Чужая — я
Шрифт:
От такого прямого вопроса у меня дергается глаз. Мы встречаемся глазами, и отец совсем не тушуется и не смягчается. Я вижу неодобрение. Едва ли оно вызвано моральной стороной вопроса: просто никто и ничто не отменит тот факт, что папаша Норта собирался меня убить. Это сильно уменьшает кредит доверия моего «жениха», каким бы славным он ни сумел показаться.
— Ты жила с ним до падения. Не думай, что я не догадался.
— Между нами не все просто. Об этом ты наверняка догадался тоже. Я не буду с ним жить. — Эх, была не была. — Я собираюсь продать помолвочное кольцо.
— Но…
Я останавливаю его одним движением.
— Тиффани, — выдыхает отец, уверенный, что таким образом
Я ничего не могу сделать, губы сами собой расплываются в ласковой улыбке. Отец замолкает, озадаченный моей реакцией.
— Пап, все будет хорошо. Я все понимаю лучше, чем ты думаешь.
— Когда ты успела так вырасти? — недоуменно бормочет отец, заставляя меня улыбнуться шире.
В этот момент мой телефон вибрирует.
Ворчун: Сделаю к вечеру. Заедь ко мне.
Сердце в груди предательски екает, потому что, если Норт так официально зовет меня к себе, значит, грядет разговор. Предсказать его итог у меня ни за что не выйдет, да я и не знаю, что хотела бы услышать. Потому что, вопреки всему, я не могу разлюбить Норта. И не знаю, готов ли он попытаться измениться ради нас. Насколько вообще весомо для него это «мы»?
Я убираю телефон в карман и возвращаюсь к разговору с отцом, но мысли мои уже очень и очень далеко. И когда аппарат вибрирует снова, я выхватываю его быстрее, чем Джеймс Бонд — пистолет.
Джейден: Тифф, не знаю, хочешь ли ты еще посидеть в машине, на которой ездила к Говарду Фейрстаху, но она вернулась в гараж. Сообщи мне.
***
Я прекрасно понимаю, что вспоминать мне больше нечего. Но зачем-то иду к Джейдену на работу. Около получаса мне приходится ждать, когда он вернется из колледжа, но только он входит, одаривая меня уже привычно-напряженной улыбкой, как начинает деловито суетиться. Все последние дни (в больнице) я стараюсь быть настолько ненапряжной, насколько это вообще возможно, но прекрасно понимаю: этого недостаточно. Чтобы зажило, мне нужно исчезнуть навовсе. И я обещала им разобраться с жилищным вопросом в течение недели. Но, видимо, Джей с Надин надеялись, что я съеду от них к родителям или Норту сразу по выписке из больницы.
Тифф, хватит терзаться чувством вины! Ты не по своей вине мозолишь им глаза. Будь твоя ситуация проще, ты уже жила отдельно. А будь она еще проще, у тебя не было бы персонального убийцы. Получишь деньги за кольцо и съедешь уже через пару дней. Нужно всего лишь пережить разговор с Нортом.
Я морально готовлюсь к тому, что он тонким слоем раскатает меня с моими неуместными чувствами и нелепыми претензиями.
Но все это ровно до того момента, как сажусь в машину, захлопываю дверь и включаю дворники, налаживая себе 5D эффект переноса в прошлое.
И тогда совершенно внезапно меня захлестывает эмоциями сильнее, чем в любой другой из флэшбеков.
***
Норт открывает дверь на мой стук и, едва завидев меня, застывает на пороге, до скрипа сжимая зубы. Я не вернулась в квартиру Джейдена: несмотря на сильный дождь, потерянно моталась по улицам, пока по моим меркам не настало понятие «вечер». Тогда я направилась домой к Норту.
— Это ты так отмечаешь возвращение из больницы? — заводится он с полоборота, глядя на жалкое и мокрое зрелище, которое я собой сегодня являю.
Мой взгляд фокусируется на шраме на его шее, и я, ни о чем уже не думая, прижимаюсь к Норту всем своим промокшим телом, даже не сняв одежду. Он ведь живой. И даже невредимый. Рана не в счет: у меня их больше, и ничего — не рассыпалась. Но я чуть его не потеряла, и это останется со мной навечно. Либо я, либо он. Говард Фейрстах как будто приоткрыл окошко в наше будущее, намекая на вполне определенные последствия неправильных решений.
— Эй, — неожиданно мягко говорит Норт и обнимает меня в ответ.
Должно быть, если я простою так достаточно долго, с меня натечет лужа из дождя и слез. На безупречный Фейрстаховский паркет. Я и сама как эта грязная лужа, уродливая лужа на снежно-белой репутации их семейки.
— Тиффани, — первым отстраняется Норт, насильно размыкая мои руки. — Тебе нужно раздеться, если ты не хочешь обратно в больницу.
В больницу я не хочу и только поэтому позволяю Норту неожиданно бережно снять с меня пальто. Он подцепляет пальцем воротник, обходит со спины, а дальше отводит в сторону мокрые пряди волос, чтобы не зацепить. Почти полная темнота гостиной и его действия должны иметь совершенно определенный эффект. Для меня не является неожиданностью, когда он, обойдя кругом, заключает мое лицо в ладони. Прикосновение губ, точечное касание рук: шея, плечи, талия. Я млею от каждого движения, впитываю его порами, трансформирую внутри себя во что-то большее. Моя новая доза.
Лицо снова в его ладонях.
— Тиффани, — хрипло говорит он, обводя длинными пальцами мои скулы. — Я хочу, чтобы ты была со мной. Как раньше.
Подумал, значит, решил.
Он говорит это, и я чувствую, как мое лицо неумолимо кривится в новом всхлипывании. Не зная, как еще не дать ему это увидеть, я снова безрассудно обхватываю руками шею Норта, не обращая внимания на слова врачей поберечься, и крепко-крепко прижимаюсь.
— Но этого не хочу я, — отвечаю я на пороге слышимости. Впрочем, ухо Норта так близко, что он не может пропустить мое признание.
Его руки с силой смыкаются вокруг моей талии, будто силясь удержать.
— Почему? — спрашивает он хрипло, даже не пытаясь заглянуть мне в лицо.
— Все не так, как ты думаешь, Норт. Я не хочу того, что было прежде. И ты не можешь рассчитывать, что с тем же набором исходных данных получишь другой результат. Соглашаясь встречаться с тобой на условиях, что ты мне выдвинул, я была совершенно другим человеком. Ты же знаешь, я была… как Хилари с Герри Гамильтоном. Мне было приятно, лестно, черт побери… я никак не думала, что останусь с тобой на целых девять месяцев или сумею тебя полюбить по-настоящему. Когда это случилось, я начала понимать, что наши отношения вовсе не сила. Они — слабость. Посмотри на Джейдена с Надин и посмотри на нас. Посмотри, куда мы пришли. Тем, что мы называли любовью, как постыдной связью воспользовались другие люди, чтобы причинить нам вред. Твой отец, Мэри, Джейден. Им это удалось, потому что мы это допустили. А ведь мне нечего было стыдиться, Норт. Но ты с самого начала вел себя как сноб, и сперва мне было совершенно на это плевать, но время шло — и ничего не менялось. Тебя не интересовали мои настоящие проблемы, ты даже не заметил, что я пытаюсь помочь твоему брату. Не поинтересовался, почему я ему пишу, почему он на меня смотрит, почему мы с ним временами болтаем в кампусе, сколько раз я зависала с ним по вечерам, разрабатывая план. Расскажи я тебе, ты бы ответил, чтобы я бросила заниматься ерундой. Ты бы меня просто не услышал. И ты едва ли сорвался бы с места ночью помогать мне, не будь того фото со Стефаном. Я надеялась победить твое стремление ни от кого не зависеть, но, увы, стала зависимой от тебя, и я не собираюсь к этому возвращаться.