Чужая дуэль
Шрифт:
Где-то на полпути мне приспичило закурить. Вытянуть на ходу зацепившийся в кармане портсигар не получилось, поэтому пришлось привстать. Но не успел я его раскрыть, как сзади на мою голову обрушился чудовищной силы удар. Вслед за искрами из глаз, непроницаемым покрывалом пала кромешная тьма.
…Очнулся я от холода в полной темноте и в первый миг даже перепугался, что ослеп. Меня немилосердно трясло, а еще было тяжело дышать, потому что лежал я на холодной, влажной земле лицом вниз. Но попытка пристроить голову поудобней вызвала катастрофу. Жесточайший приступ головокружения спровоцировал неудержимую рвоту. Когда же я, давясь и отплевываясь, попытался вытереть лицо, то с ужасом сообразил, что кисти рук туго стянуты за спиной.
Чтобы не захлебнуться, пришлось собрать все силы и откатиться в сторону. Тут же заявила о себе новая напасть. Сократившийся от холода мочевой пузырь отозвался тянущей болью. Мне показалось до такой степени позорным опорожнить его в штаны, что на этом фоне померкли остальные неприятности.
Не обращая внимания на периодические рвотные позывы, явный признак сотрясения мозга, я раздавленным червяком извивался на земле. Сдерживаясь из последних сил, сумел каким-то невероятным образом изогнуться так, что таз, наконец, проскочил сквозь кольцо из связанных рук.
Не теряя ни секунды, едва успев подняться на колени, я негнущимися пальцами кое-как расстегнул, вырвав одну с мясом, пуговицы на брюках… и ощутил неземное блаженство. Даже на какое-то время отступила тошнотворная головная боль.
Когда решилась главная проблема, пришла пора определиться, куда же все-таки в очередной раз меня занесла нелегкая? Вслепую, потому что вокруг была темнота, хоть глаз коли, я неуклюже потыкался по сторонам. Похоже, меня заперли в небольшую, шага два на два, каморку, с досчатыми, судя по воткнувшейся в тыльную сторону ладони занозе, стенами. Обнаруженная в ходе разведки низенькая дверка на попытки ее открыть не поддалась.
Ничего не оставалось, как, ориентируясь по запаху, а смердело окрест невыносимо, выбрать местечко почище и приткнуться к стене в ожидании, чем же все, в конце концов, закончится.
Не прошло и пяти минут, как меня снова затрясло. Я с тоской прикинул, что если дело так пойдет и дальше, то через пару часов окончательно околею.
Из мутного забытья меня выдернул скрежет ключа в замке. Скрипнула дверь и в каморку сначала просунулся примитивный фонарь, представляющий собой стеклянный куб с чадящей внутри свечой. Затем, скрючившись в три погибели, забрался громадный детина. Не говоря ни слова, он бесцеремонно цапнул меня за шиворот и выкинул наружу.
Я, споткнувшись о порог, пропахал носом по земле, чувствительно ободрав щеку. Пытаясь подняться, возмущенно прохрипел:
— Слышишь ты, болван. Повежливее нельзя? С живым человеком, между прочим, упражняешься.
В ответ мои ребра познакомились с его тяжеленным сапогом, а сверху пророкотало:
— Привяжи метлу, пока не заделал вчистую.
Ничего не оставалось, как, подчиняясь грубой силе встать и двинуться вперед, под аккомпанемент громкого сопения конвоира за спиной.
Недолгая дорога закончилась у крыльца покосившейся будки, раскрашенной светящимися в темноте косыми белыми полосами. Чувствительный толчок в спину я понял, как приглашение открыть дверь.
Тесная, прокуренная комната, к тому же пополам перегороженная побитой молью занавеской, тускло освещалась керосиновой лампой. К выходу жался круглый стол, тесно уставленный бутылками и тарелками с немудреной закуской. За ним, лицом к двери сидел благообразный дедушка с длинной, ухоженной седой бородой и ясными, живыми глазами, а по бокам пристроились два громилы откровенно уголовного вида.
Старичок при виде меня оживился, расплылся в улыбке, демонстрируя щербины на месте выбитых передних зубов и приторно прошепелявил:
— Ну, здравствуй, здравствуй, мил человек. Заждались мы тебя, однако. Проходи, гостем будешь.
Его показное гостеприимство меня совсем не обмануло и я мрачно сострил:
— А если не захочу гостить, стало быть, отпустишь?
Он, похрюкивая, мелко захихикал:
— А ты, смотрю, милок, весельчак, — дед вытер выступившие от смеха слезы и в один момент посерьезнел, заледенел глазами. — От моих предложений не принято отказываться.
— Раз так, — продолжал я наглеть от отчаяния, — будь, по-твоему. Только гориллам своим скажи, чтобы развязали. А то не с руки как-то угощаться будет. Ты ж мне нальешь, не поскупишься? Продрог вон до костей, приглашения дожидаючись.
Один из бугаев зарычал и сжав пудовые кулаки, стал медленно подниматься из-за стола. Но старик, которому спектакль явно пришелся по душе, коротко цикнул на него. Тот послушно опустился на табуретку.
Повинуясь безмолвному приказу, продолжавший топтаться за спиной конвоир грубо развернул меня и одним движением финки рассек веревку, стягивающую руки. Растирая прокалываемые тысячей иголок запястья, я шагнул к столу, плеснул в кружку из ближайшей бутылки, поболтал, выплеснул на заплеванный пол. Затем налил до половины и опрокинул содержимое в рот.
Плохо очищенный самогон огненной лавой хлынул в желудок, моментально мутя разум. Я грохнул кружку на стол, подхватил из миски щепоть квашеной капусты и нетвердо произнес, обращаясь к деду:
— Твое здоровье…
Тот качнул головой и криво ухмыльнувшись, съязвил:
— Вот тут ты прав. За мое здоровье выпить стоит… А вот за твое я бы поостерегся.
— Что так? — неподдельно возмутился я. — Слабо?
— Да нет, милый, — старик огладил бороду, — не слабо. Просто боюсь, оно тебе скоро совсем без надобности будет.
— Это как? — несмотря на ударивший в голову хмель внутри у меня неприятно похолодело, но, стараясь сохранять невозмутимый вид, я зацепил носком свободную табуретку под столом, с грохотом выдвинул и без приглашения плюхнулся на нее.
— А вот так, — снова хихикнул веселый дедушка. — Если малявку не отдашь, ту, что от волчары получил, то тебя живо на ремни распустят.
— Какую малявку? От какого волчары? — вылупил я глаза. — Ты чо, старый, белены объелся?
Расплата за хамство наступила немедленно. От сильного удара по многострадальному затылку голову бросило вперед и я, не удержавшись, со всего маха воткнулся лбом в стол. Мне еще повезло, что все тарелки были с другой стороны. Они только подпрыгнули от удара, громко звякнув. Упала на бок и дребезжа скатилась под стол пустая бутылка.