня… У нас несчастье.
Разница меж ними не семь, а все семнадцать лет. Виталик был старшим братом. Он обладал не менее склочным и вздорным характером, чем Александр когда-то, во времена, которые он, как говорит, вытравил из памяти. Виталий был тогда, давно, в прошлой жизни, выше ростом, крупнее, сильнее братца и вообще мужчина хоть куда. Сейчас на него без жалости не посмотришь. Возраст. Сорок семь? Пятьдесят? Облысел, располнел, в очках. Нет, они не виделись дольше, чем семнадцать лет. Отчетливо – дольше. Не смерть Александра их разлучила. Что-то другое, раньше. Свадьба брата? Его отъезд? Возможно.
На Александре были черные джинсы и заправленная в ремень клетчатая рубашка с длинным рукавом, а на каждом пальце – массивные серебряные кольца. Он разулся и ходил по темным пыльным комнатам в белых носках. За ним всюду следовал негромкий аромат, пожалуй, яблок и мыла. Он всё исследовал, всюду совал нос. Открывал дверцы, заглядывал в ящики. Его косо подстриженная чёлка окрашена в пшеничный блонд, на ушах, бровях, крыльях носа, щеках и губах – едва заметные, затянувшиеся белые пятнышки, следы от вынутых сережек. С собой он принес охотничий брезентовый рюкзак.
– Помнишь девяностые? Агату Кристи? "Давайте все сойдем с ума, сегодня – ты, а завтра – я." Ты когда поступил в психиатрическую, я долго крутил пальцем у виска.
– У меня был дьявольски притягательный план по захвату власти. Сначала мне должны были подчиниться районные больницы.
– Ты… шутишь сейчас?
– Да, вообще-то. Нет, я просто хотел ни Буя не делать, красть тяжелые препараты и толкать потом их по мелочи. Ты понял, да?.... всё запуталось окончательно. Жени нет больше с нами, но мы не хотим с ним расставаться тривиально.... Мы собираемся заморозить его в вечной мерзлоте где-нибудь в очень высоких широтах, где он когда-то ходил на корабле…