Чужая в чужом море
Шрифт:
Штаубе растерянно замолчал, вытянул из коробки сигарету и начал искать по карманам зажигалку. Брют взяла коробок, чиркнула спичкой, и поднесла огонек к его сигарете.
— Да, это тоже традиция, — сказал он, — Но дурная. Человек из свиты эмира должен иметь дом с садом в стиле Alhambra, лимузин с водителем, слуг, которые все за него делают и никогда не перечат, и женщин, которые, как бы это сказать… Ты понимаешь?
— Честно говоря, не понимаю, — призналась Брют, — что такого делают женщины?
— Ну… Как
— Готовы заняться c тобой сексом? — предположила она.
— Да, и это тоже… Но дело даже не в сексе. Это как лимузин, понимаешь?
— Эти четыре женщины были обязательным условием контракта? — уточнил Рон.
— Ну, как сказать?.. Не то, чтобы обязательным… Мне в начале казалось, что это очень удобно. В доме всегда все под рукой… И еще экзотика… Вот я и согласился.
— А когда тебе перестало казаться, что это удобно? — спросила Брют
— Наверное, когда я понял, что это — не семья в традиционном смысле. Разумеется, если говорить не о мусульманской традиции, а о цивилизованной. Есть грань, после которой традиционное главенство мужчины в семье превращается во что–то порочное, животное. Знаете, я не очень религиозен, хотя и вырос в лютеранской семье, но я считаю, что семья начинается с чувства долга друг перед другом и перед цивилизацией. Ты понимаешь?
— Стараюсь, — ответила Брют, — Но, по–моему, в исламской семье, чувство долга как раз на высоте. Шариат — основа основ. Кто не выполнил долг – того забили камнями.
Герхард несколько раз глубоко затянулся сигаретой и отрицательно покачал головой.
— Нет, это животный страх боли. В исламе все на нем построено. Это не по–человечески. Мои жены, они просто подчинялись, потому что я был их мужем. Они не испытывали ко мне никаких чувств. Другому мужу они бы так же отдавались, совершая те же движения. Они были безразличнее, чем девушки по вызову – те хоть что–то испытывают к клиенту.
— Не логично, — заметил Рон, — Сексом занимаются или потому, что хочется (это, как бы, чувства), или по долгу — но тогда при чем тут чувства? Тогда только механика.
— И геометрия, — добавила Пума, разливая какао по кружкам, — Я смотрела фильм «Кинг–Конг», про девчонку и шимпанзе–мутанта, метров семь ростом. Шимпанзе очень хотел. Девчонка бы ему дала. Он ее кормил и защищал. Но геометрия не годилась. Она сразу сказала: не влезет. А его загасили с юлы из пулемета. Зря. Мало ли у кого толстый хер.
Брют захлопала в ладоши.
— Блеск! Лучшая аннотация к этому кино! Пума, можно тебя попросить об одной вещи?
— Можно. Мы же друзья, да?
— Еще какие! — подтвердила Брют и прошептала что–то ей на ухо. Младший инструктор кивнула, улеглась рядом с ноутбуком, и ее пальцы уверенно забегали по клавиатуре.
Штаубе негромко откашлялся, выбросил окурок и отхлебнул какао из кружки.
— Извини, Рон, наверное, я нечетко объяснил. Я имею в виду не долг в смысле денег или службы, а моральную потребность поступать так, а не иначе, воздерживаться от дурных поступков, быть честным в отношениях между мужем и женой. Это и важно в традиции.
— Герхард, я простой парень, и не понимаю таких абстракций. Ты можешь объяснить на примерах? Вот, у человека есть четыре жены. Какая у него моральная потребность?
— Это не очень удачный пример, — смущенно сказал Штаубе.
— Удачный, — возразил Рон, — У тебя есть опыт с четырьмя женщинами. Это интересно.
— В каком смысле интересно?
— В смысле, зачем целых четыре, — пояснил экс–коммандос, — Я еще понимаю, две.
— Если тебе надо еще женщину в доме, — не оборачиваясь, сказала Пума, — то не выбирай без меня. Если ты выберешь, а я с ней не подружусь, то нам всем будет херово. Лучше я сама выберу женщину, с которой буду дружить, а тебе она как–нибудь понравится.
— Мне не надо, — сказал Рон, похлопав ее по попе, — Это Герхарду было надо.
— Герхард, сколько тебе надо постоянных женщин? – спросила Брют, — в смысле, таких, которые всегда под рукой, для секса?
— Ни сколько, — ответил он, — Работая в «Jet–Easy», я обходился служебными романами. Есть девушки из технической службы. Стюардессы. Студентки со спецкурсов ICAO. Да мало ли… Если ты сегодня летишь из Берлина в Сидней через Дели, а послезавтра — из Сиднея в Рио, то это само получется. А в отпуске всегда находятся девушки по вызову. Но, все было бы иначе, если бы я встретил женщину, с которой… Ты понимаешь?
Брют сладко потянулась, а потом недоуменно пожала плечами
— Пока не понимаю. Если бы ты встретил женщину, с которой что?
— С которой бы у меня завязались серьезные отношения, — пояснил Штаубе, — не просто переспать, а… В общем, та женщина, к которой мне всегда бы хотелость возвращаться, которая бы ассоциировалась с семьей, с домашиним очагом… Домашний очаг – это…
— Это, как раз, понятно, — перебила Брют, — непонятно другое: что тебе мешало найти такую женщину? Ты — не Кинг–Конг из любимого фильма Пумы, ты, наверное, хорошо зарабатывал в «Jet–Easy», и новых знакомств у тебя было достаточно. В чем проблема?
Штаубе отхлебнул еще какао и неопределенно покрутил рукой в воздухе.
— Знаешь, это странно, но дело опять в традиции. Меня воспитывали так, что женщина должна быть хранительницей очага, матерью детей, она должна поддерживать покой и порядок в доме, чтобы мужчина возвращался с работы и… Как это сказать?
— Садился в кресло с банкой пива, клал ноги на стол и смотрел TV, – подсказала Брют.
— Ну, это, пожалуй гротеск, — сконфуженно ответил он.
— Но суть в этом, не так ли? — спросила она, сделала паузу и, не услышав возражений, добавила, — Твои знакомые женщины не годились для «Kirhe, Kuche, Kinder», а вот в эмирате Сарджа женщины как раз такие, какие надо. Традиционные. Лютеранские.