Чужая здесь, не своя там. Дилогия
Шрифт:
– Хорошо, с этим разобрались, – продолжил эдел Вистар. – Официальное уведомление о помолвке послезавтра напечатает газета “Саганионские вести”. Потом придется устраивать торжественный прием.
Наместник задумчиво потер щеку.
Мне так не хотелось никаких приемов, торжеств. К сожалению, без этого обойтись нельзя было, ведь статус не тот.
– Что делать с личностью Астари? – спросил наместник почему-то у Рона.
Я недоуменно переводила взгляд с одного на другого.
– Мне кажется, пока не стоит раскрывать ее родословную, – ответил мой жених.
А мне хотелось крикнуть: “Эй! “Она” здесь! Ее спросите!”
– Да, это может быть опасным. Скажем за пару дней до свадьбы, – согласился эдел Вистар.
Я не выдержала.
– Что, за пару дней люди смогут смириться с моим происхождением? – буркнула я.
– Ну, если церемонию посетит сам император, – ответил эдел Вистар и улыбнулся.
Я не прониклась. Чтоб этого императора тени побрали!
– А родители посетить смогут? – задала я самый насущный для меня вопрос.
Мужчины переглянулись. Однако ответил мне жених:
– Мы сделаем все возможное.
Тон его мне категорически не понравился.
– Рон, пожалуйста! Ответь мне честно, в чем дело? – взмолилась я.
Опять появилось какое-то странное ощущение, как будто должно произойти что-то нехорошее.
Жених прикрыл глаза, сжал переносицу и на несколько секунд задумался.
– Ты только не волнуйся! – начал он. Мне тут же стало нехорошо. – Твой отец… Он приболел. Я не знаю, насколько серьезно. Вот только приехать твои родители вряд ли смогут.
– Почему ты сразу мне не сказал? – упавшим голосом спросила я.
– Мы надеялись, что все образуется.
– Ты же сказал, что не знаешь, насколько все серьезно! – возмутилась я.
Рон перевел умоляющий взгляд на отца.
– Не переживай! Возможно, они смогут приехать позже, – ответил эдел Вистар и ободряюще сжал мою холодную ладонь.
Слабо верилось. Но вдруг?..
Мне разрешили написать родителям письмо. Я целый день тренировалась в написании шифра. С попытки десятой удалось более-менее разборчиво написать послание, которое я и отдала эделу Вистару для отправки. Опекун письмо не читал, лишь пробежал глазами, но заметил ошибки и помарки.
– Волновалась, – пояснила я.
Такой ответ его вполне устроил.
В письме же я писала, что никто меня к браку не принуждал и я люблю Рона. Я просила родителей, по возможности, передать хоть какую-нибудь весточку о здоровье отца. Если он нашел способ организовать побег, то хотя бы записку-то передать сможет? Вот только от побега я отказалась.
Решение далось мне нелегко, да я его и не совсем сама приняла.
Пока мне не говорили, когда же я смогу получить следующую весточку от родителей, а тут еще и его непонятная болезнь. И мысли о том, что она может быть связана с той самой организацией побега. Вдруг кто узнал? Надеюсь, это всего лишь моя мнительность.
Наверно, мне все же нужно было попробовать осуществить побег. Вот только интуиция прямо-таки кричала, что идея неразумная. Могло показаться, что я не хочу увидеть родителей, что я не соскучилась по ним…
Моим самым заветным желанием все еще оставалась возможность вновь обнять маму, вдохнуть ее родной запах, напоминавший мне почему-то смесь лаванды и полыни, улыбнуться обычно хмурому отцу, чьи черты лица разглаживались при виде меня и напускная строгость покидала его облик. Да и братишку хотелось бы увидеть воочию, а не довольствоваться уже устаревшим портретом.
Иррациональный страх не покидал меня. Не за себя я боялась, за семью. Ведь если что-то пойдет не так, то они могут пострадать. Да и еще эта болезнь отца…
Возможно, я поступила и малодушно, но все же намеревалась переложить решение этой проблемы на чужие плечи. Вернее, довериться высшим силам.
Как-то я пару лет не появлялась в храме Рауда. Мне тогда было лет тринадцать. Я не понимала, за что он наказывает меня? Юношеский максимализм привел к тому, что я чуть ли не прокляла бога. Эдель Фордис пыталась было достучаться до меня, уговаривала посещать храм, разъясняла: “Эдель должна бывать в храме не реже трех раз в неделю!”. Безрезультатно. Это длилось, пока не заболел Эйрик.
В восьмилетнем возрасте мальчик не был таким затворником: он много гулял, часто сопровождал отца, когда тот уезжал по делам и когда Рик не находился в школе. Эдел Вистар решил взять его и в поездку к пограничной крепости “Могади”. Матушка Фордис была против: долгий путь да еще зимой. Куда ребенка везти? Наместник все же настоял. Дороги расчищены, экипаж не продувается. Сам Рик уговаривал матушку. Добрались к границе благополучно, да и на месте все прошло хорошо. А вот на обратном пути попали в буран. Промерзли они тогда сильно. Правда, когда они вернулись домой, думали, что все обошлось. А на следующий день после приезда Рик слег с воспалением легких. Целители прилагали все усилия, но мальчик не поправлялся. Тогда-то мы с Рини и отправились в храм Рауда вымаливать жизнь Рика. Диль, Иса и Иви не покидали эдель Фордис, которая сама была на грани.
Стояли на коленях у статуи Рауда и шептали слова молитвы, при этом утирая слезы, – так мы провели тот нелегкий день. То ли бог услышал наши молитвы, то ли усилия целителей наконец принесли плоды – мальчик выкарабкался. И с тех пор пошатнувшаяся было вера вновь стала укрепляться. Хотя храм я посещала не так часто, как было положено.
И вот теперь, стоя у той самой статуи, я держала в руках свечу. Если огонек не погаснет, пока не прогорит вся свеча, то я сбегу.
В храме сквозняков не было, тем более сейчас в начале зимы. Окна открывались только после службы: чад от десятков свечей необходимо было выветрить.
До службы было еще часа три, а в святилище не было никого, кроме меня.
Воздух даже не колыхал пламя. Так в тишине я и стояла, не отрывая взгляда от огонька. Воск стекал, больно обжигая мне пальцы, но я упорно ждала, когда же пламя растопит до конца мою надежду на то, что я не ввяжусь в сомнительную авантюру. К сожалению, уверенность отца в благополучном исходе так и не передалась мне.
За спиной хлопнула дверь.
Надо же, кто-то еще решил посетить храм в такой час. Я не оборачивалась.