Чужая дуэль
Шрифт:
— А с чего ты решил, что убили именно твоего человека? — этот вопрос я задал так, на всякий случай. Вдруг случиться чудо?
— С того и решил, — прикурил Селиверстов заметно трясущимися руками. — Свояк Филиппа опознал. Он у соседей служит, и как раз в составе облавы участвовал.
— Хорошо, — я смирился с тем, что чуда не произошло. — А почему тогда ты здесь? Сдается, тебе положено на месте преступления землю носом рыть. Или я не прав?
Околоточный совсем скис. Безнадежно махнул зажатой между пальцами папиросой,
— Запретили мне выезжать. Каким-то образом об убийстве сначала стало известно в департаменте, а только потом мне. Теперь вот ревизора жду… Как ты думаешь, окончательно выгонят, или все же есть надежда хотя бы городовым остаться?
Знакомая песня Селиверстова сочувствия у меня не вызвала.
— Слушай, Петр Аполлонович, — я скептически окинул взглядом околоточного, — раз уже тебя от дел отстранили, шел бы ты домой. Поспи, потом приведи себя в порядок, побрейся опять же. Если ревизор тебя в таком виде увидит, однозначно выгонит. А так, смотришь, в очередной раз пронесет. Да и я при случае похлопочу. Прохорову словечко за тебя замолвлю.
— Правда замолвишь? — в глазах полицейского плеснулась надежда.
— При случае, — подчеркнул я, не желая слишком его обнадеживать, — обязательно… Да, вот еще, — вспомнился вопрос, который давно вертелся на языке. — А почему ты именно Самохина послал?
Селиверстов, решивший последовать моему совету, перед уходом что-то сгребал со стола в ящик и, не поднимая головы, ответил:
— Я-то поначалу хотел Никодима отправить, Колесникова. Но он, как на грех, куда-то запропастился, а искать недосуг было. Вот Филипп под руку и подвернулся.
— Понятно, — наморщил я лоб в раздумье. Что-то в этой ситуации мне не понравилось, но вычленить какую-то конкретику с ходу не удалось. Пришлось оставить размышления на потом.
— Тебя подбросить? — обратился я к околоточному уже на выходе.
— Не стоит, лучше воздухом подышу. Мне тут недалече, — оказался тот.
— Как знаешь, — я пожал ему руку и отправился к бессменному хозяйственному экипажу. Теперь мой путь лежал на встречу Андрею Васильевичу Стахову. Пришло время проверить оперативные возможности моего осведомителя.
…Кучера я остановил метров за двести до места встречи. Так, на всякий случай. Что-то слишком много в последнее время непонятного творится.
Добираясь до заброшенной сторожки, где мы впервые встретились со Стаховым, я перепачкал обувь и брюки в жидкой грязи, что отнюдь не улучшило настроение. Андрюха, как оказалось, пришел раньше назначенного. Он беззаботно курил короткую трубку, сидя на корточках под стеной, и заполошно дернулся, когда я его окликнул.
— Тьфу ты, барин, перепугал! Так ведь до кондрашки доведешь, — недовольно забурчал Стахов.
— Ты сам кого хочешь до кондрашки доведешь, — оборвал я его. — Чего расселся?.. Рассказывай.
Андрюха обижено засопел, отвернулся, выколачивая трубку,
— Все, барин, все! Не дерись! Я понял, понял! — заверещал он.
— Да не ори ты так, баран, — пришлось мне еще раз ткнуть его кулаком в бок. — Всю округу переполошишь.
Стахов поперхнулся, закашлялся и отскочил к кустам. Выдерживая безопасную дистанцию, он испугано моргал, готовый в любую секунду нырнуть в густые заросли.
— Угомонись, — утомленно махнул я рукой, оглядываясь в поисках, на что бы присесть. — Да не трону я тебя больше… Давай, давай, не тяни. Что у нас нового в криминальном мире?
— Точно больше драться не будешь? — все еще недоверчиво жался в стороне Андрюха.
Наконец нашлась подходящая коряга, на которую я, тяжело вздохнув, опустился.
— Ты глухой?.. Хватит уже придуриваться… Или, — в моем голосе появилось неприкрытое ехидство, — тебе нечего мне сообщить?.. Тогда свободен. Нет информации, нет денег, — и я протяжно зевнул, сделав вид, что поднимаюсь.
Стахов засуетился, сразу забыв все свои страхи.
— Барин, барин, не спеши. Я все про всех в округе знаю. Вот, давеча ночью Фильку Самохина из полицейской части зарезали. Болтают, вроде бумаги важные вез.
— Тоже мне удивил, — недовольно скривился я. — У этой новости борода длиннее, чем у тебя. Вот если бы ты сказал, кто зарезал и куда бумаги делись, это бы дорогого стоило.
Андрюха забегал глазами и пробормотал:
— Трудно это.
Я иронически хмыкнул:
— А кто тебе сказал, что будет легко? Неужто ты решил, что будешь кормить меня деревенскими сплетнями и на безбедную жизнь зарабатывать. Нет, братец, дураков в зеркале поищи.
— Вспомнил! — неожиданно хлопнул себя по лбу Стахов, радостно засветившись. — Вспомнил барин! Я же девку нашел!
— Какую девку? — мои брови приподнялись от неподдельного удивления.
— Как какую? — в свою очередь возмутился рыжий. — С которой Колька Прохоров перед гибелью своей сожительствовал.
— Ну-ка, ну-ка, с этого момента поподробнее, — по ощутимому толчку сердца в груди, я понял, что мой осведомитель действительно наткнулся на что-то важное.
Стахов тоже почуял мой интерес, важно надулся и размерено начал повествовать:
— Колька, — он вдруг сбился, бросил на меня испуганный взгляд и поправился, — их превосходительство Николай Александрович, не дураки были по барышням свободного поведения приударить. У нас-то не то, что в столицах, такое заведение в округе одно всего. И девицы все наперечет. А тут, понимаешь, с год тому назад, появилась там хохлушка одна, ну с виду, прямо из благородных. Так вот Ко… Тьфу ты, прости Господи, Николай Александрович, на них и запали. Да мало того запали, из борделя выкупили, цельный дом для нее сняли, и жить с ней, прям как с законной супругой, стали.