Чужая здесь, не своя там. Дилогия
Шрифт:
А Никлас повел себя как самый настоящий артист, нашедший подходящую публику: глаза заблестели, ссутуленные до этого плечи расправились, губы растянулись в самодовольной усмешке.
– Эд Фритьеф, вот как вы себе выбираете женщин? По красоте?
Следователь удивленно приподнял брови, а ответил он поворотом ладони. Видимо, это означало – по-всякому.
– Когда-то я тоже основывался на подобном подходе, – тоном умудренного сердцееда говорил Никлас. – Тем более, что среда, в которой я вращался, сопутствовала этому. Большое количество красивых девушек. Очень красивых. А когда я занял нынешнюю должность, вся эта красота хлынула ко мне с единственной целью – чтобы я пристроил их в театр. Да еще и в примы. Чего мелочиться? Хотя порой и случался равноценный обмен: они мне себя, я им – мечту. Красивые же девушки часто мечтают стать актрисами. А некоторые за возможность оказаться хотя бы в массовке на многое готовы. Одна беда – если женщина действительно красива и знает об этом, то она начинает пользоваться тем, что дала ей природа, а иногда и думать, что за ее привлекательность ей должны все прощать. Да и вообще, должны. Астари же… она не красавица. Вы правы. Она необычна, экзотична. Однако…
Эд Фритьеф перебил Никласа:
– Все это интересно, но, может быть, ближе к делу?
Никлас поджал губы. Такую речь испортили!
Я же слушала практически не дыша.
– Такие девушки, как она, ценят внимание, оказанное им, в полной мере. Для них мужчина, допустивший даже намек на нежное чувство, – человек, достойный самой искренней признательности. Иногда даже – поклонения. Может, я и утрирую, но пока было именно так. Я бы ей внимание и тоже немножко мечты, она мне – любовь, обожание. Мне многого не надо.
Если бы я могла, то плюнула бы Никласу в лицо. Увы, преграду мне не преодолеть.
А потом я задумалась: что, если бы мы с ним встретились при других обстоятельствах? Неужели он смог бы меня очаровать, а дальше все следовало по описанному сценарию?
Я с тихим стоном опустила голову на колени, вжав лицо в ладони.
Не красавица, но и не безобразна. Однако вниманием мужчин не одарена. И да, встреться бы мне такой мужчина, который бы начал за мной ухаживать, я бы растаяла. За пару десятков минут Никлас доказал, что актер он превосходный. Я бы купилась. Вот только реагировала бы и потом так, как он предсказал? Ведь пока его внимание меня только тяготило…
Дальше эд Фритьеф начал задавать более подробные вопросы, касающиеся того вечера. Я слушала рассеянно. В голове упорно крутились мысли о том, что я глупая и наивная девочка, и меня так легко обмануть. Вон, как Инеп с этим справился…
– Инеп около года назад проиграл мне в карты крупную сумму денег, – продолжал свой рассказ Никлас.
– Играли в клубе?
– Да.
– Продолжайте.
– Я не настаивал на скором возврате. У Инепа были финансовые трудности, поэтому я согласился и подождать. Он говорил, что после окончания учебы в Университете поступит на службу к наместнику Ровенисии, тогда и начнет возвращать долг. Я не возражал. А когда увидел у него в гостях Астари, то предложил ему сделку: он помогает мне с девушкой, а я прощаю ему долг. Тем более, что Инеп собирался сделать предложение другой воспитаннице Ровенийских. Эти деньги ему были нужнее: свадьба, семейные хлопоты.
Я оказалась выкупом для свадьбы! Еще чуть-чуть и начну нервно хихикать.
– И судя по всему Инеп согласился, – нейтрально заметил следователь.
– Свои стремления ближе, и свои нужды важнее. Астари ему хоть и нравилась как человек: веселая, любознательная, только Исгельна требовала свадьбы поскорее. И Инеп сдался. Любовь… – насмешливо фыркнул Никлас, разводя руками. “Ну что с этих влюбленных возьмешь?”.
Вот только мне почему-то в это момент стало жалко Инепа. Идиотское, неуместное чувство, тем более сейчас, тем более к этому человеку. Его же в ловушку загнали. И кто? Близкий друг и невеста!
А потом я вспомнила все последствия такого выбора и выкинула из головы жалостливые мысли.
Допрос продолжался. Уточнялись многие моменты, восстанавливался ход событий. Следователь спрашивал Никласа о тех вещах, которые, как мне казалось, не имели никакого отношения к данному делу. Однако эду Фритьефу виднее.
Никлас даже был вынужден рассказать, почему он собственно не прошел обучение в Университете Амаллиона, тем более при наличии возможностей и недюжинного дара.
– В семнадцать лет я попытался изнасиловать служанку, – досадливо поморщился Никлас. И, как мне показалось, не от того, что он когда-то совершил, а от того, что, по-видимому, попался. – Она была замужем, на мои ухаживания не отвечала. Мужа, видите ли, любила. Отец застал меня, когда я задирал юбку этой недотроге. Наказание – запрет на обучение в Университете. Матушка была против, но отца переубедить не смогла. Хорошо, что она смогла устроить мне протекцию в Школу Искусств в Зордди. А дальше мне пришлось самому устраиваться в жизни.
– Неплохо получилось, – едко заметил эд Фритьеф, вот только смотрел на допрашиваемого следователь с недоумением. Нахмурился, потер переносицу, но ничего уточнять не стал.
Мне в очередной раз захотелось плюнуть в лицо Никласу, и пусть эдель так не поступают.
Допрос продолжался еще некоторое время.
– Эд Фритьеф, я поведал все, что требовалось. Не могли бы и вы ответить на малюсенький вопрос? – поинтересовался Никлас с любезной улыбкой.
Следователь милостиво кивнул. Ему и самому наверняка было интересно.
– А почему именно вас привлекли к этому делу? Вы же сами сказали – Астари ничем не примечательная девица.
Фритьеф хмыкнул, откинулся на спинку стула, а ладони сложил перед собой пирамидкой.
– Дело в том, что эта девушка имеет отношение к некоторым важным государственным делам. И за ее безопасность отвечают многие люди. Благодаря истории с вами выяснилось, что прорехи в безопасности имеются. Спасибо вам, теперь мы все исправим.
Никлас задумчиво посмотрел на моего опекуна, но промолчал.
Ну а меня теперь действительно будут стеречь.
Больше вопросов ни у кого не возникло, и Никласа увели.
Настал черед Инепа. Вот он-то растерял весь свой лоск. Волосы были взлохмачены, рубашка, небрежно застегнутая не на все пуговицы, торчала из-под нижнего края пиджака. Разительный контраст с Никласом, который, даже находясь под стражей, умудрялся поддерживать опрятный вид. Инеп же и в кабинет входил, еле переставляя ноги, неприятно шаркая ими по полу.
И вновь появилось неуместное чувство жалости.
Инепу следователь вопросы задавал нейтрально, без всякого ехидства. И ошейник не надевали, да он и сам отвечал правдиво. А уж как определялось это, мне было непонятно. Если только у эда Фритьефа имелись специальные средства или даже умения для этого.
Ничего нового Инеп не поведал. Да, познакомился с Никласом в клубе. Однако Инеп Рона не упоминал. Никлас тогда еще не раз хвастался, что ни одна женщина перед ним устоять не может. Только вот иногда случалось, что этих женщин он порой держал при себе и против их воли. Откуда Инепу было известно? Достоверно он не знал, но слухам отчего-то поверил. Уж такое впечатление производил Никлас. Вроде, и любил женщин, но относился к ним с пренебрежением. Как ему удавалось удерживать женщин при себе, даже если те были против? На каждого человека можно как-то надавить, найти способ манипулирования. На этом же и сам Инеп однажды попался. В карты ему обычно везло. А вот в тот вечер везение вдруг пропало. Однако друг предложил не торопиться с отплатой долга. “Когда будет возможность, тогда и отдашь”. Инеп утроился на службу к дяде, потихоньку копил деньги, а параллельно выступал добреньким учителем для меня. А потом он влюбился в Исгельну. Красивая девушка ловко взяла в оборот парня, и до этого самоуверенный и целеустремленный молодой человек превратился в тряпку. Он с раскрытым ртом внимал каждому слову возлюбленной, сдувал с нее пылинки и обещал достать луну с неба. Исгельне луна была не нужна. Положение в обществе, достаток, который, как она думала, ей сулило замужество с Инепом, – этого вполне хватило бы. Вот тут-то и объявился Никлас со столь выгодным предложением: он ему прощает долг, а Инеп содействует в деле со мной. Хотя какое там содействие – всего лишь не мешать и в случае чего – прикрыть. Для Инепа это была, прежде всего, сделка не с другом, а собственной совестью. Результат известен.