Чувство льда
Шрифт:
Залпом допив остывший, сомнительного вида кофе, Олег умчался, а Антон вернулся в издательство и сразу зашел к Нане.
– Ты оказалась права, – констатировал он, рассказав о встрече с оперативником. – И как ты учуяла, что надо прорабатывать списки посетителей? Ведь это занятие казалось совершенно безнадежным. У тебя интуиция, что ли?
– У меня характер фигуристки, – рассмеялась Нана. – Программу надо докатывать до конца, даже если все в ней безнадежно провалено и ни один элемент не получился. Даже если ты понимаешь, что при двадцати четырех участниках ты займешь двадцать пятое место, все равно надо кататься до конца.
Николай Иванович Синько,
Дочка, зачатая посреди боли, крови, смертей и постоянного страха, казалась ему чудом из чудес, олицетворением самой жизни. Он трясся над ней, дышать на Верочку боялся, исполнял любой каприз, любое малейшее желание. Он был готов убить любого, кто не то что обидит – косо посмотрит на его сокровище.
Когда с Верочкой впервые случилось несчастье, Николай Иванович искренне не мог понять, как же так, ну как же можно не полюбить его замечательную девочку, такую красавицу и умницу. Наверное, это какое-то недоразумение, недопонимание. Она не так объяснила Андрею Филановскому или неправильно поняла его ответ. Совершенно естественным для отца Веры было устранить невнятность ситуации и поговорить с Андреем. Просто и прямолинейно.
То, что сказал ему Андрей, Николай Иванович понял точно так же прямолинейно. У него есть женщина, и, как порядочный человек, он не может ей изменять. Похвально, достойно уважения. Вот если бы ее не было, тогда другое дело, тогда, конечно, он бы смог полюбить Веру.
И так же прямолинейно рассудил он и в тот раз, когда был дома у Филановского в декабре, чтобы рассказать о Наташе Белоголовцевой и извиниться за оскорбления, которыми он, как теперь выяснилось – несправедливо, осыпал Андрея, когда Верочка узнала про историю с изнасилованием и во второй раз попыталась покончить с собой. Андрей был один, и Николай Иванович решил, что той женщины, которой он не хотел изменять когда-то, в его жизни больше нет. Бывшему военному, честному служаке, всю жизнь прожившему с одной женщиной, ему и в голову не приходило, что после «той» у Андрея было еще несколько подруг, менявшихся каждые четыре-пять месяцев. Николай Иванович приободрился и сделал вывод, что коль Филановский теперь один, то у Верочки есть шанс. Он готов был валяться в ногах, умолять и унижаться, лишь бы его девочка перестала болеть, вышла из депрессии и стала наконец счастливой, а счастливой она могла быть только рядом с Андреем, без него ей жить не хотелось. Две попытки самоубийства уже были, и Николай Иванович страшно боялся, что следующая может оказаться доведенной до конца.
Он снова пошел к Филановскому, и снова упрашивал, уговаривал, и все не понимал, почему Андрей говорит: «Это невозможно». Ну почему, почему? Ведь Верочка такая молодая, такая красивая, такая умная, так его любит! Что ему еще нужно?
Оказалось, у него снова есть женщина, Катя, тоже молодая и тоже очень красивая. Прямолинейное мышление доведенного до отчаяния отца подсказало единственный выход: убрать Катю – и путь к сердцу Андрея для Верочки открыт. Кати не станет – и место свободно.
Он всерьез стал обдумывать возможность устранения девушки, но тут вдруг подвернулась нежданная удача: флористическая фирма «Азалия», где работал Николай Иванович Синько, должна доставить груз в издательство, которым руководит брат Андрея. Поедут, кроме водителя, грузчики и ответственный представитель, то есть Николай Иванович. Пока грузчики таскали коробки с цветочными горшками и мешки с грунтом, он стоял на первом этаже, прохаживался взад и вперед, заглядывал от скуки в открытые двери. За одной из таких открытых дверей оказалась комната охранников, и Николай Иванович, сам в прошлом долго прослуживший в армии, поразился беспечности, с какой охрана обращалась с оружием. Они выходили из помещения то в буфет, то в туалет, то еще куда-то, не запирая дверь и оставляя пистолеты прямо на столе, у всех на виду.
Вечером Николай Иванович жестоко укорял себя за нерешительность, за то, что не воспользовался моментом. Ну чего проще было – зайти, взять и уйти. Никто бы и не заметил. Потом вспомнил, что послезавтра ему снова предстоит ехать в издательство, забирать бракованные горшки. Он решил положиться на судьбу: если она к нему благосклонна, то послезавтра ему представится возможность получить оружие. Если же нет, то он придумает что-нибудь другое.
Судьба оказалась благосклонна к майору в отставке Синько, пистолет оказался в его руках. Более того, майор чуть не столкнулся на первом этаже издательства с Андреем Филановским, хорошо, что вовремя заметил его и отвернулся. Значит, и в этом повезло!
Оставалось выследить Катю и улучить момент, когда она будет одна и рядом не окажется свидетелей. Эта задача казалась Николаю Ивановичу самой сложной, ибо он ничего о девушке не знал и совершенно не представлял, где и в какое время она бывает и какими маршрутами передвигается. Поэтому он принял самое очевидное решение: выслеживать ее от дома, где она живет с Андреем Филановским. Походить за ней пару недель, все выяснить и выбрать место и время. В конце концов, можно и в квартире ее убить, когда Андрея не будет дома.
Не откладывая в долгий ящик, Николай Иванович в тот же день явился к дому Андрея и занял позицию. Он видел, как вечером подъехала машина, из нее вышел какой-то мужчина и через минут примерно пятнадцать появился на улице вместе с Андреем и Катей. Они уехали. Синько терпеливо ждал. Может быть, ему повезет и Катя вернется домой одна? Он позвонит в квартиру, она откроет дверь и…
Он очень замерз, к ночи сильно похолодало, а Николай Иванович утром, уходя из дома, одевался для работы, а не для ночных бдений на мартовских улицах. Зашел в подъезд погреться, нашел под лестницей укромный уголок и пустой деревянный ящик, присел на него и даже задремал. Проснулся, когда услышал голоса. Один был женским, другой принадлежал Андрею Филановскому. «Вернулись, – подумал Синько, мгновенно стряхивая с себя дремоту и превращаясь в туго скрученную пружину. – Вместе вернулись. Значит, не сегодня. Подожду, пока они пройдут, чтобы не сталкиваться с ними в дверях, и пойду домой». Прислушался и почти сразу понял, что Катя и Андрей ссорятся. «Иди проветрись, – услышал он. – Пока не успокоишься, домой не возвращайся».
«Вот оно, – мелькнуло в голове. – Снова повезло. Сейчас Катя войдет в подъезд одна. Ночь, никого нет, все спят… Не может судьба так благоволить делу, которое считает неправильным».
Единственный выстрел оказался смертельным. Майор Синько всегда был отличным стрелком.
Он понимал, что от пистолета надо избавиться, но у бывшего военного рука не поднялась выбросить оружие. Пистолет Николай Иванович принес домой и спрятал. Он как-то совсем не думал о том, что преступление раскроют и его посадят за убийство. Во-первых, он был чрезвычайно низкого мнения о милиции и искренне полагал, что ради неизвестной и ничем не примечательной девушки никто надрываться не станет. А во-вторых, ему было, по большому счету, все равно. Главное сделано: рядом с Андреем больше нет женщины, которая мешает Верочкиному счастью, и отныне все будет хорошо, очень хорошо.