Чужая жизнь

Лесли Элен

Появись возможность раньше, убрала бы из дома только кибров, а теперь не представляла, что делать и с ними.

Пока думала о свалившемся на мою голову открытии, Тадиус отложил ремень и, опустившись на пол, коснулся губами моей ноги. Сердце забилось чаще, прочие мысли мигом вылетели из головы.

Я не останавливала его, ничего не говорила и сосредоточилась только на ощущениях. Тадиус медленно задирал край ночной сорочки, прокладывая дорожки из поцелуев на открывавшихся участках кожи.

Когда он дошёл

до бёдер, я откинулась на спину, позволила стянуть с себя бельё и широко раскрылась перед мужчиной, буквально требуя откровенной ласки. Напряжение, успевшее скопиться внутри, стало едва ли не болезненным. Свой вклад в него внесла и сцена с Нианом. Всё-таки эротики в ней доставало, и сейчас в голове крутились самые пошлые мысли.

Язык Тадиуса оказался так же умел и беспощаден, как пальцы. Дразня, он прошёлся по тем местам, которые откликались на ласку особенно остро, поиграл с клитором, нырнул между складок.

Я застонала, не в силах сдерживать того, что рвалось наружу, а Тадиус вместо продолжения принялся аккуратно дуть на раздразненное место, на разжигая, а приглушая бушующий внизу живота пожар.

— Тадиус! — возмущённо выдохнула я.

— Будьте терпеливы, госпожа, — призвал он, нежно поглаживая меня по бёдрам.

Когда его губы и язык снова взялись за дело, я уже во всю стонала и томно ёрзала. Желанная разрядка усилиями Тадиуса была совсем близко и по его же вине ускользала. Он точно знал, как меня помучить. Когда скорый, казалось, финал, был в очередной раз отсрочен, я в сердцах пообещала:

— Те удары, которые не достались Ниану, получишь ты.

— Как вам будет угодно, госпожа, — Тадиус был невозмутим.

От своего коварного плана он не отступил и до оргазма довёл, только когда я совсем извелась. Тело скрутила томная судорога, а первая вспышка была столь пронзительной, что дыхание перехватило.

Ноги и руки дрожали, когда я перебиралась подальше на кровать.

— Иди-ка ко мне, — позвала Тадиуса.

Когда он лёг рядом, обняла его и прижалась щекой к горячей груди.

— Госпожа, я готов к наказанию, — проговорил он.

Я не ответила, закрыла глаза и прислушалась к себе. Если вчера не задумывалась, где заканчиваются чувства Сабрины и начинаются мои, то сегодня попыталась разделить те и другие.

Задачка оказалась непростой, если не сказать невыполнимой.

Я ощущала удовлетворение, нежность, покой, радость от нашей близости и отголоски тех мыслей, которые промелькнули раньше: мужчина рядом принадлежал мне, готов был исполнить любое моё желание, любой приказ.

Сабрина. Эти мысли наверняка принадлежали ей. Остальное смешалось, казалось неделимым.

Физическое влечение преобладало, а ощущение одиночества растворялось в тепле нашей близости. Но была ли я влюблена? Любила ли сама, отдельно от Сабрины?

Скорее

нет, чем да. Мне просто было хорошо. Хотелось оставить всё как есть и не отвечать на собственные вопросы.

Я провела рукой по туловищу Тадиуса до самого низа, обхватив в завершении мощный член. Услышала шумный вздох и, усмехнувшись, принялась медленно водить ладонью и пальцами по твёрдому стволу. Чуть повернув голову, скользнула губами по груди мужчины, слегка прикусила кожу и бодрее задвигала рукой. Мне нравилось чувствовать, как пульсирует его плоть, слышать шумное дыхание.

— Даже не думай кончать, — предупредила на всякий случай.

Тадиус продержался.

Уверена, ему было непросто, потому что я очень старалась отомстить погорячее. Впрочем, страдала и сама, до дрожи желая почувствовать его не только снаружи, но и внутри. В конце концов мне пришлось оседлать его, чтобы дать разрядку нам обоим.

— Теперь можно, — выдохнула-вскрикнула на пике наслаждения и растворилась в нашем единении.

Немного позже, всё ещё лёжа на груди мужчины, предупредила:

— Больше ни слова сегодня о наказаниях.

И Тадиус выполнил моё пожелание. По крайней мере, до утра.

Глава 24

Мне снился сон.

Широкая площадь, голубое небо над головой и отливающая золотом сфера впереди. Огромная, высотой с главное здание МГУ, а может, и выше. Я не могла толком оценить её размер.

К сфере и от неё шли люди. С неба опускались флаеры. Других строений поблизости не было.

Я повернула голову и увидела симпатичного молодого мужчину с тёмными волосами, который широко и открыто мне улыбался.

— Всё будет хорошо, Сабрина, — сказал он.

— Хорошо? — переспросила я. — У сенатора Хоргарда полно врагов. Ты стал его личным помощником, имеешь те же взгляды и кричишь о них на каждом шагу. Теперь ты в смертельной опасности.

— Не преувеличивай. Покушение на сенатора или членов его свиты — предприятие слишком рискованное. У нас достаточно сторонников, всех не устранить. Выступление перед Комитетом по этике состоится, а лишняя шумиха не пойдёт на пользу никому.

— Отец тебя не простит.

— Мне не нужно его прощение. Мы давно идём разными дорогами. Не представляю, как мать терпела столько лет.

— Отец всегда заботился о тебе. У нас крепкая и влиятельная семья. Почему ты с таким упорством всё разрушаешь?!

— Ты что, совсем ослепла, Сабрина? Цепляешься за иллюзию счастливой жизни? Не хочешь потерять деньги и влияние? Почти всё и так останется при тебе. Не будет только показной сплочённости и безумного проекта, отнимающего у людей их человечность.

— Не у свободных людей, а у тех, кто и так обязан служить.