Чужая здесь, не своя там. Дилогия
Шрифт:
Ведьма видела мои колебания, но молчала, предоставив выбор мне самой. А в ушах звучал задорный смех внучки Элодии, которую я спасла совсем недавно. Малышка должна была выскочить на дорогу, заигравшись с братьями. Возница проезжавшего мимо экипажа не успел бы ее заметить.
Если я откажусь от этого дара…
– Я решила.
– Хорошо.
Мне нужно было одеться – вещи лежали совсем рядом, но выбираться из кокона одеяла не хотелось. Показалось, что вновь похолодало, хотя веселые языки пламени в очаге горели ярко, пышно.
– Как угораздило? – вдруг спросила ведьма.
Я поежилась, плотнее обхватила руками чашку и, не глядя на Хильну, ответила:
– Я не предупредила целителя, что разблокировала дар, а сам он не проверил…
– Никто не мог заподозрить благородную эдель в обмане, – хмыкнула она, слишком напомнив мастера. – Что же такого стряслось, что целитель так торопился?
– Велерена стряслась.
Ведьма кивнула.
– Это было не праздное любопытство, – сказала она. – Такие сведения не будут лишними перед обрядом. – Хильна прикрыла глаза, под которыми уже были видны тени усталости. – В принципе, и того, что я увидела, хватило бы. Но лучше же подстраховаться? – Из-под ресниц темным огнем блеснули ее глаза.
Пока я собиралась, Хильна не обращала на меня никакого внимания. Она смотрела в окно и пила чай – наверно уже четвертую по счету чашку. И также, не глядя на меня, бросила через плечо:
– Вечером перед полнолунием приходи.
– Я понимаю, глупо спрашивать, что будет за обряд и каков у него окажется результат, но…
– Вот и не спрашивай. Дальше уже не твои печали и думы.
Возможно, ответ был слишком высокопарен, но я ему вняла. Когда тонешь, даже крохотная ниточка кажется толстым канатом, который обязательно сможет вытянуть. Во мне с каждым шагом, что отдалял от дома ведьмы, росла уверенность – она может сплети канат самой нужной крепости.
Перед экипажем, где ждал меня мастер я оглянулась – Хильна, как была – в одной рубашке, босая, простоволосая, шла в сторону реки.
***
Джетмир внимательно меня разглядывал, словно ожидал, что у меня будет отсутствовать какая-нибудь конечность или я вдруг полысею.
– Все в порядке? – обеспокоенно спросил он.
– В полном.
– То есть все получилось?
– А сегодня ничего и не было. – Я грустно улыбнулась. – Подходящее время будет позже.
Он удовлетворенно кивнул и отвернулся к окну. Я же не знала как ему преподнести новость, что занятий у нас больше не будет. Какое-то время я собиралась с мыслями, копила смелость. И только уже подъезжая к моему дому, смогла произнести:
– Джетмир, с этого дня я больше не смогу быть твоей ученицей.
Он удивленно на меня посмотрел и привычно скрыл растерянность едкой ухмылкой, будто и не замечал моего волнения:
– Неужто Хильна запретила?
– Нет. Просто богам нужна плата, и мне придется отдать свой дар.
Его светло-голубые глаза потемнели.
– Не слишком ли дорого?
– Разве?
Мастер не смутился, он лишь поджал губы, словно не хотел, чтобы у него вырвались какие-то слова, наверняка меня задевшие бы.
– Ты настолько доверяешь Хильне?
Теперь уже растерялась я.
– Но ведь ты ей доверяешь… Я думала…
Джетмир перебил меня:
– Извини. – Он взял меня за руку и я даже не вздрогнула. – Просто я не верил, что она действительно способна на такое, но раз уж взялась, значит справится. В этом я могу тебя заверить.
– А мне больше не на что надеяться. И отказ от дара… Я большую часть жизни без него прожила… – Пожала я плечами с деланным пренебрежением.
– Ну что же, тебе решать, – вздохнул он. – Удачи и до встречи. Ты же не будешь отказываться видеться со мной, если появиться такая возможность? – Он быстро справился с собой и уже улыбался своей излюбленной улыбкой.
– Я буду только рада. – Мне ответная улыбка далась тяжело. Впрочем, отвечала я искренне.
***
Стейнир пришел на следующий день после поездки к ведьме.
Мы расположились в столовой.
Банафрит хотела поприсутствовать в качестве компаньонки, но я напомнила, что в логово бесстыдного развратника Йеннера отпускала она меня с некоторых пор без всяких опасений. А тут встреча дома, да еще и с благопристойным эдом Маршезом…
Лойрен поставила вазочку с принесенными цветами – трехцветными фиалками, и принялась накрывать стол к чаю. Помимо цветов конезаводчик принес еще и пирожные. Стоило ли удивляться, что оказались они моими любимыми?
Вот только от волнения перед предстоящим обрядом у меня напрочь пропал аппетит, а обижать Стейнира мне не хотелось и уж тем более повторять давнюю ситуацию. Не то, чтобы я давилась угощением, но ела без удовольствия точно.
– Вы чем-то встревожены. У вас что-то случилось? – спросил гость, после того, как бы обменялись обычными вежливыми репликами.
– Все хорошо, – ответила я, но осеклась, увидев скептический взгляд собеседника. – По крайней мере ничего такого, что может вызвать ваше беспокойство.
– Неужели?
Вздохнула, выдохнула и решилась:
– Так получилось, что я не смогу больше заниматься с мастером.
– Что произошло? Он вас обидел?
Я хмыкнула.
– Вы такого плохого мнения о своем друге?
– Нет, – он мягко улыбнулся, но тут же посерьезнел. – Просто и он со вчерашнего дня… несколько раздраженный. Не могли же вы его так обидеть?
– Мой отказ от занятий его видимо задел, впрочем, мне этого не хотелось. – Я взмахнула рукой, перебивая уже хотевшего задать вопрос Стейнира: – Я обязательно вам расскажу, что послужило причиной, но не сейчас.
– У моей любимой секреты с моим лучшим другом. Мне стоит начинать ревновать? Хотя видит Рауд, я пытался сдерживаться до последнего.
Он произнес все это довольно шутливым тоном, но льдисто-серые глаза оставались до предела серьезными.
От подобного заявления кровь тут же прилила к моим щекам и ворот платья вдруг оказался слишком узким – сдавливал горло, мешая вдыхать воздух полной грудью. А у салфетки, которую я держала в руках, неожиданно оказался обтрепанным край – стали торчать ниточки; на моих же пальцах остались красные следы от этих нитей. Я не знала куда мне деть глаза, поэтому с удивлением взирая на испорченную салфетку, ответила: